Xамза - Камиль Яшен

Потом, когда они стали старше, их худжры оказались рядом.

Вернее, они хотели, чтобы так получилось, и, видя, что дружба не мешает, а, наоборот, помогает ребятам учиться, им пошли навстречу и поселили в кельях-худжрах через стену.

И все годы, проведенные в медресе, ни у Хамзы, ни у Алчинбека не было в Коканде человека более близкого, чем они сами были друг для друга. Они всегда вместе читали книги, готовили домашние задания, вместе постигали вершины знаний, вместе открывали сложности окружающего мира.

Хамза рано начал писать стихи. Алчинбек не писал стихов никогда, но любил слушать газели и бейты друга. И все свои поэтические сочинения, написанные в школе, Хамза всегда читал прежде всего Алчинбеку, который, таким образом, волею судеб оказался первым восприемником его ранней юношеской музы.

К последнему году учебы все в медресе называли Хамзу и Алчинбека близнецами, Хасаном и Хусаном. Они и в самом деле были очень похожи одевались в одинаковые длинные темные шерстяные камзолы, одинаково повязывали на бритые головы чалмы из одной и той же белой материи. И только лица у них были разные. Лицо Алчинбека сразу запоминалось густыми, сросшимися над переносицей бровями, а длинные тонкие усы напоминали хвосты двух лукавых и шустрых мышат, крадущихся навстречу друг другу по верхней губе хозяина усов под самым его носом.

В этот последний год пребывания в медресе, когда учащиеся выпускного класса были предоставлены самим себе и у них было много свободного времени, Хамза часто приглашал Алчинбека в далекие прогулки по городу. Медленно переходя от улицы к улице, они все время разговаривали, философствовали, обменивались мнениями, вспоминали прочитанные книги и вообще обсуждали самые разнообразные темы, в том числе и "тяжелое положение нации", о котором так много писали газеты и журналы.

Встречавшиеся по дороге люди почтительно кланялись им и провожали их долгими взглядами. Ни у кого не было, конечно, никаких сомнений в том, что эти благообразные, высокоученые и благородные юноши в длинных строгих камзолах и высоких чалмах - будущие мудрецы или государственные мужи заняты сейчас очень важным делом.

А высокоученые юноши, миновав районы Ирис Кулибек и Калвак, заглядывали из любопытства в притоны курильщиков опиума и кукнара или в ночлежки, где шла игра в костяшки, шуршали пачки денег, нередко вспыхивали драки.

Нередко Хамза приводил Алчинбека к низкому закопченному каменному строению на самой окраине Коканда. Это была кузница, в которой работал сын кузнеца Буранбай, сосед по улице.

Дома их стояли рядом, через забор, и они хорошо знали друг друга с детства. Правда, Буранбай был на несколько лет старше, и это когда-то затрудняло отношения. Но потом, когда Хамза вырос, начал слагать газели, и об этом стало известно соседям, сын кузнеца частенько заходил послушать стихи и песни лекарского сына.

Бывало, что Буранбай приходил с товарищем - сутулым, широкоплечим парнем, тоже любителем поэзии. Его звали Умар.

Умар любил поговорить о жизни. Он работал грузчиком на хлопкоочистительном заводе, от его угрюмого, скуластого лица с маленькими глазами и плотно прижатыми ушами, от его резких, грубоватых слов и неразборчивой, торопливой скороговорки веяло постоянной обидой.

Поначалу Хамза даже не понимал, о чем они смогут говорить, но однажды Буранбай попросил его повторить для Умара один из предыдущих разговоров. Хамза повторил. Умар слушал молча, не перебивая и не задавая никаких вопросов.

Когда Буранбай и Умар ушли, Хамза опять погрузился в раздумья. Он прочитал уже много книг, многое видел в жизни.

Но книги и жизнь не сходились - они противоречили друг другу.

Типографии, выпускавшие книги, принадлежали богатым. А в жизни большинство людей были бедны. Почему?.. Значит, богатство и бедность - вот основной признак, который различает людей. Но разве аллах не одинаково относится ко всем мусульманам? Ведь он же должен - должен! - воздавать всем поровну.

Значит, религия тоже...

Нет, нет! Религию трогать нельзя. Учение Магомета не зависит от земной жизни человека. Религия утешает. Свод мусульманских знаний незыблем и не может быть подвергнут сомнениям. Если он, Хамза, начнет сомневаться в религии, ослабнет покровительство святого Али-Шахимардана, которое так часто помогало и ему самому, и отцу, и всей семье. Собственно говоря, все то, чего он достиг - медресе, дружба с Алчинбеком и многое другое, - все это прямой результат милосердия пророка Магомета. Святой Али помог в делах отцу и послал ему свое благословение на покупку дома. А кроме того, вся его, Хамзы, будущая жизнь зависит от верности духу Шахимардана. Ведь сказал же оберегатель усыпальницы святой Миян Кудрат в тот великий и горький день на вершине скалы около гробницы:

"Пусть будет долгой жизнь этого мальчика!"...

Аллах акбар! Велик аллах! Да сбудется воля всевышнего и воля всех тех, кому он поручает помогать и покровительствовать мусульманам! Аллах акбар!..

Буранбай и Умар еще несколько раз приходили к Хамзе, в дом Хакима-табиба. При дальнейших разговорах выяснилось, что Умар-богатырь не такой уж и простак, каким показался при первой встрече.

От Умара впервые услышал Хамза о том, что между хозяином хлопкоочистительного завода Садыкджаном-байваччой и мастеровыми существуют довольно напряженные отношения. Он же, Умар-богатырь, впервые произнес в цветнике дома Хакиматабиба такие непривычные для слуха первого ученика медресе слова, как "буржуй" и "пролетарий".

Себя и Буранбая Умар тоже называл весьма необычно - "мы, рабочие"...

Шел 1907 год. Далекое эхо первого грома, ударившего в центре России, медленно приближалось через пустыни и степи к южным границам империи.

4

Пятница. Мусульмане в этот день посылают аллаху свои просьбы с особым почтением. Считается, что пятничный намаз идет к престолу всевышнего быстрее, чем молитвы всех остальных дней недели. В самом деле, если правоверный согрешил в понедельник, то это вовсе не означает, что он не согрешит во вторник, или в среду, или в четверг. Но кто же станет грешить в пятницу, если в этот день аллах подводит итоги греховодному поведению всех мусульман за неделю? Поэтому именно в пятницу особо истово молятся правоверные, надеясь предстать перед всевышним прямо с утра во всей чистоте своих помыслов и поступков и получить от него быстрое согласие на исполнение самых заветных чаяний.

Хамза и Алчинбек свой пятничный намаз совершали на скорую руку в медресе. Быстро покончив с обращениями к аллаху (друзья в тот день не ждали себе никакого снисхождения, так как всю неделю тайно читали новую партию газет и журналов), Хамза и Алчинбек вышли из школы и направились в чайхану Исфара, расположенную в самом центре Коканда.

По дороге, конечно, заглянули во двор бани, где поединки в кости не прекращались даже ночью. Здесь никому не могла прийти в голову мысль сделать перерыв на пятничный намаз...

Как всегда, немного постояли в стороне и посмотрели издали на толпу сумасшедших зрителей, давящих и жмущих друг друга, чтобы увидеть, кто из играющих сделает самую крупную ставку или сорвет наибольшим количеством очков сразу весь кон.

Придя в чайхану, с достоинством лучших учеников медресе сели в углу на ковер за низкий столик. Чайханщик с поклоном принес большой фаянсовый чайник и две пиалы самым молодым, но едва ли не самым уважаемым в этот час посетителям его заведения.

- Не кажется ли вам, уважаемый Алчинбек, - произнес Хамза, - что все эти люди, присутствующие во дворе бани в качестве зрителей, вызывают к себе чувство глубокой жалости? Я еще могу понять игроков - каждый из них надеется внезапно разбогатеть. Но зрители, зрители!.. Какие страсти испытывают они?

Зависть к чужим деньгам? Острые ощущения - повезет или не повезет? Но ведь играют же не они...

- Наблюдение за игрой и поведением играющих, наверное, тоже доставляет немалое удовольствие, - улыбнулся Алчинбек.

- Я бы предпочел быть среди игроков, а не зрителей, - сказал Хамза.

- Прекрасная фраза, - наклонил голову Алчинбек.

- Несчастье этих людей в том, - продолжал Хамза, - что им не дано осознавать свое положение. Может быть, они были бы другими, если бы кто-нибудь в свое время указал на унизительность их поведения, на низменную природу страстей, которые ими владеют.

- Вы правы, мой друг, - согласился Алчинбек, - они слепы духовно. И это состояние объясняется прежде всего их невежеством, необразованностью и тяжелыми условиями жизни.

- Не знаю, как вы, но я иногда испытываю чисто физическую боль, наблюдая за людьми. Большинство людей, страдая и мучаясь весь свой земной век, даже не приближаются к пониманию истинных причин выпавших на их долю испытаний. Я бы считал свою жизнь удавшейся, если бы сумел помочь людям сделать хотя бы первый шаг по дороге избавления от слепоты и невежества.

- Ваша боль, Хамзахон, за людей - наша общая боль.