Атомная крепость (Художник. И.Ефимов) - Иван Цацулин

— Вы в чем-то ошибаетесь, мой друг,- сказал он мягко.- Я первый готов отдать все, что имею, для блага человечества, и прежде всего для блага моей страны.

— Под словами «благо страны» каждый из нас понимает нечто различное,- жестко сказал Старк.- По крайней мере то, что я видел своими глазами, никак не может служить на пользу моей Америке!

Прайс едва сдерживался.

— Вы ошибаетесь, друг мой,- он попытался улыбнуться.- Мои планы, в осуществлении которых мне нужна ваша помощь, преследуют лишь цели обороны.

— Обороны? От кого? — Старк рассмеялся.- Я, право, не ожидал, что вы со мной начнете разговаривать, как с мальчишкой,- продолжал он почти обиженно.- Басни об обороне вы можете рассказывать кому-нибудь другому. Это не в Гималаях ли вы собираетесь обороняться? Но я не расположен шутить, мистер Прайс. Я приехал сюда по вашей просьбе, но не могу ничего сказать иного, кроме того, что вы уже знаете: моя совесть ученого не позволяет мне принять ваше предложение.

Но Прайс, кажется, и не слышал, что ему говорили.

— Скажите откровенно,- обратился он к ученому,- что вы думаете насчет теории Крауса?

— Я уверен, что, к счастью, теория Крауса — авантюра,- ответил Старк резко.- Пытаться добиваться расщепления атомного ядра в естественных условиях,- это же фантазия и блеф. Краус напоминает мне древних алхимиков, трудившихся над изготовлением золота.

— Ну,- усмехнулся Прайс,- как вы знаете, в принципе алхимики были правы. Теперь, когда мы научились превращать элементы, мы умеем изготовлять и золото.

— Да, теперь,- согласился профессор, сделав ударение на последнем слове.

— Я исхожу из того, что, как правило всякая теория, особенно такая дерзкая, как та, что выдвинул Краус, сначала кажется вздорной,- заметил Прайс.- Так вы, стало быть, не хотите работать со мной именно потому, что боитесь зря потерять время?

Старк почувствовал, как в нем поднимается гнев.

— Терять время на всякие антинаучные фантазии у меня действительно нет никакого желания, терять же время на попытку осуществить не только бредовые, но и чудовищные по своему замыслу теории я считаю для себя принципиально неприемлемым, — с прежней резкостью пояснил он.

— Политика вас не касается,- быстро перебил его Прайс.- Я предлагаю вам выгодные условия, даю вам лабораторию, подобной которой в США не имеет ни один ученый. Я прошу вас только об одном — думать не о политике, а о науке. Что же вам еще нужно?

Старк с изумлением посмотрел на Прайса: на этот раз даже он, привыкший ко всему, удивился.

— Мне ничего не надо,- стараясь сохранить самообладание, ответил он.- Я не могу принять ваше предложение, мистер Прайс.

На физиономии Прайса появились красные пятна.

— Черт возьми! Вы загнали меня в тупик,- закричал он со странным, не подходящим к случаю весельем.- Говорите же, какие ваши условия. Я заранее на все согласен.

Старк не мог понять, почему его доводы не доходят до сознания Прайса.

— Я не буду трудиться над осуществлением ваших планов вовсе не потому, что меня не устраивает жалованье, мистер Прайс,- холодно пояснил он. — Я не хочу заниматься сомнительными делами.

— Вы… вы…- Прайс в бешенстве вскочил на ноги. Старк не смутился.

— Ваши замыслы грозят миру войной,- сказал он.

— Если я буду вынужден действовать, то это будет лишь превентивная война!…- вскричал Прайс.

— То, что вы замышляете,- не война, а убийство, массовое убийство мирных людей,- сурово прервал его ученый.- И я не хочу быть соучастником ваших преступлений. Войну же правомочны объявлять только правительство и конгресс.

Прайс расхохотался.

— Пусть этот вопрос вас не беспокоит,- произнес он сквозь смех.

Старк отлично понял значение этого презрительного смеха: Прайс всерьез думал, что Америка — это он.

— Я не знаю, выйдет ли что-либо из ваших планов, но совесть ученого не позволяет мне отдавать свои знания и опыт делу истребления людей.

— Черт возьми! — сердился Прайс. — Можно подумать, что до сих пор вы занимались изготовлением кукол, а не атомных бомб в Лос-Аламосе! Разве это я, а не вы убили сотни тысяч японцев в Хиросиме и Нагасаки?

Теперь настал черед Старка в гневе подняться с места.

— Их убил Трумэн и его советники! — вскричал он.- Мы, ученые, были против истребления людей с помощью атомной бомбы…

— Против! — презрительно перебил его Прайс.- Разве вы изготовляли атомные бомбы для того, чтобы они лежали без действия? Разве не ради изготовления вами атомной бомбы мы тогда затратили огромные деньги на постройку атомных заводов в Хенфорде и Окридже? Тогда вы работали…

Старк провел рукой по лбу.

— Тогда нас уверяли, что атомная бомба нужна для победы над фашизмом,- перебил он Прайса.- Нас уверяли, что если мы не создадим атомную бомбу раньше, чем ее создаст Гитлер, то Америке и нашим европейским союзникам будет плохо. Поэтому мы и работали изо всех сил. Но нас подло обманули! И больше работать на войну я не желаю, с меня довольно.

Прайс пристально посмотрел на него.

— Тогда вы помогали нам в борьбе против Гитлера, против, фашизма, сейчас я прошу вас помочь нам в борьбе против коммунизма, не менее, а, может быть, более опасного для нас врага.- Он говорил размеренно и почти спокойно.- И я не понимаю, почему же теперь вы отказываетесь…

— Я не буду работать для того, чтобы вы могли убивать людей.

Старк взял вторую сигарету, но не закурил, а незаметно для себя раскрошил ее.

— Хорошо,- спокойно произнес Прайс.- Крайности в ваших выводах пусть останутся на вашей совести…- он пожал плечами.- Не могу же я насиловать вашу волю. Я считал вас человеком дела и расчета. Увы — я ошибся. Уверен, что вы сумеете сохранить в тайне все, что узнали о моих делах, и то, что вы видели у меня в Стальном зале.

— Безусловно,- заверил Старк.

— Будем считать, что на этом наши деловые отношения кончились.- Прайс задумчиво прошелся по кабинету, затем подошел к профессору и пожал ему руку.

— Гуд бай,- сказал он прощаясь.

Старк направился к выходу. Ему стало неожиданно легко, точно он сбросил с себя тяжелый груз, давивший его. Было приятно сознавать, что кончился кошмар, мучивший его последнее время. Напрасно еще совсем недавно, перед входом в этот дом, он беспокоился о том, что Чармиан может остаться одинокой.

Прайс смотрел профессору вслед тяжелым, злобным взглядом.

За Старком закрылись тяжелые двери кабинета. Мысль о Чармиан в этот момент была его последней мыслью…

Дуглас Нортон долго еще стоял у окна, дожидаясь, когда Старк выйдет из дому, но он так и не появился. А некоторое время спустя Нортон увидел, как машина, на которой профессор приехал, ушла из Прайсхилла без Старка. Летчику стало ясно, что с ученым случилось несчастье, что, к сожалению, оправдались самые худшие его опасения.