Юрий Долгорукий - Василий Седугин
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Вечером за длинным столом собралось до трех десятков человек, выпили за здоровье князя, хозяина, гостей. Стол ломился от мяса, дичи, рыбы, соленых, маринованных и жареных грибочков.
– Жениться тебе надо, боярин, – говорил Юрий, развалясь в кресле. – Детям женский пригляд нужен, да и тебе тоже.
– Отец мне невесту сосватал в Ростове, – искоса поглядывая на князя, отвечал Степан. – Против моей воли хотел женить, да вот не успел.
– А что, не приглянулась тебе девица?
– Из боярской семьи, весьма уважаемые люди. И дочка у них видная, даже очень хороша собой. Только не пришлась она что-то мне по сердцу. Рад, что ничем все кончилось.
– Из селянок бы выбрал. В таком большом хозяйстве одному не управиться, помощница нужна!
– Из селянок? Влюбилась в меня тут одна. Дочка купеческая. Проходу не дает. Не знаю, как отвязаться.
– Хорошенькая?
– Да сам погляди. Третья с конца стола, что справа.
Юрий склонился над тарелкой, ложкой зачерпнул мелких маслят и отправил в рот. Потом посмотрел в край стола, взглядом отыскивая купеческую дочку. Та, что предстала взору, разочаровала его. Худенькая, с веснушчатым лицом, вздернутым носиком, она в свои семнадцать лет казалась совсем подростком.
Но он сказал:
– Хорошая девушка. Самостоятельная, деловитая. И лицом пригожа.
Степан недоуменно поглядел на него, потом прыснул:
– Скажи еще – красавица! Умеешь ты заливать, князь!
– Наверно, у нее от женихов отбоя нет…
– А знаешь, и вправду надо признать: парни вертятся около нее, только все напрасно. Она их всех отшивает!
– Вот видишь, я был прав: девка-то приметная!
Юрий некоторое время рассматривал гостей, спросил:
– А та, что напротив твоей девушки сидит, кто такая?
– Ну, эта действительно красивая!
– Так кто она?
– Муж у нее конюшим моим был.
– Почему – был?
– Не остерегся, под копыто лошади попал. Полчерепка снесло.
– Надо же! Мужчины гибнут на поле боя, а тут… Значит, вдовушка?
– Князь, ты едешь к жене, а на вдовушек заглядываешься?
– А что ж такого?
– А вдруг не примет?
Юрий посмотрел на Степана долгим взглядом, хотел ответить, что, дескать, не твое дело, но хмель брал свое, хотелось похвалиться, побалагурить, и он не выдержал:
– Ты забываешь, что у меня жена – половчанка!
– Ну и что?
– Как – что? Половцы – язычники, у них сохраняется многоженство. Не знал, что ли?
– Ну знал, и что с того, что многоженство?
– А то! Девушек с раннего детства приучают к мысли, что у мужа будет несколько жен и много наложниц. Поэтому они не ревнуют своих мужей. И когда их благоверные гуляют по другим женщинам, то это считают в порядке вещей.
– Так в степи. А здесь, на Руси, у нее только ты один…
– Все равно. Для моей жены важно одно: чтобы я был при ней и чтобы дети были наследниками моего имущества и власти. Так что хочешь быть свободным в браке, женись на половчанке! – и он хлопнул ладонью по узкой спине Степана.
Боярин поморщился, но ничего не сказал.
– Ты вот что, – Юрий приблизился к нему и стал говорить тихо: – Подойди к ней и незаметно шепни, пусть выйдет на крыльцо. Я подожду ее там. Но чтоб никто не слышал, хорошо?
– Все равно узнают.
– Ну, это потом. А пока сделай, как я сказал.
Пошатываясь, Юрий вышел из горницы. Было ветрено, по небу мчались тонкие серые облака, сквозь них проглядывала мутна луна. Между построек затаилась непроглядная темень, самое подходящее место для влюбленных. Он прислонился к крылечному столбу, стал ждать.
Наверху резко открылась дверь, вместе со светом наружу вырвался гул многих голосов, смешанный с музыкой свирелей, бубен и дудок, кто-то, спотыкаясь и бормоча себе под нос, прошел мимо и скрылся между домами.
Наконец вышла та, которую он ждал. Она встала возле двери, не решаясь спуститься по лестнице, видимо, выглядывала его. Тогда он вышел на лунный свет, тихонько позвал:
– Не пугайся. Я один.
Она неторопливо сошла, остановилась возле него. Он увидел, как у нее лукаво сощурились глаза, а на лице мелькнула улыбка.
– С чего ты взял, князь, что я боюсь? Я в своем селении, меня есть кому защитить.
– И кто же они, твои защитники?
– Папа с мамой да братья.
– Ты вместе с ними живешь?
– Нет, живу отдельно.
– Скучно, поди, одной?
– Да уж какое веселье… А ты чего, решил поразвлечь меня?
– Приглянулась ты мне, захотелось встретиться, поговорить.
– Говори.
– На виду стоим. Может, отойдем в сторонку?
– И то правда. Отойдем.
Они встали в тень какого-то дома. Он попытался привлечь ее к себе, но она легко вывернулась, погрозила ему пальчиком:
– Шалунишка ты, князь! Любишь рукам волю давать. Привык, как видно, с доступными женщинами дело иметь.
– Коли обидел, прости.
– Обидел, князь.
– Тогда я пойду… Пир еще не закончился.
– Так сразу? И до дома не проводишь?
– Боюсь предложить. Опять обижу.
– Да мало ли что мы скажем…
Дома с пристроенными сарайчиками, хлевами и амбарами располагались без какого-либо намеченного порядка, где как придется. Расстояние между постройками было самое малое, лишь бы запряженной лошади проехать. Юрий несколько раз споткнулся о выбитые колесами жерди, она его поддержала под руку:
– Осторожнее, князь. Упадешь, нос разобьешь.
– Смеешься?
– А почему бы и нет?
– Негоже над своим князем смеяться.
– Я не смеюсь. Я подшучиваю. Неужто шуток не принимаешь?
– Когда как, – честно признался он.
Юрий чувствовал, что она постепенно брала власть над ним, подчиняла своей воле, это ему нравилось, и он решил пустить все на самотек, пусть решает она.
Они остановились возле большого дома, в его слюдяных окнах отсвечивался тусклый лунный свет.
– Вот здесь я и живу, – сказала она, прислонясь к бревенчатой стене, и он заметил, как сквозь платье выперлись полные груди. У него перехватило дыхание.
– А ребятишки, поди, спят? – спросил он глухим голосом.
– Они у бабушки с дедушкой. Меня отпустили погулять, не часто такое развлечение случается.
Он помолчал, спросил:
– Может, впустишь, водички попить? В горле пересохло.
– Я вынесу.
Она принесла ему глиняную кружку кваса, прохладного, ядреного. Он выпил, вытер рукавом губы, сказал:
– Вкусный. Спасибо.
– На здоровье, князь.
– Как хоть звать-то?
– Агриппиной кличут.
– А меня Юрием.
– Да уж знаем! – в ее голосе послышался откровенный смех, и он понял, что сморозил глупость.
– До свидания, князь.
Наутро у него с утра начало ныть сердце. Мысли невольно возвращались к Агриппине. Дружинники собирались в дорогу, он тоже стал вяло собирать вещи. Потом вдруг остановился, вызвал к себе Ивана:
– Ты вот чего… – сказал он, пряча глаза. – Чего-то мне боярин Степан не нравится. Скрытный какой-то он, себе на уме. Одним словом, решил я проверить у него по ходу дела уплату дани.
– Да у боярина вроде все в порядке…
– Доверяй, но проверяй! – наставительно проговорил Юрий, а на душе у него стало так прескверно, что он махнул рукой и выпроводил Ивана, чтобы прекратить этот неприятный разговор. – Иди, скажи всем и за проверку возьмись. Потом доложишь.
А сам завалился на кровать и, заложив руки за голову, стал упорно глядеть в сучковатый потолок.
Через некоторое время в горницу ворвался разъяренный Степан.
– Князь! – едва сдерживаясь, с порога начал он. – Чем я тебе досадил? За что такой позор? Разве не знаешь, что мы, бояре Кучки, всегда исправно рассчитывались с казной?
– Знаю, знаю, – поморщился Юрий. – Ну просто мои люди кое-что проверят, поглядят. Мало ли что!
– Обидел ты меня, князь! До глубины души обидел! – в сердцах выкрикнул Кучка и выскочил из горницы.
Вечером Юрий пошел к Агриппине. Просторную избу освещала лучина, две кровати – одна детская, другая – двуспальная, на резных ножках стол, хорошей работы стулья, а на стене висел красочный ковер. Зажиточно жил конюший, Царство ему Небесное.
– Можно, хозяюшка? – спросил он с порога.
Она занималась какой-то работой возле печи, тотчас обернулась, щеки ее порозовели.
– Добро пожаловать, князь. Всегда рады твоему приходу.
Он присел за стол. Она тотчас наносила разнообразную еду, а потом поставила кувшин вина.
– Пей и ешь, князь, на здоровье. Угощаю от чистого сердца.
– Спасибо, Агриппина.
Неуловимым движением он вынул приготовленный золотой браслет и ловко надел ей на руку.
– Носи. Он так идет к твоей красоте.
Она зарделась, не в силах отвести взгляда от изящно сделанной вещицы.
– Благодарствую, князь. Только зачем это?
– В память о нашей встрече. Выпьешь со мной?
– А почему бы не выпить с хорошим человеком?
– Так ли уж хорош?
– Хвалит тебя народ.
И запнувшись, добавила:
– Вот только…
– Что – только?
Она подумала, но потом, решительно качнув головой, сказала напрямик:
– Зря ты боярина Кучку обидел. Может, и есть у него недостатки, но дань платил он честно.
