Кайорат - Stashe

— Не помню. Я точно тут не был. Не знаю, что это за мир, — высказался, зевая, Осирис. Город продолжал показывать свои грани, вываливая на нас из глазунчика калейдоскоп красок. Стало понятно, что жители готовятся к какому-то празднику. Повсюду украшенные здания, а похожие на феков существа суетятся подле дворца. Нам удалось, как следует разглядеть и горожан. Я сказал бы, что это феки или икубы, за некоторым исключением — у существ оказались вертикальные зрачки и слишком яркие разноцветные волосы. Впрочем, волосы можно окрасить. Казалось, что мир мне знаком. Я хорошенько подумал и перестал сомневаться. Чувствуя себя менее бесполезным, чем обычно, произнес:

— Это барбусы. Я уверен.

— Да? — жеребец топтался на месте, — не знаю этого мира. Куда нас занесло?

— Мир барбусов достаточно странный. Я сдавал экзамен, когда-то… Замкнутая система с одними вратами. Их миром мало кто интересуется, нет ничего ценного, к тому же здесь искаженная магия. Она вывороченная. Думаю, поэтому у Осириса так получилось с ногой и полетом. Жители магией не владеют. Материк один. Несколько больших городов, много маленьких. На островах в океане чуи и матахи. Местные жители в них не верят. Еще какой-то забавный обычай есть, только не помню какой…что-то про алмаз, сокровище. Не помню.

— Ладно, — подытожил Пилон, — очень хорошо. Мы знаем достаточно, чтобы войти в город. Вдруг повезет, поищем кого-нибудь из других миров, с кем стоит пробовать договориться. Осмотримся. Придется воплощаться на свой страх и риск. Пожалуй, себе уберу клыки, а тебе придется стать барбусом, малыш. Пока это все, что я могу предложить. Бесполезно планировать. Я займусь тобой. Осирису еще нужно отдохнуть. Ося, ты себе глаза подправь. И глядишь, парни, чего интересное найдем.

Осирис кивнул. Внезапно, они с Пилоном переглянулись, а затем жеребец сухо произнес:

— Сейчас будут гости. Замрите и не шевелитесь. Не говорите, дышите медленно, спокойно, и надеюсь, нас не заметят.

От неожиданности я совсем перестал дышать и прижался к земле. Глазунчик с тихим хлопком растворился в воздухе. Сумерки уже сгустились, а солнце почти исчезло за горами. Именно поэтому мы не могли толком рассмотреть тех, кто выехал на дорогу из ущелья. Я не мог, по крайней мере. Положа лапу на сердце, не очень то и хотелось. От испуга, я начал тихонько икать, а кончик хвоста мелко бился в пыли, несмотря на мысленные приказы перестать. С другой стороны, если по какой-то причине, например, из-за не сработавшего заклятья существа увидят нас, больше возможностей напасть первыми. В темноте мы все видели неплохо. Агрессивность моих размышлений оправдывалась испугом. Все-таки многое пришлось испытать за последние дни.

Барбусы выехали из ущелья на лошадях. Крупные рысаки не шли ни в какое сравненье с великаном Пилоном, но они хотя бы похожи на представителей одного вида. Плюс нам, Пилона не придется воплощать. Двигались барбусы слишком быстро, суетливо, поспешно, что рождало оправданные подозрения, а не убегали ли они из города? С собой тащили массу тюков, притороченных к седлам, и что-то большое везли на отдельной лошади. Нет, на мирный караван это шествие не тянуло.

Но мы остались незамеченными. Когда осела пыль, только было расслабились и тут с той стороны, куда ускакали барбусы, донесся душераздирающий визг. Я содрогнулся и жалобно икнул. Осирис немного замялся, но демонстративно пожал плечами. Лишь Пилон вообще не отреагировал. Я медленно выпрямился и подышал открытой пастью. Только тогда смог успокоится и, наконец, перестал икать.

— Заночуем, — подвел итог полному впечатлений дню жеребец и начал решительно устраивается на ночлег.

6

Вот уж чего не ожидал, что проснусь настолько бодрым и веселым. Жизнь определенно налаживалась. На повестке дня стояло воплощение меня в барбуса и поход в сторону города. Солнышко еще ласково грело, а не жгло, потому хотелось понежиться под его лучами. Я немного повалялся, перекатываясь с боку на бок и вытягивая лапы. Похрустел шеей, потерся позвоночником о сухую теплую землю. "Не храплю я. Совершенно точно, не могу храпеть", — вспомнив об этом событии вчерашнего дня, снова перекатился на бок и посмотрел в сторону спящих. Осирис дрых, свернувшись калачиком и прижимал к груди какую-то фигню из богатой коллекции на шее. А вот Пилон отсутствовал. Удивленный этим открытием, я поднялся и от души потянулся. Особенно приятно оттопырить по очереди лапы. Делать это надо так, чтобы почувствовать каждую мышцу от пальцев до бедра.

Бодро побродив по окрестностям и не обнаружив Пилона, я вернулся к лагерю. Как ни в чем не бывало, жеребец вел оживленную беседу с вяло мычащим в ответ, сонным всклокоченным Осирисом.

— И где ты был, Пилон? — Спросил я. Конь бросил в мою сторону ленивый взгляд и продолжил начатую фразу.

— Вот я и задумался, ведь глаза то у них не просто так с узким зрачком. Значит потребность в хорошем зрении и не просто, а хорошем ночном зрении велика. А почему? Половил живность, проверил. У всех одно и тоже. Что это значит? Кайорат, ты знаком с миром барбусом поболе нашего. Давай, просвети.

Я напрягался изо всех сил. Учил я все дивол помнит когда, помнил неважно, но не мог же вот так просто ударить мордой в грязь?

— Кажется у них полгода ночь, полгода день-ночь. Почему, не помню. Какая-то планета, вроде, солнце закрывает. И из-за этого так происходит. Тот самый праздник, о котором я говорил, с алмазом и розами… тьфу! Не помню. Ну, в общем, похоже, его и празднуют.

— Невразумительно, ну и да ладно. Малыш, пора тебе понять одну простую вещь. Зачастую, от глубины и достоверности знаний зависит такой приятный пустячок как собственная жизнь.

Со стороны Пилона это прозвучало довольно грубо, хотя должен признаться и справедливо.

— Хватит его пинать. Давай лучше примени свои глубокие знания на практике и преврати его в барбуса. Пора двигать к городу, — встрял Осирис, подмигнув мне. Его глаза приобрели приятный зеленый и черный цвет радужки, и вертикальные зрачки.

— А…

— Не получается, я пробовал, — ответил Осирис на так и незаданный вопрос, можно ли сделать цвет глаз одинаковым. Пилон прокашлялся, что напоминало смесь ржания с утробным рычанием, и велел отойти немного дальше. Он ничего не пел и копытами не махал, но вся моя шкура внезапно начала неимоверно чесаться.

— Ну, чего ты как уж на сковородке вертишься? Потерпеть не можешь? — нервно подергивая ухом, гаркнул конь. Я искренне старался, но не мог. Блохи словно разом обозлились и объявили мне личную войну. Вообще, как благовоспитанный куратор раньше насекомых я не имел. Но жизнь среди феков добавила остроты и непредсказуемости, разное могло случиться… с гигиеной у них проблемы и серьезные были всегда. Я не удержался от поскуливания и получил укоризненный взгляд Осириса. Чтобы отвлечься, пришлось грузить икуба вопросами: