Пасынки Бога - Александр Юдин

— А ты что, тоже хотел бы — разъем за ухом?

— Боже упаси! Но и в СрИме такие штуки полагаются только военным, а как нукер отслужит свое — интерфейс удаляют.

— Откуда ты, ядрен-матрен, столько про них знаешь, скажи на милость? — прищурился Хватко.

— А у меня принцип: противника следует изучать. И уважать.

— И вражеские голоса слушать, — подмигнул дядя.

— И вражеские голоса слушать, — не стал спорить Георгий. — Я к тому веду, что у нас вон даже подкожный микрочип — уже уголовно наказуемое деяние. Полагаешь, это правильно, да? И прогресс ведь тормозится, а потом, скольким бы, к примеру, параличным и прочим инвалидам вживленные микрочипы облегчили жизнь, а?

— Это ересь, — отрезал Хватко. И, помолчав, добавил: — Ты бы, племяш, со своими… размышлизмами, понимаешь, того… поаккуратней. Фильтруй, с кем можно, а с кем — нет.

— Вот я и фильтрую.

— Вот и молодец, и правильно… Кстати, давай — за победу губернского оружия! У тебя налито? Ну, будем! — Крякнув и закусив, Влад Сулейманович добродушно погрозил аль-Рашиду вилкой. — А на Луне-то мы все ж таки надрали твоим, бля, хваленым сримцам задницу, и препорядочно, ядрен-матрен!

— Кто спорит? — пожал Георгий плечами. — Только надрали не мы, а АмСоН — Американское Содружество Наций. И вообще, когда это было? Семьдесят пять лет назад, еще в двадцать первом веке. Потом, вспомни: в то же самое время, только здесь, на Земле-матушке, империя окончательно оттяпала у нас Забайкалье с Дальним Востоком, всю Сибирь и Зауралье в придачу. Помнишь, чем закончилась третья селеновая? СрИм отказалась от своих притязаний на лунные месторождения гелия-3, а АмСоН взамен закрыло глаза на все имперские завоевания в Азии; между прочим, даже не поинтересовавшись нашим на сей счет мнением; да еще вынудили нас признать суверенитет Золотой Орды! И вот что я тебе, дядя Влад, скажу: сримцы только выжидают подходящего момента, чтобы взять космический реванш…

— Устанут ждать! Вот им, понимаешь, а не гелий! — раскипятился Хватко и, свернув дулю, сунул ее зачем-то племяннику под нос. — На-ка вот! Пускай выкусят! На чужой роток не сымай порток!

— Ладно… — примирительно махнул рукой аль-Рашид, — хрен с ними, со сримцами. Вернемся к нашим химерам. Ведь ты, дядя Влад, если выведешь Корпорацию на чистую воду, как раз, пожалуй, станешь героем. Причем в еэсовском масштабе. Этаким санатором человечества, искоренителем сатанинской мерзости. Я правильно понимаю?

— Возможно, — усмехнулся Влад Сулейманович. — Ты против?

— Материальная составляющая, опять же… — в свою очередь подмигнул дяде Георгий. — Насколько знаю, ВСМЦ перестает считать деньги, как только заходит речь о посягательствах на божественную монополию.

— И это тоже, — не стал спорить Хватко. — Запас кармана не трет и мешка не дерет. Короче, соединив наши усилия, мы сможем достичь большего, согласен?

— И давно ты, позволь спросить, работаешь на вселенцев? — вопросом на вопрос ответил Георгий.

— А вот это тебя не касается! — отрезал Хватко. — Потом, ты прекрасно знаешь, Жорж, тут дело не в деньгах. Не в одних деньгах. Я боец идейный… Просто мне больно видеть, когда попираются догматы веры. Больно и обидно, понимаешь ты это?! Кстати, давай-ка за-а… Матерь нашу… всёл… всюл… всел-лен-скую! Церковь. Да!

— Да мне, пожалуй что, хватит, — засомневался Георгий. — Завтра надо быть в форме.

— Брось! Кто пьян да умен, два угодья в том! — как-то рассыпчато засмеялся дядя.

Аль-Рашид с некоторым удивлением заметил, что Хватко, обычно весьма воздержанный, на этот раз порядочно-таки захмелел.

— А правду говорят, — осушив свой бокал во здравие Вселенской Церкви, спросил Георгий, — что были времена, когда Священное Писание не являлось неотъемлемой частью нашего уголовного и гражданско-мирского законодательства?

— Правду, — кивнул Влад Сулейманович, со смачным чавканьем зажевывая долькой лимона. — Но давно… лет двести назад. Еще до-о… — тут он покрутил над головою вилкой, — объединения Церквей… Может, раньше. В общем, когда нами еще президенты правили… или их как-то по-другому… Короче, до Бр… Мр… Бр-рис Николаича… в том — предыдущем — тысячелетии.

— А почему вообще, — вновь перебил дядю Георгий, — произошло это объединение Церквей? И зачем?

— Как, ядрен-матрен, почему? — воскликнул Хватко, трезвея от возмущения. — Что значит зачем? Из-за реальной угрозы генетического Апокалипсиса — гуманитарной катастрофы общемирового масштаба, вот почему. Чтобы, понимаешь, этот самый… Апокалипсис… того… предотвратить! Вот зачем. Тогда ведь вопрос стоял жестко, ребром стоял вопрос: сохранится человечество как биологический вид или его заменят трансгенные мутанты всех мастей… И он еще меня темнотой попрекает! А сам дремучий, как таежные джунгли… Поначалу ведь никаких серьезных запретов в области биотехнологий не существовало; те же, которые имелись, никто особенно не блюл. Клонирование и генетическое проектирование потомства уже чуть ли не на поток поставили. Хочется тебе, к примеру, чтоб твой будущий сын, кроме как на тебя самого и… ну, короче, родителей, еще, скажем… на какого-нибудь Эйнштейна или, там, Наполеона походил — базара нет! В эмбрион вводился соответствующий ДНК — Наполеона или другого кого, по желанию заказчика, и — пожалуйте, получите! Аль-Рашид-Буонапарте, хе-хе-хе… Единственное условие — чтобы было из чего желаемый ДНК выделить. То бишь нужно сначала отыскать кости, а еще лучше — мягкие ткани того Наполеона. Вон, теперешнюю династию императоров Срединной именно так и вывели… Но сейчас не о них речь… А о чем сейчас речь?.. Ага! И вот в конце концов настал «час икс», когда Отцам Церквей стало понятно: еще чуть-чуть, еще один маленький шажок — и человек, как образ и подобие Божие, с лица земли просто — фьюить! — исчезнет. А люди превратятся в чьи угодно подобия, только что не Господа Вседержителя нашего. Одновременно сделалось очевидным и то, что без единой идеологии, причем идеологии государственной, эти пагубные процессы уже не остановить… Кстати, последней каплей стали опыты профессора Браилова и эти его трансгенные химеры, тебе, надо полагать, хорошо памятные. Если до Браилова эксперименты с людьми ограничивались клонированием и евгеникой, то бишь попытками «улучшить» человеческую породу, наладить массовое производство, ядрен-матрен, гениев, то наш сбрендивший вивисектор зашел того дальше — принялся, понимаешь, добавлять в человеческие эмбрионы генетический материал иных животных видов… то есть нечеловеческие гены, понимаешь? Какие угодно, вплоть до ДНК медуз и тараканов… А то и вовсе не животных даже, а, скажем, растений или грибов… Гряло поколение уже не людей, пускай и полученных искусственным путем, а трансгенных монстров, уродливых мутантов всех мастей и форм, каковые только могло измыслить воспаленное воображение так называемых генных инженеров, этих врагов человечества, возомнивших себя творцами новых биологических видов… Улицы наших городов грозили заполонить ожившие персонажи древних легенд и страшных сказок. Собственно говоря, это в конце концов и случилось. Или почти случилось. Помнишь, Жорж, браиловских-то химер?

— Да-а… уж, — мрачно усмехнулся аль-Рашид, — такое не вдруг забудешь.

— Хе-хе! Какое там — забудешь! Мне они до сих пор, бывает, снятся — бррр! — особенно себеки.

— Правда? Мне тоже, — признался Георгий.

— Что меня нисколечко не удивляет… Ядрен-матрен! — вздохнул Влад Сулейманович. — А славные были времена, — неожиданно и довольно непоследовательно заявил он, освежая коньяк себе и племяннику. — Несмотря ни на что — славные… Облавы, зачистки, погони, перестрелки… Или, может, просто мы с тобою моложе были, ядрен-матрен? А теперь все это уже история давно минувших дней… «СМЕРХ» упразднен… расформировали за ненадобностью, понимаешь…

— Понятное дело: химер ведь не осталось, — пожал плечами Георгий.

— А ты уверен? — хмыкнул Хватко.

— В смысле? — Аль-Рашид поднял брови. — Уверен в чем?

— Что их не осталось.

— Ну-у, знаешь… Что значит, уверен — не уверен? Просто химеры перестали давать потомство. Их третье поколение оказалось стерильным, вот и все. Это же научно установленный факт. Может, когда бы знали об этом заранее, так и «СМЕРХ» не потребовался бы… Тех из химер, что представляли опасность, — изолировать, ну а прочие сами бы повымерли.

— А ты слыхал про то, что в Крысятнике они по сию пору водятся? Говорят, видели их там, ядрен-матрен… и псеглавцев, и лепрехунов, и пасюкменов с арахнидами, и даже якобы себеков.

— Ну уж нет! — возмутился Георгий. — Только не себеков. Последнего из их племени я прикончил вот этими вот руками…

— Руками? Себека?! — недоверчиво ухмыльнулся Хватко.

— Ну да… у меня тогда патроны как раз вышли… пришлось переломить гадине хребет.