Будь моей нежностью - Екатерина Дибривская

Млять, что за мистика? Почему в глухом платье до пят маленькая конфета Ася смотрится в разы аппетитнее? И эти шёлковые пряди, скованные в незамысловатых косах...

– Платок у тебя есть? – вырывается непроизвольно.

Спрятать девчонку, да дело с концом! Хоть я давно отступился от религии, от выполнения чёртовых традиций, ей об этом знать необязательно. Ей же будет безопаснее, если она начнёт соблюдать несколько небольших правил.

– К-какой платок? – спрашивает дрожащим голосом.

– Голову прикрыть, – поясняю девчонке.

– Мы будем заходить в церковь? – задаёт нелепейший вопрос, вызывая у меня взрыв хохота.

Впрочем, ненадолго.

– Нет, Ася. Я не хожу в церковь. Я не верю ни в Бога, ни в чёрта. Но моя женщина не может появиться на людях с непокрытой головой. Таковы правила. Привыкай.

Это ложь. Во спасение.

Спасение её от меня, меня – от нелепого наваждения, от удара под дых, от вечного созерцания её острых коленей, шёлковых прядей, угловатых плеч, выпирающих ключиц и чёртовых небольших грудок с розовыми ареолами сосков!

Я одержим идеей. Возможно, думаю я, когда я спрячу её под одеяния, меня перестанет клинить на её внешности.

Беру первый попавшийся платок и торопливо скрываю от себя эти косы. Смотрю прямо в глаза её отражению, но девчонка опускает взгляд.

– В интернете есть ролики, учись, – даю последние установки. – Я не собираюсь делать это каждый раз. Сегодня можешь не краситься, у тебя горе. Но с завтрашнего дня лёгкий дневной макияж каждый день. Плохо, грустно, месячные – мне всё равно. Усекла?

Она понуро смотрит куда-то вниз, но я хочу убедиться, что она поняла. Сжимаю под грубыми ладонями алебастр, вынуждая её поднять взгляд.

– Будешь умницей, не обижу, – очередная установка неожиданно звучит как обещание. – Буду щедрым мужем.

– Послушайте, – решительно заявляет пигалица. – Я не могу выйти за вас замуж. Я же даже вас не знаю. И не люблю. И не полюблю.

Проучить бы сразу, чтобы не ерепенилась. Высечь бы её роскошную задницу... Млять! От этой картины кровь приливает к паху, и её внимательный взгляд через зеркало не облегчает внезапно вспыхнувшего желания.

– Любовь – это удел идиотов, – грубо бросаю ей. – Я тоже тебя не знаю, не люблю и никогда не полюблю, но скоро ты станешь моей женой. И, как ты понимаешь, выбора у тебя нет. А насчёт знакомства... Ты – Ася Сергеевна Миронова, восемнадцати лет от роду, окончила школу, провалила вступительные экзамены, я – Богдан Давыдович Тихонов, тридцать семь лет, был женат, привлекался, оттрубил от звонка до звонка, владею бизнесом, с чистой совестью плачу налоги. Вот и познакомились.

– Богдан, – шелест срывает с её губ моё имя.

Словно чёртов призрак из прошлого вливает эту отраву в мои уши. Нежно, ласково, незнакомо звучит. Млять, вся долбанная проблема только в том, что я забываюсь. Передо мной не Маша. И нечего блуждать по осколкам памяти, Тихий. Ты должен помнить только одно – причину, по которой стоишь здесь сейчас.

– Богдан Давыдович и только на «вы». Пошли на выход.

Грубо хватаю девчонку за руку и тяну в тесную прихожую. А там ждёт долбанный сюрприз: за дверью, занося руку для стука, стоит прыщавый юнец, длинный и худой.

Сука!