Правосудие с короткими ногами - Опанасий Заколебанский

- И как Люэс жил в таком свинарнике?

Для меня это тоже загадка.

Главное найти сейчас человека, с которым можно поговорить. Шпана на это не способна.

Направляюсь к тумбе, отдаленно напоминающей стойку администратора. Похоже есть кто-то: маячит тень у стены. Подхожу ближе. Этот говорить не будет. Глаза косые, на рту пена выступила.

- Где хозяин? Шприц где? - Хоть это узнать.

Мычит чего-то непонятное. Но пальчиком тычет.

Иду в указанном направлении. В коридоре воняет, за хлипкими дверями шум и возня.

Шприц здесь редкий обитатель. Если наркоман не соврал -мне повезло. Только как бы его не прозевать. В каждую дверь ломится не стоит: не охота в этом бардаке надолго задерживаться.

Хулейкину и Эну я дал команду оставаться в начале коридора, описал внешность Шприца, велев задерживать любого, кто будет похож на него, до моего прихода.

Я завалился в самую последнюю дверь. В центре комнаты среди кучи нестиранного белья стояло кресло, в котором сидел бледный тощий наркоман. Выпученые глаза грозили разорваться.

Зрачки дрогнули, когда медленный взгляд уставился на меня. Бывший интеллигентный человек Вася Краснопузкин собственной персоной. Он же Шприц. Он же Дятел.

- Ты как, соображаешь?

Правый глаз мигнул. Сосуд на левом лопнул, вокруг зрачка все покраснело.

- Меня интересует один твой постоялец. Зовут Люэс Триппер. В каком номере он останавливался?

Я догадался считать помигивания.

- Четырнадцать?

"Да".

- Он был один?

"Да".

- Кто-нибудь им интересовался?

"Да".

- Ты женщина? - Прикалываюсь я.

"Да".

Ну все. Заклинило. Хорошо если номер верный.

Я покинул комнатушку Шприца и двинулся вдоль стены высматривая табличку с нужным мне номером. Двери, давно никем не мытые, покрылись толстым слоем копоти и, на некоторых номера почти не читаются - пришлось скоблить ногтем. Самым забавным оказалось, что "12" и "13" номеров не оказалось вообще, а "14" был сразу же после "11".

Дверь оказалась запертой и в ход пошла отмычка. После щелчка дверь скрипнула и из номера в коридор ворвался довольно-таки приятный запах. Я зашел внутрь и осмотрелся.

Обстановка заметно отличалась от той, что царила во всей конуре. С натяжкой, если бы не грязь, комнату можно было назвать ухоженной. Диван, тумбочка, ковер, два кресла - вот и вся мебель. Очевидно Дятел держит такие номерки для спецклиентов, обладающих немалыми деньгами и желающих пребывать инкогнито. Мало кому придет в голову завалиться сюда с облавой. Органы давно плюнули на такие малинники. Я заглянул в шкаф и тумбочку. Пусто. Значит менты здесь уже побывали и успели забрать все, что представляло интерес.

Меня очень разозлило полное отсутвие каких либо вещей. В раздражении я с силой толкнул ящик обратно в тумбочку. Видимо салазки его оказались очень гладкими, что он отскочил обратно и, перевернувшись, упал мне на ногу.

Я сразу увидел листок, прилепленный на жевательную резинку к нижней стороне дна.

"Четверг 14ч.20м."

Я задохнулся. Это же время, когда назначен выкуп за Долорес.

Бумажку я аккуратно свернул и отправил в тот же карман, где покоился фильтр от сигареты. Ну, теперь здесь ловить нечего. Я ухожу, последний раз осмотрев комнату.

Мы снова в машине и едем куда глаза глядят. Все планы растроены, никаких завязок.

- Необходимо искать машину с царапанным стеклом. Уж это то что нам нужно, - видя мое апатичное состояние, Хулейкин перехватил иннициативу.

- Где ее найти. Да и она могла быть ворованой, - пробурчал я.

- Не думаю. Они за красоткой на ней приезжали, а на другой день убили Люэса и тоже на ней. Спулить кому-нибудь они ее не могут наверняка, а вот спрятать или уничтожить, пожалуйста.

- Нет ли у тебя кого-нибудь на примете, кто занимается уничтожением подержанных машин? - растормошил меня Эн.

Я долго и тщетно пытался припомнить; даже не понимаю, что на меня так подействовало - похищение Долорес, жара, или изжога, наконец сообразил, что лучшего помощника в таком деле, чем Маркел не отыщешь.

- Есть один клиент. Если машину отправили на свалку - он нам поможет.

- Куда едем? - спросил Хулейкин, лихо прокрутив баранку, чтобы отвернуть от встречного лихача. - показывай дорогу.

- А сворачивай все время на те улицы, что победней, да погрязней. Не ошибешся, - я решил на время отрубиться и вздремнуть.

Глава 7.

Эн с Хулейкиным все в окна зырят, удивляются, как можно жить в таком вонючем и поганом районе. А мне насрать. Я можно сказать здесь провел лучшие годы своей жизни. Для меня помойка - родина. Как говорится: и под каждым под кустом здесь тебе еда и дом. Мы с Маркелом - молочные братья. Нас одна бомжиха выкармливала. Только разошлись наши пути дорожки. Еще в десять лет, помню, у меня проснулась жуткая тяга что-нибудь расследовать. В короткое время я стал местной достопримечательностью. А началось все с похищенной стеклотары, которую старый кобель Савва от своей жены утаил. Шухеру навели! Хитрые головы хотели Савву лишить надела на свалке, только общественность заступилась. Ну меня, конечно, за раскрытие преступления премировали - позволили вылизать дно у бочки из под сгущенки с истекшим сроком хранения, которую предприимчивые бомжи пустили в оборот. То что потом неделю от поноса штаны отскабливал, никого не волновало.

Пустился я в воспоминания, аж слезу пробило. Смахнул я ее, неверную, чтобы спутникам вида не показывать.

- Теперь в этот проулок. Только не останавливайся и медленно не двигайся колеса на ходу снимут. Машина незнакомая - всякое может быть. - а сам на всякий случай окошко открыл, чтобы снаружи харю мою видели, а то мало нам неприятностей.

Ну конечно, Урез с Хулейкиным носы позатыкали. Непривычные. Слабаки.

Подъехали к дому Маркела. А народу рядом собралось - уйма. Все шумят чего-то, вопят, ссорятся. Галдеж стоит, как на распродаже бельевых прищепок.

- Вы ребята машину покараульте, а я погляжу, что там. Только хорошо караульте - вмиг растащат. Если что - зовите на помощь.

Направляюсь к толпе.

- Чего стряслось? - спрашиваю у тех, кто рядом.

- Маркела сейчас лишать гражданства будут.

- То есть как это?

- А так - выбросят его из дома нахрен, и поделом. - подлез старикан с безумными глазенками и трясущейся бородой.

- Ой, Козьма пришел! - закричала баба с тележкой.

Ну меня тут сразу же узнали, притихли.

- В чем дело? - я понижаю голос. Так мой вопрос звучит гораздо зловеще.

Толпа расступилась и я увидел братца. Вид у него был несвежий, помятый. Из ноздрей коровь хлещет, синяк под глазом, зубов двух не хватает.

- А ну, народ, разбегайся! - командую, а сам братцу своему сопли подтираю.

- Ему теперь только поллитра поможет стресс снять. - опять лезет ехидный дедок.