Невеста драгамана - Энди Дункан

— Элли, — сказала я, — очень не хочется это говорить, но… ты, часом, не выдаешь желаемое за действительное, живя тут на положении домохозяйки? Не стараешься притвориться, будто все идет нормальным порядком? Милая, тебя ведь утащили сквозь дырку в земле, и проделало это существо из древнего мифа. После твоего исчезновения шериф совсем спятил, и вашим соседям уже пришлось пострадать.

— Да, — пробормотала она. — Кайтер тоже так говорит. Шериф Стайлс хочет заполучить меня, а на остальных только злость вымещает.

— А твой бедный папа, — продолжала я, — все эти три месяца только и делает, что разыскивает тебя. Неужели ты не хотела бы его повидать?

Она вздохнула.

— Еще как хотела бы, — сказала она, словно объясняя очевидное бестолковому малышу.

— Так почему ты не навестишь его? Может, поднимешься наверх вместе со мной?

— Я боюсь.

— Чего, солнышко? Что тебя поймает шериф? Или что Кайтер Пайк тебя не отпустит?

— Нет, — сказала она. — Кайтер мне много раз говорил, что я вольна идти, куда пожелаю. Я боюсь, что потом не сумею вернуться. Я… Посмотри кругом! Тут действительно здорово, но это ведь вроде как невозможно? — Она посмотрела на тот конец стола и кивнула Кайтеру Пайку, и он в ответ подмигнул. — Он создал для меня целый маленький мир. Что случится, если я вдруг уйду? Вот я и боюсь, что типа как проснусь от сна, который никогда потом уже не повторится. Я, он, все такое… Ты понимаешь?

— Думаю, да, — сказала я. — Хотя, правду сказать, я о подобном ни разу в жизни не слышала. Элли Харрел, да ты никак влюбилась в этого старого драгамана!

— Да, — ответила она. — Именно так.

— Господи спаси и помилуй, — проговорила я с большим чувствам.

В это-то время и начался грохот.

Бум! Бум! Бум!

Раскат за раскатом, все ближе, и каждый порождал в пещере гулкое эхо. Если бы дело происходило в горах, я задумалась бы о приближении грозы. Но мы-то были не в горах, а глубоко под ними.

Бум! Бум! Бум!

Сидр и молоко выплескивались из кружек, стол каждый раз подпрыгивал и приземлялся на добрый дюйм дальше от меня.

— Что, взрывы сегодня? — спросил юный шахтер.

Бригадир посмотрел на карманные часы и покачал головой:

— Нет, сейчас никаких взрывов быть не должно.

— Следует ли предположить?.. — начал тощий.

— Девайкодас! — воскликнул четвертый и перекрестился.

Бесенята так и окаменели, их глаза мигом ушли еще глубже внутрь черепов. Один из них даже выговорил вполне внятно:

— О черт!

И при следующем «бум» они бросились врассыпную, стараясь — и весьма успешно — забиться в трещины бревен. Четыре гладкие ярко-красные задницы все уплощались, болтающиеся ножки становились похожими на куриные лапки и наконец — паф-паф-паф-паф! — полностью исчезли из виду.

Призрачные шахтеры без особых затей растаяли в воздухе. Лишь бригадир чуть-чуть задержался, чтобы вежливо поблагодарить:

— Спасибо за угощение, мисс Элли.

При этом «мисс Элли», в отличие от «спасибо», прозвучало уже издалека.

И вот наконец снаружи утих последний раскат, и я на пределе слуха уловила слабенькое, испуганное попискивание, словно где-то потревожили гнездо с маленькими мышатами. Это визжали от страха цветы в ящиках под окошками.

— Эй, в доме, приветствую! — прозвучал голос, показавшийся мне знакомым.

Припозднившийся гость шагнул через порог, и я зло покосилась на Элли, поняв наконец, почему она так упорно держала рот на замке относительно того, кому предназначался двенадцатый прибор. Пити Уитстроу, зять самого дьявола, был облачен в красную куртку и белые галифе с высокими начищенными сапогами, словно важная шишка из Шарлоттсвилла, выехавшая на псовую охоту. Довольно необычный по тем временам прикид для чернокожего.

— Очень надеюсь, что умершие и проклятые оставили рабочему человеку чем перекусить, ибо, друзья мои, я чертовски проголодался, — сказал Уитстроу. — Нет-нет, только не надо вставать, пожалуйста, сидите себе и кушайте на здоровье, — добавил он, хотя никто из нас даже не двинулся с места. — Перл, ну не дуйся ты так, — сказал он, садясь верхом на скамью рядом со мной. — Нехорошо. Кому-нибудь может прийти идея поцеловать твои надутые губки.

Свой ответ я здесь пересказывать не буду, потому что мне стыдно.

— Какие красочные выражения, — похвалил Уитстроу. — Сразу чувствуется, что с моряками водилась. Кстати, о языке, — позволь дать тебе маленький совет, Перл. Когда находишься в такой близости от владений моего тестя, «Господи спаси и помилуй» совсем не то, что следовало бы произносить.

Всуе упоминать Пити Уитстроу — значит накликать беду, но я знала его долгие годы, с тех еще пор, когда я была моложе Элли Харрел и только обучалась жизни волшебницы. Пити тогда возымел ко мне интерес, и не только от имени своего тестя. Он стал моим первым спутником в путешествиях по стране, и кончилось это, понятное дело, нехорошо, так что я его здорово ненавидела. Но вот он отставил тарелку и принялся врать, повествуя, чем он последнее время занимался и с кем, и я поневоле задумалась, что этот тип, как ни крути, оставался моей единственной ниточкой в детство, в те времена, когда в Чаттануге закрылся Музей десятицентовиков, когда умерла вдова Винчестер и ее особняк в Калифорнии сделали достопримечательностью для туристов, и я в очередной раз пожалела, что Уитстроу был негодяем и подлецом, с которым никакой каши не сваришь.

— Пити, — сказала я.

— Питер, — поправил он.

— Пити, — сказала я, — что там за колечко у тебя на пальце? Совсем новенькое?

На вид это была простенькая железная полоска, почти как хомутик, который сантехник, устанавливая раковину, иной раз надевает на палец, чтобы не потерять.

— Это последнее нововведение, над которым мы бьемся в Старом концерне, — ответил Пити. — Колечко желаний. Смысл в том, что у любого надевшего тотчас исполнятся три желания, и никто ему не будет задавать вопросы.

Я поинтересовалась:

— А в чем подстава?

— Проблема есть, но к технологии она отношения не имеет, — ответил Пити. — Может возникнуть ошибка пользователя. Большинство людей полагают, что желание есть сознательный акт, в то время как обычный человек только и делает, что беспрерывно желает — каждодневно и ежечасно, всю свою жизнь, осознавая это или не осознавая. Вот, к примеру, дамочка только надевает колечко на пальчик, отчаянно переживая, что бы такое в первую очередь загадать, а кольцо уже знает: ей хочется, чтобы в суставе унялась поселившаяся с утра боль, чтобы перестал орать соседский ребенок, а посуда вымылась сама собой. В результате кольцо, едва одолев второй сустав, превращается в простой косный металл, растратив всю свою силу на эти три пожелания, два из которых столь ничтожны, что едва заслуживают упоминания. Зато что касается ребенка — вот беда-то, вот, право, беда… Передай мне, пожалуйста, сидр!