Два лика Ирэн (СИ) - Ром Полина

Из еды ей предложили довольно мягкий белый хлеб, миску странной похлёбки, хорошо хоть, что горячей. Тут надо Анги спасибо сказать. Пока Ирэн по своим делам бродила, девушка котелок пристроила возле огня. Потому подмёрзшая и усталая Ирэн и наслаждается сейчас горячим варевом.

В похлёбке – кусочки мяса, непонятный сладковатый овощ крупными ломтиками, что-то нарезано плоскими небольшими кругами – по цвету похожее на не слишком яркую свёклу, а по вкусу – больше на морковь* варёную. Вот только цвет у овоща неприятный... Ещё там было что-то непонятное, добавленное, похоже, для густоты**. Сушёная травка – укроп, вроде бы, и изрядное количество перца. Но есть Ирэн хотелось так, что рассматривать она ничего не стала – работала ложкой. Второе блюдо было представлено половиной жареной курицы. Жестковатой и злобно-перчёной. Отщипнув кусочек, Ирэн решила, что и так сыта.

Десерт лежал отдельно. Анги убрала миску из-под супа, просто сдвинув её на середину стола, где уже стояли грязные тарелки, и подвинула Ирэн круглый медный поднос.  На подносе перед ней – надрезанная головка очень вкусного и мягкого сыра. Плетёная косичкой сдобная булка, ещё даже тёплая. В горшочке дожидался мёд, хоть и засахаренный уже, но тоже вкусный. А больше всего порадовала огромная груша. С грубой, пятнистой шкурой, но потрясающе сочной, маслянистой мякотью. К ней прилагалась большая двузубая вилка. Покрутив её в пальцах, Ирэн отложила грушу и подозвала к себе Питера. Он всё это время сидел на совсем низкой скамеечке у самого входа в комнату.

— Питер, вилка зачем нужна? — спрашивала шёпотом, чтобы никто не услышал. Анги-то, конечно, слышит, но делает вид, что ей вовсе не интересно.

Сообразив, что лучше говорить потише, мальчишка наклонился к её уху и, смешно посапывая, начал обучать:

— Вы, госпожа Ирэн, грушу-то на вилку насадите. Во-о-от… А теперь вон тот нож малый возьмите и шкурку тоненько срежьте… да не так! В другую руку нож-то… во-о-от! А теперь грушу кусайте… Ну, конечно, неудобно, зато пальцы чистые останутся… да, течёт по подбородку-то, конечно… и по вилке течёт, но так принято! Да не я это придумал, этак все высокородные едят!

Груша, не выдержав издевательств, сорвалась с вилки и шлёпнулась на колени Ирэн…

Санти захлопнула наконец крышку ларца, повозилась и закрыла его на ключик. А ключик прикрепила к небольшой связке у себя на поясе.

— Линта, на место убери! — скомандовала, а не попросила она.

Линта, немедленно бросив своё дело, подошла к ларцу и, с некоторым трудом подхватив его на вытянутые руки, пошла рядом с госпожой Санти. В углу, не замеченными ранее госпожой Ирэн, стояли два длинных расписных сундука. Одним из ключей со своей связки сестра открыла правый, тот, что был украшен зелёными и чёрными полосами орнамента. Линта поставила туда ларец, и госпожа закрыла сундук на здоровый навесной замок.

Второй сундук невольно приковал внимание Ирэн. По логике, принадлежать он должен именно ей. В похожем сундуке, только поменьше и попроще, когда-то, в деревенском доме своей бабушки, она видела всякие интересные штуки. Там бабуля хранила своё добро. И она же рассказывала, что с этим сундуком она и пришла в дом мужа.

— Приданое у меня было по тем временам голодным – богатое, Ирочка. И ситцы даже разные, и шёлковое платье, и бельё постельное. Да уж маменька-то покойница собрала меня любовно, земля ей пухом…

Певучий голос бабули зазвучал в голове, как живой…

Задумавшись и погрузившись в т1плые воспоминания, Ирэн выпустила из внимания то, что произошло с остатками еды на столе.

На медный поднос Анги поставила горшочек с мёдом, положила половину несъеденной булки и прикрыла его высокой полусферической крышкой, такой же, как и та, что Ирэн видела в покоях леди Беррит. А вот половина курицы, груша, так и не доеденная Ирэн, белый хлеб и остатки похлёбки в котелке, не слишком и большие остатки, надо сказать, унесены были в угол комнаты, тот самый, очень скудно освещённый. До сих пор Ирэн не могла рассмотреть, что там за холмы и бугры на полу.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})

Вся прислуга в комнате, включая Питера, подтянулась туда. И сорокалетние женщины вышивальщицы, шустро бросив работу, поспешили подойти к этому сборищу. Линта подняла с пола корзину, вытащила из неё несколько непонятных, но очень похожих на половинки бурых мячиков предметов, и раздала всем слугам. Она же, взяв котелок с остатками похлёбки, вылила по две-три ложки в каждую протянутую ей половинку. А потом все расселись кружком, кто на тех самых тёмных буграх, кто на низких скамеечках, и начали кусать эти самые половинки.

Ирэн заинтересовалась и медленно, будто бы невзначай, прошла к странному сборищу, встав так, чтобы не заслонять свет камина. На полу лежало что-то вроде огромного деревянного настила с толстым слоем соломы и некоторым количеством истрёпанных шкур. Именно они и казались в полумраке тёмными буграми.

Слуги ели. Половинки мячей оказались небольшими булочками чёрного хлеба, из которых вынули мякиш. Отрывая верхнюю корочку, они макали её внутрь, в остатки похлебки, и ели. Некоторые уже догрызали дно. Курицу поделили между собой не слишком справедливо. Большую часть получили Линта и Анги, меньшую – вышивальщицы. Питеру не дали ничего, так же, как и уставшей Борке. Огрызок груши так же поделили между собой личные горничные.

__________________________________________________

*Наши средневековые предки ели морковь, которая по цвету существенно отличалась от привычной нам оранжевой. Сегодня подтверждено существование двух изначальных типов культурной моркови. Восточная или азиатская морковь исторически, благодаря пигменту антоциану, имеет фиолетовую окраску. А в некоторых окраска настолько интенсивна, что стали говорить о чёрной моркови.

** Загущали супы-похлёбки по-разному. Ирэн, очевидно, достался суп, загущённый хлебными крошками. Могли использовать для этого и любую нейтральную на вкус мелкую крупу. Пшено, например.

8

Первые ночёвки в замке Ирэн не любила вспоминать даже много лет спустя.

Грязная сама и грязная сорочка, пропотевшее и, местами, на локтях и подоле, лоснящееся от жира суконное платье. Ей казалось, если его поставить, оно даже не упадёт, а так и застынет нелепым манекеном, где поставили. И холод. Нет, не мороз, но вечное ощущение прохлады из-за гуляющих по комнатам сквозняков, зябкость и, одновременно, неприятная спёртость воздуха.

Заметив, что Питер улёгся в общую кучу на солому и скрутился в жалкий комочек, Ирэн не выдержала. Сняла с себя одну из шкур, встала с кровати, под удивленным взглядом Санти, и накрыла мальчишку. У самой остались ещё три пахучих, но всё же тёплых овчины. Они без конца разъезжались, и прохладный воздух пробирался в тёплый кокон со всех щёлочек. Не спасал даже полыхавший всю ночь камин. Злясь и задаваясь вопросами, почему нет нормального одеяла, почему, бес их всех покусай, нельзя сшить эти шкуры в один плед, а не мучаться, подтягивая всю ночь на себя отдельные куски, она, наконец, уснула.

Утром Ирэн встала злая, как шершень, не отдохнувшая, и с больной головой. Молча раздражённо оделась. Анги деревянным гребнем расчесала ей волосы и сплела толстую косу. Встала на колени и помогла натянуть на ноги тёплые чуни.

Непререкаемым тоном отправила Анги мыть миску до блеска, умылась. Санти молча наблюдала за ней, очевидно, что-то там себе прикидывая. Возможно, вопросы на тему – что с сестрой творится?! Съела овсянку, сдобрив её сливками и мёдом, и строго проследила, чтобы Питер получил свою долю еды. Ему же отдала и половинку сдобной булки с изюмом. Пока повеселевший паж лопал лакомство под ревнивым взглядом Анги, Ирэн, наконец-то, составила некий план действий. Уж какая-бы она принцесса тут не была, а в приданое всяко положили иголки и нитки.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})

— Анги, где ключи от моего сундука?

— Вот, госпожа, вчера вы так и не спросили про пояс… — Анги порылась в её кровати, где-то под матрасом, и вытащила коричневый кожаный ремень с несколькими маленькими медными бляшками. Ирэн опоясалась и отвязала один из ключей, которые, как и у сестры, крепились каждый на своём шнурке.