8 декабря 1980 года: День, когда погиб Джон Леннон - Кит Гринберг

— Не смей меня фотографировать, — рявкнул Джон.

До Гореша дошло, что его приняли за папарацци. Ссориться с кумиром ему хотелось меньше всего.

— Джон, я простой фанат, — объяснил он.

Если перед ним простой фанат, пусть отдает пленку, и на этом закроем вопрос, решил Джон.

— Отдавай пленку, — потребовал он.

Гореш подчинился.

— Можно попросить об одолжении? — взмолился он. — Я отснял два кадра. Пожалуйста, проявите ее и отдайте мне фотографии для частной коллекции!

Джон категорично отказал.

— Никаких фотографий! — С этими словами он засветил пленку и потопал прочь.

Перебранка на отношение Гореша никак не повлияла. Он так и бродил под стенами Дакоты, и вскоре Джон понял, что это простой паренек, которому нравятся «Битлз». Фанаты в попытках увидеть его часто перегибали палку, но опасными он их никогда не считал. Если уж он прочно обосновался в Нью-Йорке, где отовсюду звучит певучая смесь испанского, китайского и гаитянского языков, то надо уживаться с теми, кто каждый день встречается на пути. Выходя на прогулку, Джон предложил Полу составить ему компанию. Он объяснил, что Гореш, пробравшись к нему домой под видом мастера, напугал его, и что личное пространство надо ценить. Гореш извинился.

— Пока ты без фотоаппарата, все в порядке, — сказал Джон.

В следующие месяцы Джон при виде Гореша махал ему рукой и приглашал прогуляться. Как-то раз фанат достал Джона бессчетными вопросами про «Битлз», и тот перевел разговор на другую тему.

— Расскажи-ка что-нибудь о себе, дружок.

Всяк любит поговорить о себе, а уж если ты делишься подробностями своей жизни с кумиром…

Настал тот миг, когда Джон снял запрет на фотографии и стал относиться к Горешу как к другу, ведь он сам прекрасно помнил, каково это — быть фанатом звезды рок-н-ролла. Он даже взял один из снимков Гореша, тот, где Джон с Йоко летним днем идут на фоне ворот Дакоты, для обложки «Watching the Wheels», первого сингла с альбома «Double Fantasy».

Рубикон был перейден. Джон признал фаната за своего человека.

Чепмен видел, что Гореш в сборище перед Дакотой стоит отдельно. Леннон выделял его из толпы, рабочие и даже жители дома здоровались с ним. Прикинув, что связи паренька могут ему пригодиться, Чепмен подошел к нему и протянул руку.

— Меня зовут Марк.

— Привет, Марк. Ты местный?

— Нет, что ты. С Гавайев.

— С Гавайев? А говоришь прямо-таки с южным акцентом.

Чепмен кивнул, рассказав, что вырос в Джорджии.

— Джон твой любимый музыкант?

Чепмен покачал головой.

— Музыка Джона мне очень нравится, но больше всех я люблю Тодда Рандгрена.

Чтобы развеять скуку, Гореш поддержал разговор ни о чем.

— В Нью-Йорке ты где живешь?

Внезапно Чепмена одолела паранойя. Он окрысился на Гореша:

— А зачем тебе знать?

Глава 7

Иллюзия

С океана дул теплый бриз, над головой колыхались пальмы. Ринго Старр налил себе еще и косо улыбнулся подружке. С Барбарой Бах, родившейся в Квинс, моделью, знойной девушки Бонда из фильма «Шпион, который меня любил», он познакомился десять месяцев назад. Они вместе снимались в «Пещерном человеке», комедии о доисторических неудачниках. С тех пор они, не просыхая, куролесили где придется. Сейчас они отдыхали в съемном доме на Багамах.

Из всех «битлов» Ринго был самым болезненным. В шесть лет он заболел перитонитом и впал в кому. Полгода он провалялся в больнице, а потом рухнул с кровати и так сильно пострадал, что пришлось отлежать еще столько же. В школу он так и не вернулся: столько пропустив, он бы никогда не догнал сверстников.

3 июня 1964 года, накануне стремительного турне «Битлз» по Скандинавии, Азии и Австралии, Ринго свалился разом с фарингитом и воспалением миндалин. Ему на замену тут же наняли ударника Джимми Никола, записывавшего ряд кавер-версий песен «битлов», постригли его под моптоп и выдали костюм Ринго. Вскоре Маккартни прислал товарищу короткую телеграмму: «Ринго, быстрее поправляйся. Твои костюмы на Николе просто горят». Несмотря на плохое состояние, Ринго внял совету и присоединился к группе. Никола успел отыграть восемь концертов. Его уже звали в разные места, в том числе замещать больного Дэйва Кларка из «Дэйв Кларк Файв» и открывать в Мексике фабрику по производству пуговиц.

В 1979 году Ринго загремел в больницу Монте-Карло. Аукнулся перенесенный в детстве перитонит — пришлось удалить несколько футов кишечника. Он быстро пошел на поправку, и даже явился в компании Джона и Пола на свадьбу Эрика Клэптона. Но лимит неприятностей на год еще не был исчерпан. Через шесть месяцев в Лос-Анджелесе сгорел дом Старров. Огонь уничтожил большую коллекцию реликвий его «битловской» карьеры.

Как бы ни ссорились Джон, Пол и Джордж между собой, их дружбе с Ринго ничего не мешало. Маккартни, как и Харрисон, помогал в работе над альбомом «Stop and Smell the Roses». Скупой на похвалу Леннон не уставал говорить в интервью, что высоко ценит талант Ринго как ударника, певца и актера. По его словам, не присоединись Ринго к «Битлз», он взял бы свое и так.

Восторгам Джона есть объяснение. Когда «Битлз» только начинали, Ринго уже был видным деятелем музыкальной сцены Ливерпуля. В 1959 году он вошел в состав «Rory Storm and the Hurricanes». Рори Сторм сильно заикался, но харизматичность успешно компенсировала этот недостаток. Группа, как и «Битлз», колесила между Гамбургом и Ливерпулем, но зарабатывала больше и жила в относительно приличных квартирах. Когда заболел Пит Бест, вышло так, что его заменил Ринго. Но он считался барабанщиком Рори, и Джон наравне со многими и многими считал, что «Харикенс» станет первой ливерпульской группой, завоюющей международное признание.

Рори, урожденный Алан Колдуэлл, полагал, что прозвище «Шторм» больше подходит для шоу-бизнеса. Он же убедил Ричарда Старки взять себе звучный псевдоним. Большой любитель перстней, Старки сперва превратился в «Рингз», а потом счел, что «Ринго» навевает ассоциации с кантри и вестернами. Фамилия «Старр» прилипла сразу. Сольные выступления Ринго во время концертов «Харикен» окрестили «Старр Тайм». Джон, Пол и Джордж часто смотрели из зала, как Ринго в свете софитов поет каверы песен, которые потом будут считать его собственными — в первую очередь «Boys», ставшую популярной еще в исполнении «Shirelles», и «You're Sixteen» звезды рокабилли Джонни Бернетта.

Пит Бест, благодаря родителям, был для «Битлз» просто незаменим. Кто бы мог подумать, что его выгонят из группы? Отец Пита рос в семье покровителей спорта, которым в свое время принадлежал Ливерпульский стадион. Мать организовала кофе-клуб «Казбах», насчитывающий больше тысячи членов. Там начинали играть и «Кворимены», и первая группа Пита, «Блэк Джекс». «Битлы», взяв к себе Пита, регулярно выступали в «Казбахе».

Но Брайан Эпштейн, взявшись за «Битлз», свел на нет влияние «Бестов», и — случайно или преднамеренно — привел в группу Ринго.

Семья Эпштейна кроме мебельного бизнеса владела сетью розничных магазинов под названием NEMS[5]. Все «битлы» были в них частыми гостями. Они не раз видели, как лощеный Брайан беседует с сотрудниками и покупателями. Эпштейн, как и Леннон, был в натянутых отношениях с родственниками. Его заставляли работать в семейном деле, невзирая на то, что сам он мечтал стать дизайнером одежды. Несмотря на успехи на торговом поприще, Брайан не был счастлив. В конечном счете, отец Брайана, Гарри Эпштейн, не выдержал и разрешил сыну изучать в Лондоне художественное мастерство, но эта попытка не принесла плодов. Молодой человек в итоге вернулся в Ливерпуль, где вплотную занялся развитием франшизы NEMS.

9 ноября 1961 года Эпштейн пришел в клуб «Пещера» на дневное выступление «Битлз». Когда он с коллегой заглянул после концерта в гримерку, его сразу узнали.

— Что привело к нам мистера Эпштейна? — выпалил Джордж Харрисон.

— Мы просто зашли поздороваться, — ответил Брайан с изящным произношением. — Ваш концерт мне очень понравился.

Роль простого фаната утонченного юношу не устраивала. Может, «Битлз» спасут его из цепких лап суровой еврейской семьи, станут билетом в красивую жизнь? Особенно Эпштейна обаял Джон Леннон, грубый парень в кожаных штанах, не такой, как его товарищи, более глубокий. Джон не ответил ему взаимностью. Тем не менее, он нашел в Брайане свои достоинства. Во-первых, его связи открывали перед «Битлз» невиданные доселе горизонты, а во-вторых, он должен был понимать чувство одиночества, от которого страдал Джон.

В те времена гомосексуализм в Англии был запрещен законом. Посещая бары и клубы, популярные у его единомышленников, Брайан разрывался от предвкушения, страха и отвращения к себе. И все равно в каждом городе его неудержимо тянуло в голубые районы, где его регулярно ловила полиция. К стыду всего семейства, во время службы в армии его поймали за тем же делом и уволили как «эмоционально и психически непригодного».