Свой в своей стране (СИ) - Сергей Котов
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
С. П.: Возможно. Хотя я предполагаю, что у Даниила была какая-то техническая возможность сделать это. Скорее всего, у происшедшего есть вполне естественное объяснение.
В: Допустим. Но после того, как пистолеты дали осечку, его не попытались схватить? Нейтрализовать каким-то иным способом?
С. П.: Попытались. Честно говоря, настолько продвинутой техники владения боевыми искусствами я до того момента не встречала, но он за пару минут смог скрутить троих здоровенных мужиков.
В: В том числе Михаила?
С. П.: Нет. Мишу он не трогал — тот опустил пистолет и просто наблюдал за происходившим.
В: Водитель к тому моменту был развязан, верно? Он попытался убежать? Или как себя вел?
С. П.: Да, попытался. Даниил остановил его и попросил сесть обратно.
В: И тот его послушал?
С. П.: Беспрекословно.
В: Как вы думаете, это произошло потому, что Даниил оказал на него какое-то воздействие? Может, подавил его волю?
С. П.: Нет. Он вообще никогда и ничего подобного не делал. Насколько я поняла, свобода воли для него вообще святое понятие. Поэтому я совершенно исключаю, чтобы он использовал гипноз или любой другой способ воздействия на сознание.
В: Ясно. Так для чего он попросил вернуться только что спасенного им человека на место?
С. П.: Для того, чтобы он во всем признался. Чтобы рассказал о происшествии и своих мотивах.
В: И… он сделал это? Сразу? Без психологического давления, как вы говорите?
С. П.: У меня возникло ощущение, что ему очень хотелось выговорится. А Даниил просто дал ему такую возможность.
В: И что же он рассказал?
С. П.: Рассказал, что два года назад его дочь сильно пострадала в ДТП с участием мотоциклиста. Который был, вероятно, в куртке с «цветами», похожими на «цвета» нашего клуба.
Из выгрузки дамп-архива социальной сети VK
*публикуется с разрешения наследников Артемьева И. П.
Пост от 26 июля 202* года. Настройки приватности: только для владельца аккаунта.
Интересно, как много людей, кроме меня, используют свой аккаунт таким странным образом? Ясно же, что интернет — это не то место, где можно рассчитывать на сохранение тайны переписки.
Наверно, мне все-же хочется, чтобы когда-нибудь ты это прочитала, мам. К примеру, на случай, если со мной что-то случится. Мне бы очень хотелось, чтобы ты знала, что я старался жить интересную жизнь и, хоть иногда было тяжеловато — в целом у меня это получалось.
Ты ведь так говорила, да? Все богатство мира невозможно взять с собой на тот свет. А вот эмоции — вполне. Кажется, ты действительно веришь в это.
К чему я это все? Да вчера… хотя, точнее будет сказать, уже сегодня ночью был свидетелем очень, очень странной сцены.
Я уже говорил, что мы остановились дома у мотоциклистов. Тут круто, что-то типа настоящего загородного отеля с гостевыми номерами. Еще у них тут есть мастерские, склады и, кажется, даже производства, но не важно.
Так вот. Проснулся я от шума и голосов внизу. Хотел накрыться подушкой и спать дальше, но не вышло: любопытство победило.
Я надел спортивные штаны и осторожно вышел на лестницу.
Там, внизу, есть что-то вроде небольшого холла. Мужики из клуба собрались вокруг планшета, который кто-то поставил на барную стойку. Напротив планшета стоял какой-то дядька и почему-то плакал. По крайней мере, я видел, как по его щекам катились слезы.
Он говорил с кем-то по видео через планшет. С ребенком — было понятно по тону голоса.
Мужики вокруг него стояли, скрестив руки, и будто ждали чего-то.
А еще там был Даня. Он выглядел то ли озабоченным то ли сердитым. Странное дело: я до сих пор никогда его таким не видел. Слева от него стояла женщина. У нее было бледное лицо, и в целом она выглядела растерянной. Кажется, я слышал, кто-то из парней попал недавно в аварию, и сейчас был в больнице. Если я все правильно понял и ничего не путаю — это как раз была его девушка.
Чтобы расслышать, о чем шла речь, я спустился по лестнице. Меня уже можно было увидеть из холла, и прятаться я не хотел — но и привлекать к себе излишнего внимания тоже.
Как только мне удалось подобраться ближе, разговор по планшету закончился. Какое-то время было тихо, и я уже было решился подойти к народу и спросить в чем дело, но тут заговорил незнакомый мужик, обращаясь к Дане:
— Ты вроде экстрасенса что ли? Или, там, колдуна, так?
— Экстрасенса? — переспросил Даня, — а. Нет, разумеется.
— Как ты это сделал?
— Я с самого начала заподозрил психосоматический блок. В ваше… э-э-э… — он осекся на секунду, будто в последний момент решил сказать по-другому, — в теперешних обстоятельствах это диагностируется с большим трудом, нет соответствующего нейроквантового оборудования. А я всего лишь знал, как с этим иметь дело.
Мужик какое-то время молчал, сжимая челюсти.
— Мне все равно. Хочешь можешь издеваться надо мной. Главное, что дело сделано. Мне все равно как.
— Это сложно назвать возмещением ущерба, но последствия оказались далеко не такими трагическими, как ты предполагал, так? — спросил Даниил.
Мужик молча кивнул.
— Значит, пришло время поговорить о второй части ситуации. О том, что сделал ты. Как ты теперь смотришь на это?
Мужик глубоко вздохнул.
— Что с ним? — спросил он, опуская глаза.
— Перелом костей основания черепа, — спокойно ответил Даниил, — я сделал, что мог, и он будет жить, но восстановление будет долгим.
Снова долгое молчание.
— Я готов, — наконец, произнес мужик, после чего посмотрел на присутствующих членов клуба, — только без издевательств. Ладно?
Даниил с недоумением посмотрел на него. Кто-то из членов клуба почему-то смущенно отвернулся.
— Идиот… — бросила женщина, — он тебе сейчас вообще не об этом!
Мужик перестал сжимать челюсти и с интересом посмотрел на нее.
— Тогда о чем? Договор ведь об этом был. Если дочка встает — я не мешаю правосудию. Он свою часть выполнил. Теперь я с чистой совестью…
— Идиот! — снова перебила она, — ты, блин, так и не понял, о чем он вообще. И к чему это все было.
Из личных записей Харитоновой С. П
*место хранения — основной фонд Музея освоения околоземного пространства
26 июля
Я ведь действительно хотела разорвать его голыми руками после того, как увидела ту запись. Я хотела не просто его смерти, но мучительной смерти. Чтобы он каждым кончиком своей никчемной тушки почувствовал ту боль, которую принес мне и Доброму.
И
