История и теория наций и национализма - Сергей Федоров

Именно эти средневековые королевства стали основой будущих наций. Как писала С. Рейнгольде, «связь между территорией королевства (regnum) и “народом” означала, что принадлежность к королевству в Средневековье всегда имела как политическое, так и культурное содержание. Это опровергает распространенное представление о том, что современный национализм – это просто поздняя политизация исключительно культурных или этнических чувств досовременной эпохи и что отличительной особенностью современных наций является их суверенность как массовых политических сообществ»[54].

Возникновение средневековых наций ученые связывают с распространением христианской церкви, объединением всех правоверных народов в «христианском мире» – Священной Римской империи. «В тот момент, когда англосаксонские, скандинавские и славянские народы, а также венгры были приняты в римско-христианскую ойкумену… они становились нациями». Суть была в том, что они признавались “Народами Божьими”. Короли, святители (епископы и настоятели монастырей), святые стали «духовными центрами “кристаллизации” своих народов (gents), оказавшись посредниками между народами и Богом. Этот порядок, которым успешно управлял римский папа, заложил для будущего основы национальных европейских королевств, на базе которых впоследствии будут вырастать нации англичан, французов, поляков, чехов, венгров и т. д. Церковь организационно всегда была поделена на территориальные объединения, образованные в том числе по этническому принципу, “национальные епархии”»[55]. Все это способствовало оформлению национальных начал.

Таким образом, в Средневековье религиозная принадлежность могла выступать этническим маркером. Слова «греческая вера» и «православная вера» были синонимами. Как считает московский ученый М. В. Дмитриев, понятие «русский» было тождественно понятию «православный»[56]. Византийцы считались «русскими» по вере, «греческая вера» была «русской». С концепцией М. В. Дмитриева согласились далеко не все исследователи (все-таки православный татарин оказывался «выкрестом», «крещеным татарином», но именно татарином, т. е. этнографические различения оставались актуальными). Родство по православной вере русинов – жителей Великого княжества Литовского и Русского, и русских – жителей Российского царства, совершенно не способствовало возникновению у них чувства этнического родства. Напротив, они считали себя разными народами: жители Великого княжества Литовского думали, что русь, русины, руськие – это они, а в Московской Руси живут москали, московиты, но не русские. Напротив, подданные российского государя считали русскими исключительно себя, а жители Великого княжества Литовского были для них «литвой дворовой». При этом до 1596 г., до Брестской унии, вера у них была одна – православная, но это не помогало. Хотя в более ярко выраженных ситуациях различения – скажем, столкновения православных с католиками, протестантами, иудеями – вера играла роль в том числе этнического маркера.

Другим фактором, который способствовал оформлению средневековых наций, было региональное право. Принятие законодательных кодексов, связанных с определенной территорией и политическими действиями живущей на ней элиты, часто носило этнический характер («Баварская правда», «Правда Русская», «Вестготская правда» и т. д.). В средневековом праве очень много значило понятие «происхождения», «права по рождению». Человека, имевшего особое этническое происхождение, могли судить «по его закону и вере». Знаменитые слова Professio iuris означали общепринятую формулу заявления, по праву какого народа, каких своих предков человек хочет быть судим. Слово Natio представляло собой «часть формулы, описывающей сословное происхождение человека»[57]. Оно означало его происхождение не только сословное или этническое, но еще и региональное (по городу, местности – локальным сообществам). Все это говорит о формировании национальных идентичностей еще в Средневековье.

Бюрократия, язык власти, язык оформления всех жизненных актов от рождения и крещения до смерти и отпевания – все это тоже играло немаловажную роль. Неверным будет утверждение, что эти факторы начинают работать только в Новое время. И институты королевской и церковной власти, и юриспруденция, и бюрократия как факторы формирования домодерных национальных идентичностей указывают на политическую сферу в качестве источника этих идентичностей. По словам М. В. Дмитриева, «исходная констатация бесспорна: формирование сообществ, которые мы теперь называем средневековыми народностями (или этносами, или народами, или “протонациями”) было самым тесным образом связано с политической интеграцией или дезинтеграцией отдельных территорий, с эволюцией институтов власти и приемами ее легитимации. Этническая дифференциация (воображенная, изобретенная, сконструированная и “реальная”) рассматривается в теснейшей связи с процессами, механизмами и идеологиями политического строительства и социальной консолидации, и в изучении этих феноменов все большее значение имеет исследование культурных детерминант соответствующих институтов, процессов, идеологий, практик. Политическая интеграция и соответствующие политические процессы, роль власти в структурировании общества, способы легитимации власти в связи с этим анализируются с точки зрения истории культуры, понятой как наделение смыслом тех или иных институтов, действий, процессов… В центре анализа – то, как шла борьба за придание того или иного смысла общественным институтам, за интерпретацию наличных слов и понятий и за то, как регулировать и направлять развитие этих институтов через манипулирование приписанными им смыслами»[58].

Явный всплеск обращения к этнической, национальной проблематике происходит в эпоху Возрождения и Реформации. Именно к XVI в. некоторые ученые относят формирование «национальных чувств и наций». Это было связано, во-первых, с тем, что протестантизм и другие сходные конфессиональные течения (например, чешский гусизм) были тесно «завязаны» на национальные языки, национальную церковь и т. д. Например, перевод Библии на немецкий язык, сделанный в 1522 г. Мартином Лютером и Филиппом Меланхтоном, стал основой немецкого национального литературного языка.

Кроме того, благодаря Возрождению были актуализированы античные дискурсы, сыгравшие большую роль в формировании культуры домодерных наций. «И древние евреи, и греки, и римляне с их ультранационалистическим литературным наследием являются неотъемлемыми составляющими истории европейского национализма, как “домодерного”, так и “модерного”. Они во многих случаях поставляли ему понятия, модели, аргументы: короче говоря, они дали ему язык – например, для того, чтобы сформулировать притязания на статус первого народа, который стоит надо всеми прочими и может их (с Божьей помощью) порабощать, уничтожать или в любом случае презирать»34.

Особенностью «домодерных наций» в этот период является то, что они формируются как «политические народы», представленные знатью, дворянским сословием. Именно дворянство, аристократия выступала как главная политическая, военная сила в обществе, наиболее образованный и культурный слой. На низшие сословия этнические и национальные дискурсы еще не распространялись, там преобладала локальная и религиозная идентичность. Собственно, в этом и заключается главное отличие домодерных наций от модерных: в современных нациях представление о принадлежности к нации распространяется на все население, в домодерных – представление об этом имеет преимущественно элита.

Формирование дискурсов домодерной национальной идентичности проявлялось также в концептуализации в эпоху Возрождения мифа о происхождении народа, появлении различных этногенетических легенд. В этом состоит еще одно отличие домодерных наций – им также присущ национализм, только не политический, как в Новое время, а культурно-религиозный. Об этом точно сказал Дж. Хатчинсон: если для политических националистов главное – достижение и обеспечение суверенитета своего национального государства, то «культурные националисты считают государство второстепенным, ибо сущность нации – ее особая цивилизация, которая является продуктом ее уникальной истории, культуры и географического положения»[59]. В Новое время культурный национализм развивался преимущественно у народов, которые входили в состав европейских империй и не имели практических перспектив скорого построения своих государств (чехи, венгры, хорваты в составе Австро-Венгерской империи, поляки в составе Российской империи, болгары и румыны в составе Турецкой империи и т. д.). Для их консолидации были важны общая историческая память, культурные национальные символы, что восходило как раз к Средневековью.