Весеннее сумасшествие - Александра Авророва

— Что случилось? — повторила Нелька.

— Марго выпала из окна.

— Что значит — «выпала»? — уточнила Света. — Как это?

— Не знаю. Никто не знает. Ее тело нашли во дворе.

Наташа села на мою кровать и заплакала.

— Тело? — в ужасе повторила я. — Ты хочешь сказать… она ведь живая?

— Ме-е-ертвая, — прорыдала Наташа. — Говорят, сразу насмерть…

— О черт! — выругалась Светка. Точнее, она выругалась иначе.

Никогда не теряющая разума Нелька мрачно прокомментировала: — Ей еще повезло. Третий этаж… Могла сломать позвоночник и долго мучиться. Или остаться инвалидом. Кошмар!

— Нет, — покачала головой Наташа, — она выпала не от нас. Алена провела весь вечер дома, она бы знала. Мы еще удивлялись, почему Марго все нет. Кто мог подумать…

— Никогда больше не стану напиваться, — горестно вздохнув, дала обещание Светка. — Хоть завтра и Восьмое марта. Точнее, уже сегодня. Значит, Марго пила не с Аленой?

— Нет. И вообще никто не признается, что ее видел. Точнее, все ее видели, но кто был последним?

— И не признается, — заявила Нелька. — Кому охота лишних неприятностей? Хотя Марго не из тех, кто напивается в одиночку. Поганая история! Бедная Марго! Вас еще не допрашивали?

— Нет. А будут?

— Наверное. Правда, завтра праздник, может, у ментов выходной?

И тут Светка изумила меня, поинтересовавшись:

— Вы не думаете, что она могла сделать это нарочно?

— Самоубийство — смертный грех, — напомнила я.

— Она вряд ли верующая.

— На ней всегда крестик.

— Что сейчас значит крестик? — махнула рукой Нелька. — Мода. Чего зря гадать, все равно без толку. Вот узнаем, было ли состояние алкогольного опьянения, тогда и поймем. Давайте ложиться спать, у меня от всего этого башка трещит. Надо выпить валерианки, а то не заснем. И тебе, Наташа, тоже.

Мы покорно заглотили валерианку, только лично мне она не помогла. Я ворочалась в кровати, так и этак крутя подушку, но сон не шел. Еще бы! Марго погибла, Боже мой! В двадцать лет — в самом расцвете сил. Да, мы с ней не любили друг друга. Точнее, она по неизвестным причинам плохо относилась ко мне, а я из-за этого — к ней. И вот теперь она мертва, и нам никогда уже не помириться. Никогда — самое страшное слово из всех, какие я знаю. Никогда не будет она больше меня дразнить. Конечно, я вовсе не желала повторить испытанные из-за Марго тяжелые минуты, но несомненно согласилась бы на это, лишь бы ужасное известие оказалось ложным. Однако надежды на подобный исход не было. Наташа не стала бы так шутить.

А если Марго вовсе не ненавидела меня, а лишь пыталась угодить Алене? Нет, я чувствовала исходящую от нее злобу. Неужели она так и умерла с нею? Но Бог милосерден, он ее простит. Бог — это ведь не совсем то, что описано в Библии или в Коране. Это высший разум, точнее, высшая справедливость. Я согласна с Кантом: наличие у человека совести — единственное доказательство его существования. Бог способен простить даже самоубийство, я не сомневаюсь! Нет такого греха, по поводу которого Он произнес бы: «Никогда». Только зачем Марго убивать себя? Она выглядела почти счастливой. Почти — потому что тот, кто испытывает злобу, не может быть вполне счастлив. Я не верю в самоубийство. Но неужели Марго так напилась, что выпала из окна? Напилась с кем-то, кто живет на высоком этаже — раз разбилась сразу насмерть.

Я вспомнила, какими речами напутствовал меня перед отъездом папа.

— Дай мне обещание, — сказал он, — что не будешь пить в присутствии посторонних людей. Особенно мужчин. Если уж тебе суждено наделать глупостей, я бы предпочел, чтобы ты пошла на них осознанно.

Меня тогда очень это насмешило — с чего бы мне вдруг пить в чьем бы то ни было присутствии или без такового? Лишь поступив в Академию, я поняла папину предусмотрительность. В общежитии действительно много пили, причем не только парни, но и девчонки. Я быстро выработала собственную методу: брала одну рюмку — неудобно ведь совсем отказываться — и растягивала ее на все время.

Вторую просьбу папа произнес шутливо.

— Обещай мне, что не обстрижешь косу, как бы ни уговаривали тебя подруги. Сперва спроси мнения мужчин.

Я ответила, что не для того столько лет растила волосы, чтобы добровольно их лишаться. Кстати, папа и тут оказался прав. Моя коса неоднократно служила предметом бурных дебатов.

Но я отвлеклась. Я думала про алкоголь и про Марго. Она любила водку и могла выпить довольно много, не пьянея. Это сколько ж ей понадобилось, чтобы дойти до бессознательного состояния? Трудно представить. Напилась, высунулась в окно глотнуть воздуха и… Только сперва ей потребовалось отворить окно. Топят у нас плохо, и для проветривания мы открываем разве что форточку. Отворить окно… непростая задача! Рамы старые, набухшие, а за зиму и вовсе примерзают. Наверное, ей отворил кто-то другой… поэтому он и боится признаться, что был с нею.

И тут страшное подозрение заставило меня подскочить в кровати. Не слишком ли много случайностей нагромоздилось за последние двое суток? Позавчера отключили свет — и я наткнулась в коридоре на тело. Неподвижное, не подающее признаков жизни. Да живое ли? Мне так до конца и не верилось, что это был пьяный, скорее, некто без сознания. Без сознания — или мертвый. Но бессознательное тело не могло само уйти! Его унесли, пока я бегала на вахту. Кто, зачем? А сегодня снова вырубили электричество, и погибла Марго. Выпала из окна — или ее вытолкнули в темноте?

Сердце бешено колотилось. «Меньше надо читать романов», — посоветовала бы мама. Она вечно так говорит, когда я что-нибудь выдумываю. Да, она права. Зачем кому-то убивать Марго, а до нее — другого человека? К тому же если бы позавчера я действительно натолкнулась на мертвого, мы бы уже об этом знали. Его бы обнаружили, правда? Наверное, я пытаюсь трактовать жизнь, словно книгу. В книге каждое событие имеет смысл, а жизнь обыденнее и бестолковее. Она предлагает нелепость за нелепостью, не удостаивая нас объяснениями. И потом… убийства ведь совершают убийцы? Но в нашем общежитии не могут оказаться убийцы. Мы — художники, а гений и злодейство — две вещи несовместные. Наверное, мои дурацкие предположения — следствие испорченности, извращенного воображения. Скорее бы утро, чтобы кто-нибудь подтвердил мне это! Так размышляла я на грани сна и яви. Ночь казалась бесконечной, однако и ей пришел конец.

— Девчонки, — не здороваясь, выпалила я, — скажите мне, что Марго не убили!

— Ну, ты даешь, — опешила Светка. — А кто, по-твоему, ее убил?

— Тот же, кто убил человека, тело которого я нашла два дня назад. Скажите мне, что это неправда!