Попутчики - Танит Ли

— Вон в углу стоит одна, — ответил кузнец. Сам он даже не оглянулся, когда Хейвор прошел через мастерскую и взял железный заступ.

— Сколько я за нее должен?

— Я не возьму ничего, — объявил кузнец.

— Боюсь, мне придется похоронить мертвого за пре-делами Аксы. Тогда ты лопату больше не получишь.

— Я бы и так ее не взял, после того, как ты ее коснулся, — серьезно сказал кузнец.

Хейвор обошел наковальню, глянул на кузнеца и обнаружил железное самообладание в широком, покрытом потом лице.

— Кубок, — сказал Хейвор ясно и отчетливо. — Из золота.

Кузнец взял молот и с убийственным взмахом грохнул им по наковальне между собой и чужаком. Зашипели и брызнули фиолетовые искры. Но глаза кузнеца были как у слепого. — Хейвор взял заступ и побрел через покинутые улицы назад к трактиру.

— Какие идиоты! — торжествовал Фелуче. — Какие идиоты!

Они снова ехали по древней дороге. Акса осталась позади.

Качиль лежал поперек своего коня, завернутый в попону. Хейвор привязал кобылу за повод к своему седлу. Фелуче, смеясь, ехал немного впереди. Ветер облизывал его волосы подобно невидимому кошачьему языку.

Хозяин не принял от них денег. Ужин, хорошие отдельные комнаты и теплые постели — все это оказалось бесплатным. Они везли кубок Черного Господина из Авиллиды. Теперь ни один человек во всей Аксе не мог коснуться даже их монетки. Но жители отказались укрыть их на следующую ночь и не позволили, чтобы они погребли мертвого в городе.

Примерно в трех или четырех милях от Аксы между деревьями показались первые прогалины. Хейвор слез, привязал лошадь и начал копать.

Фелуче сел рядом, посмотрел на него и сказал:

— Мы ведь понимаем друг друга, Хейвор! Я не собираюсь выступать в роли могильщика. Если тебя это дело не оставляет в покое, то тебе придется улаживать его одному.

Хейвор промолчал. Заступ вгрызался во влажную черную почву.

— Чем глубже ты выкопаешь дырку, тем лучше. Ты же не хочешь, чтобы волки в ней порылись.

Затем Фелуче замолчал и начал обкусывать ногти. Слышен был только скрежет заступа.

Хейвор не думал ни о чем, пока копал могилу. Как только углубление было готово, он подхватил Качиля и уложил его в темный овал. Когда Хейвор выбрался наверх, перед его глазами возникла картина: деревья и пышные цветы, росшие из этой земли. Одновременно его захлестнула волна сострадания и жалости. Хотя он едва знал этого Качиля, вора с лисьим лицом, Хейвор со всей остротой видел убогость и низость его жизни, все упущенные возможности и, наконец, последнее поражение. Словно по принуждению он забормотал слова полузабытой молитвы.

Фелуче не мог не сыронизировать;

— Язычник молится за проклятого!

Они двинулись дальше, оставив Качиля под свеженасыпанным холмиком. Хейвор по-прежнему вел третью лошадь за повод, так как в Аксе никто не захотел ее купить. Заступ остался возле могилы, прислоненный к дереву.

Дневной свет мерцал разгораясь. Облака тянулись теперь медленнее, обрамленные дымно-желтым блеском. Дорога, казалось, повторяла окраску неба, словно она была сделана из застывшей воды или гладкого, плохо отражающего стекла.

В полдень путники поели черного хлеба, и выпили выдохшегося пива — солдатский обед, который приняли на ходу. Они миновали одну деревню, но она была пуста и покинута. Венка лежала еще в нескольких днях пути. Венка с ее широкими улицами, с домами богатых торговцев и ювелирными лавками.

— Он еще у тебя? — спросил Фелуче внезапно.

— Конечно.., ты же знаешь!

— Я хочу его видеть! Дай бросить взгляд на золото! Хейвор развязал мешок и дал Фелуче посмотреть на золотой край.

Фелуче нежно погладил кубок пальцем.

— Теперь нас только двое, — сказал он. — Каждый получает половину. — Он вскинул глаза и любезно спросил:

— Ты убил Качиля, Хейвор? Он умер, а обнаружил его ты. Или это было иначе?

В облаках над ними что-то изменилось. Они, казалось, сразу стали тяжелее и мрачнее.

— Скоро пойдет снег, — сказал Хейвор. — Поторопимся! Фелуче задумчиво улыбался.

— Хотел бы я знать, как она выглядела, эта-Госпожа Авиллиды, дочь мага.., с золотыми волосами…

— Ты никогда этого не узнаешь.

— В известном смысле я это и так знаю. В последнюю ночь она мне снилась. Длинные, развевающиеся белокурые волосы и черное одеяние с голубым отли-вом, — он усмехнулся. — Если бы я верил в такую чепуху, тут же пошел бы к заклинателю и попросил вызвать ее, чтобы поглядеть еще разик.

Бледные хлопья стали приглаживать их кожу, таяли на гривах лошадей.

Хейвор бросил взгляд через плечо. С того момента, как они удалились от могилы Качиля, он больше не оборачивался. Сквозь белый снежный рой он видел какое-то движение.

— Наши попутчики все еще тут, — констатировал Фелуче легкомысленно. — Странно, что они не пришли в Аксу, когда мы там были. Возможно, они поедут с нами, если мы остановимся и подождем их.

— Мы же договорились, что будем по дороге избегать чужого-общества, — возразил Хейвор.

Фелуче только усмехнулся. Хейвор заметил тонкий волос, подобно змее обвившийся вокруг рукава. Фелуче, и еще один на его вороте, две золотые шелковые нити, которые не подходили к его белокурой шевелюре.

Через полмили они добрались до развалившейся башни, которая проглядывала сквозь снег подобно закутанному в темные клочья призраку, так как ползучие растения покрывали ее снизу доверху. Это была сторожевая башня былых времен, возможно, построенная каким-то королем, покорившим страну и оставившим гарнизон.

Руины не могли дать укрытия. Они проехали, было, мимо, но нечто выползло оттуда и стало на дороге.

Было тяжело разобрать что-то сквозь вихри снега. Конь Фелуче отпрянул и забил по снегу передними копытами. Фелуче с руганью рванул поводья. Хейвор разглядел женскую фигуру. Женщину, закутанную в темные лохмотья. Его сердце послало по телу глухой удар паники. Но это была только старуха, древняя и сгорбленная, насколько он разобрал, с бегающими безумными глазами на морщинистом лице.

— С дорога, старая карга! — прикрикнул на нее Фелуче.

Но женщина не тронулась с места. — — Что ты хочешь? — спросил Хейвор и немного склонился. Возможно, она была нищенкой, изголодавшейся на колоде… Рука его нашаривала кошелек под рубахой, но тут старуха завопила тонким голосом гнездящейся в лесах черной птицы:

— Я не возьму ничего, что принадлежит тебе!

— Что ты тогда ждешь? — спросил он.

— Сокол… — забормотала она. — Сокол и Кот… Лис ушел. Лис мертв. Сначала Лис, потом Кот, потом Сокол! Фелуче улыбнулся:

— Что за обворожительная дама! Тебе надо бы поберечь язык, старая!

Хейвор удивился, что она знает о Качиле. Он закопал его в нескольких милях позади. Она не могла увидеть, а потом добрести сюда по холоду, пешком, в такую даль.