Долина смертных теней - Владимир Пекальчук

Макс заказал для себя и Киры жареную картошку с мясом, салат из капусты и пиво местного разлива, а также странные на вид, но весьма приличные на вкус коржики с медом. В другой ситуации это было бы расточительностью, чего стоит только добыть мед – Шрайк представлял себе плохо, ведь там, где еще могли жить пчелы, жили и алчущие. Но сейчас экономить тут патрон и там парочку уже не имеет смысла.

– Ты, видимо, богаче, чем я думаю? – прокомментировала Кира заказ Макса, проглотив слюну.

– Нет, я на самом деле не так уж и богат. Ну, скажем, как смертельно больной король.

– Король? При чем тут короли? – не поняла Кира.

– Да притча такая. Заболел один король, и никто не мог его вылечить. Тут появился один старик и позвал короля за собой. Вывел наружу из замка, где у стены сидел нищий, покрытый коростой и лишаями, и говорит, мол, отдай ему мантию, скипетр и корону, сам садись на его место – и будешь жить. Король возмутился, а старик отвечает: даже последний нищий и тот в лучшем положении, чем больной король. Король рассердился, вернулся во дворец, уселся на трон и в тот же вечер скончался.

В этот момент принесли еду, и Кира с аппетитом принялась за мясо. Шрайк тоже не стал отставать – желудок требовательно урчал, заглушая дурные мысли. Пища была приготовлена очень хорошо: как только он позвенел патронами, покупая выпивку для Сатаны и его парней, – сразу попал в разряд самых дорогих клиентов.

– Что думаешь делать теперь? – поинтересовалась девушка, накалывая на вилку кусок картошки.

– Ты о чем?

– Ну, жить как собираешься? И где? Здесь же? Ты ведь тут вроде как знаменитость теперь. Я умею чинить одежду, охотиться, готовить. Еще я медик немного. Недоученный, конечно, но здешняя помощница врача еще менее компетентна, чем я. А ты? Пойдешь в охрану?

Макс смутился:

– Знаешь, я… не думал пока об этом. Все слишком спонтанно и непредсказуемо вышло. Да, кстати. Ты ведь так и не сказала, каково третье условие.

Кира сосредоточенно жевала мясо, не торопясь отвечать на вопрос. Молчание становилось неловким.

– В общем, если коротко, – сказала она чуть погодя, – ты должен будешь помочь мне… уйти, когда придет срок. Я… не смогу сама.

Уйти, когда придет срок… Эти слова как нельзя лучше, хоть и куда мягче, отражали то, что собирался сделать и сам Макс.

– О чем ты говоришь, черт возьми? – спросил он, хотя в глубине души уже знал ответ.

Кира тяжело вздохнула и прикоснулась к ссадине на щеке:

– Это… Это не о снег я оцарапалась. Я сама не помню, в какой момент и чем – но это сделала та тварь, которую ты прикончил. Понимаешь, я не хочу стать такой же… Извини, что я темнила. Это нечестно по отношению к тебе, но когда меня не станет, кто позаботится о Линде? Вот потому я не сказала сразу, вынудив тебя дать мне слово… Ты ведь всегда держишь его, не так ли?

– Проклятье! – выдохнул Макс. – Так это он… Послушай, не все так худо. Я сейчас достану сыворотку – и все дела. И вообще, вероятность заражения через царапину около одиннадцати процентов, уж я-то знаю, понимаю немного насчет «Химеры»…

– Я тоже, ведь мой отец врачом был. Когда ты ударил тварь в морду, кровь брызнула мне в лицо и в ранку тоже. А в этом случае вероятность заражения все сто процентов. Более того. Мой папа участвовал в разработке той самой вакцины, о которой ты говоришь. Успех его и его коллег был неполным. Во-первых, синтезированный препарат уступает по качеству сыворотке, изготовленной до краха, и дает высокий процент излечения только в первые два-три дня после инфицирования. Через три-четыре дня она становится бессильной и только замедляет мутацию…

– Прошло только два дня, да и то неполных! – решительно заявил Шрайк. – Идем немедленно к врачу, и ты получишь сыворотку, чего бы она ни стоила…

– Ты не дослушал меня. Второй недостаток новой сыворотки в том, что она не помогает людям с четвертой группой крови и отрицательным резусом. Таким, как я. Старая сыворотка спасает даже спустя два месяца после заражения, но тебе ее не достать. Она стоит куда дороже, чем все те патроны, что лежали на столе. Так что еще два месяца – и начнется необратимая стадия. И еще месяц-полтора после этого я буду оставаться человеком. А дальше… Ну ты понимаешь. Мне очень жаль, что я так поступила с тобой. Но ты должен понять – это ради Линды.

Макс горько засмеялся:

– Что ж, твой поступок не хуже моего. Ты читала лекцию о сыворотке тому, кто уже год сидит на ней. И мне осталось еще меньше, чем тебе. Месяца три в лучшем случае. Меня уже и старая сыворотка не спасет – мутация зашла так далеко, что я по скорости почти не уступаю алчущим. Так что извини, я не смогу выполнить третье условие. Просто потому, что мой срок вышибить себе мозги настанет раньше твоего.

Некоторое время они молчали. Молчали и грызли коржики, чтобы как можно дольше оттянуть момент, когда все-таки придется нарушить тишину.

– Я тебя понимаю, – сказала Кира, когда коржики кончились, – захотелось пожить всласть под конец. Ни в чем не виню тебя: ты и так сделал то, на что бы никто не отважился. Но… у нас ничего не выйдет. Мне придется стать женой кого-нибудь из местных. Потом я устрою себе несчастный случай, и никто ничего не узнает. А у Линды останется хотя бы отчим. Так что прощай, Максим. Ты, наверное, один из лучших мужчин, которые мне встречались. Но не судьба. Увы. Полагаю, мы не выдадим друг друга? Ты вполне можешь провести время, оставшееся у тебя, как и задумал. Только не со мной. Найди себе другую. Татьяна от тебя без ума и завидует мне – она сама сказала…

– Мне не нужна Татьяна, мне нужна ты, – глухо сказал Шрайк.

– Прости, Максим. Не получится. Спасибо за все и прощай.

Она встала из-за стола, чтобы уйти, но Макс ухватил ее за руку:

– Два месяца. Дай мне всего два месяца, и я достану настоящую сыворотку.

На лице Киры отразилось сомнение:

– Это невозможно. Как?..

– Я собирался это сделать для себя до того, как встретил тебя. Пойти в одиночку в Москву. Такие рейды стоят колоссальных денег, и если я пойду один – моего гонорара в случае успеха хватит на настоящую сыворотку. Даже на двоих. Ты будешь жить, Линда не останется без матери. А я… протяну еще несколько лишних месяцев. Просто дождись меня.

– Ключевое выражение – «в случае успеха». Это очень маловероятный случай, и ты сам это знаешь. Если ты достанешь сыворотку – я пойду с тобой куда угодно. Но пока я не могу терять время в надежде на нереально малый шанс. Мне нужно обеспечить дочери хоть какое-то будущее. И на это у меня эти самые два месяца. Но… я буду надеяться, Максим. Ты незаурядный человек, может быть, у тебя получится. А пока – удачи тебе. Я должна идти. Прощай.

Шрайк хмуро следил, как стройная фигурка Киры, соблазнительно покачивая бедрами, исчезает в полутьме, покидая кабак, не замечая, что его пальцы сжались на пустом пивном бокале, словно на горле заклятого врага. И когда бокал, не выдержав, брызнул во все стороны сверкающими в свете лампы осколками, не произнес, а скорее прохрипел:

– У меня получится!

Минутой позже, уходя из кабака, он бросил перед официанткой на стойку, не считая, пригоршню патронов, стремительно пересек помещение и, встретившись в дверях с Ушинским, коротко, без замаха, врезал ему в челюсть.

Он появился в комнате внезапно, войдя без стука, и грохнул на стол увесистую котомку с патронами, затем достал из рюкзака флягу со спиртом и сделал большой глоток.

– Все, ребята, удачи вам. Больше, наверное, не свидимся – в Университет отправляется караван через час.

– Странно, это караван курьерский, ты уверен, что твоя ненаглядная выдержит такой путь? Легкие открытые повозки, быстрый темп… Плохой вариант для женщины с ребенком, – заметил рассудительный и наблюдательный, как всегда, Ворон.

– Я еду один, – ответил Макс.

– Ты мрачен, как туча. В чем дело? Уже поссорились?

– Нет. Просто мне срочно понадобилось подзаработать. Много подзаработать.

Он стал собираться и паковать вещи.

Троица молча наблюдала за своим бывшим лидером, затем Стикс хмуро спросил:

– Макс, а в чем все-таки дело? Почему ты решил бросить работу?

– Ну, так вышло. Я знал, что это последний контракт, еще до того, как мы его заключили. Все когда-нибудь заканчивается – карьера, молодость, деньги, жизнь… В одном ошибся – контракт оказался не последний. Мне нужен еще один.

– Ну так вот, мы тут как раз говорили об этом, – напомнил Ворон. – У нас на примете есть один хороший…

– Нет, Влад, мне нужен особый контракт, а не обычный. Удачи вам, ребята, да побольше. Прощайте.

Вопрос Ворона настиг его в дверях:

– Особый контракт – это какой?

Шрайк, не оборачиваясь, ответил:

– Контракт для смертника.

Он исчез в полутьме бетонных коридоров. Ему предстояло договориться о месте в курьерском караване, а перед этим получить у Киры отпечатки пальцев.

Курьерский караван – это не прогулка. Бешеная гонка на легких санях, в которые впряжены однорогие быки, да не какие-нибудь, а лучшие. Самые выносливые и быстрые. Обычно состоящий из нескольких таких экипажей, караван насчитывает курьера, везущего почту в ранце, его помощника-мнемоника, везущего более важные сообщения в своей голове, и охраны. Оплачивать курьерский караван – дело дорогое, потому на это идут только Университет да Метрополия. Кататься с таким караваном пассажиром выходит недешево, при условии что для пассажира вообще сыщется место. Другое дело – охранником, получится куда как дешевле, ведь людям, умеющим держать в руках оружие, тут рады. Волкари, грабители, а то и что похуже – не те опасности, перед лицом которых можно брезговать лишним стволом.