Последние из атлантов - Николай Непомнящий

Именно здесь могли соприкоснуться судьбы участ­ников пропавшей экспедиции Вивальди с жизнью Данте.

О Южном Кресте Данте мог узнать от Корлеоне Вивальди, который отправился на восточноафриканское побережье, в Могадишо искать своего отца!

Но по-прежнему непостижимым остается тот факт, что Данте знал о прецессии! Ни в одном литературном источнике не упоминается то, что в минувшем тысяче­летии «отсвет четырех звезд» озарял жителей Средиземноморья. Об этом узнали только ученые дня сегодняшнего, вооруженные современной вычислительной техникой.

Не случайно мы рассказали эту историю. Она еще раз доказывает, как мало знаем мы о достижениях древних, насколько поверхностны и условны наши попытки перебросить мостик от одного события к другому.

Однако вернемся к нашей истории.

     Долгое время считали, что братья Вивальди были единственными генуэзскими путешественниками, отважившимися в конце XIII века пуститься в далекое плавание по Атлантике. Но внимательное изучение над­писей на картах средневековья дало исследователям еще одно имя — Ланселот. Точнее, Ланчелотто Малочелло. А еще точнее — Малойзель. И был он вовсе не генуэзец, а уроженец Прованса, а имя Ланселот получил в честь короля Артура, предание о котором оказало влияние на устные традиции этого района.

На карте Дульсерта 1339 года, где впервые появ­ляются Канарские острова, рядом с ними изображен герб Генуи. Есть слова о Ланселоте и в «Книге позна­ния»: «Открыл острова генуэзец, носивший это имя». В документе 1306 года говорится, что он с двумя дру­гими купцами нанял в Генуе две галеры, чтобы плыть в Англию за шерстью. Другой документ утверждает, что он жил на своем острове (Лансароте) 20 лет, а потом вернулся в Геную, где находился на службе.

Французский исследователь Ла Ронсьер, проанализи­ровав многие источники, нашел такое свидетельство.

По сообщению шербургских моряков, отнесенных непо­годой далеко от Испании и открывших неизвестные острова, генуэзец Малочелло в 1312 году предпринял их захват. Он высадился на остров, построил там замок и жил в нем до тех пор, пока восстание местных жите­лей не вынудило его к отбытию.

А вот иная версия, предложенная французским историком Гравье. Все картографы XIV и XV веков знали о путешествии Ланселота Малойзеля (его дети жили в Генуе в 1330 году), давшего имя одному из островов. На Каталонском атласе 1375 года, карте Месии де Виладесте 1413 года, карте Андреаеа Бенинкассы 1476 года можно в разных модификациях прочесть это имя. Экспедиция могла состояться около 1275 года. По нацио­нальности Малойзели — французы, но были гражданами Генуэзской республики. Поэтому на всех картах остров Ланчелотто — генуэзская собственность.

Так или иначе, в Европе об этом открытии не знали до 1330 года. Видимо, известие долгое время хранилось в тайне.

В 1338 году, когда Ланчелотто Малочелло перестал служить Генуе, известие это быстро распространилось по Европе. Именно тогда и появляется название на карте Дульсерта. Да, скорее всего это был все-таки генуэзец. Ведь «Тюлений остров» Лобос на север от Фуэртевентуре назван на карте Дульсерта по-итальянски Векки марини — «морские старцы», то есть тюлени. Дульсерт не по­дозревал, что те острова, что открыли его соотечествен­ники в начале XIV века, были известны Плинию Старшему под названиями Капрария и Канария. По­этому на его карте вместе с Лансароте и Фуэртевентурой есть и искаженная Каприция. Он разместил ее там, где сейчас на карте находится Мадейра. Но он не подо­зревал тогда о ее наличии. Так родилась небрежность.

Дульсерт связал с названиями Плиния острова, зна­комые ему из ирландских саг — Святого Брендана и Дев. Картографы так и не смогли распознать иден­тичность вторично открытых островов тем, что были открыты в древние и античные времена. Все вместе, они соседствовали на многих картах. Вот почему к середине XIV века на картах значилось куда больше островов Атлантики, чем было открыто на самом деле.

Заглянем   в   начало   нашего   повествования. Мы   привели   там   строки   из   письма   флорентийских купцов,   видимо,   известных   Джованни   Боккаччо.   Об этом плавании историки узнали в 1827 году, когда библиотекарь из  Флоренции Себастьяно  Чиампи  обнаружил и опубликовал документ, принадлежавший, по всей видимости,   перу   великого   писателя.   Из   него   видно, что моряки открыли 13 островов — населенных и необитаемых.

«Принимая во внимание то обстоятельство, что эти остррова расположены к Нам ближе, чем к любому другому государству, и что они могут быть покорены Нами легче всего, Мы обратили на них Наше внимание, и так как Мы желаем осуществить Наш план, то послали туда много Наших людей и некоторые суда, чтобы ознакомиться с природой страны.

Они высадились на острове и насильно увезли оттуда людей, животных и другие ценные вещи, которые они  большой радостью доставили в Наше королевство...»

Может показаться странным, что письмо это папе Иннокентию VI написал 12 февраля  1345 года португальский король Аффонсу IV, хотя известно, что открыли их в очередной раз итальянцы. Дело вот в чем. Подобно тому, как английский король Алфред Великий брал   на   службу   опытных   норманнских   мореплавателей,   португальские   короли   усиленно   привлекали   на службу итальянских мореходов в XIV веке.

В те времена генуэзские, флорентийские и венецианские мореходы намного превосходили в искусстве мореплавания остальные народы Средиземноморья. Они же доставляли лучшие карты.

Аффонсу   снарядил   экспедицию   на   португальские  деньги,   на   судах   развевались португальские флаги, офицерами и матросами были уроженцы Апеннинского Полуострова. Флорентиец Ангелино де Теггиа де Корбицци — командиром,  генуэзец   Николлозо   да   Рекко — главным кормчим.

Открытие 1341 года имело значительные политические последствия. 15 ноября 1344 года папа Климентий VI передал в Авиньоне вновь открытые острова Луису де ля Серда, правнуку кастильского короли Альфонса X, в качестве ленного владения - государства «Фортуния». Однако новоиспеченный «король» так и не увидел своего «королевства» — он погиб в битве при Креси в 1346 году.

Кому же отдать острова? Вопрос долгое время оста­вался открытым. Для подтверждения своих притязаний португальский король Аффонсу IV послал папе карту островов, состоящую из чудовищной смеси античных и средневековых названий.

Очередное «открытие» Канар имело большой резо­нанс в Европе. Каравеллы, гонимые северным ветром, стали частыми и далеко не всегда желанными гостями на архипелаге...

Между 1341 и 1402 годами Канарские острова не раз становились объектом нападения корсаров всевоз­можного происхождения — генуэзцев, нормандцев, нор­маннов, выходцев из Кастилии и с берегов Бискайского залива. История сохранила их имена. Позже вышли даже книги о морском пиратстве на Канарских островах.

В ту эпоху суда из Средиземноморья плавали и дальше Канар. Если верить каталанскому атласу 1375 года, выходец из Майорки Жан Ферре предпри­нял 10 августа 1346 года, в день Святого Лаврентия, плавание к Золотой реке. Его судно изображено в 80 лье к югу от «мыса Вугетдер» у устья «Риу де Ор». На других картах есть и легенда об этом предприятии: река Ведамель (Золотая), как ее именовали генуэзцы в XIII веке, унаследовав сведения от арабов, такая широкая и глубокая, что по ней могут пройти самые крупные суда мира.

Достиг ли Ферре своей конечной цели? И что это была за цель? Никто не знает. Ясно одно. Предпри­ниматели, оснащавшие суда и пускавшие их в дальние плавания, не бросали денег на ветер. Они твердо знали, куда шли их люди. Так что район Золотой реки в Запад­ной Африке был хорошо известен генуэзцам на заре морской экспансии этой республики.

В 1360 году два судна бросили якорь на острове Гран-Канария в бухте Гандо. По преданиям гуанчей, эти суда с жителями Каталонии и Майорки пришли из Арагона. Гуанчи жили тогда вдали от берегов, в глубине острова. Пираты углубились до Тельде. Там гуанчи атаковали их и захватили в плен, в то время как люди на судах, едва заслышав шум боя, снялись с якоря и ушли. С пленниками обращались весьма гуманно, потому как, пишет Абреу де Галиндо, у них был обычай обращаться так с побежденным противникам. О последующей их судьбе ничего не известно. В  1377 году судно Мартина Руиса де Авенданьо, уроженца побережья Бискайского залива, было выброшено  на  берег  острова  Лансароте. Жители приняли нданьо весьма доброжелательно, и правитель канарцев Зонзамас предоставил ему свое жилище. Дальнейшая судьба его туманна.

Если верить хронисту Педро де Кастильо, другая высадка имела место в  1382  году  на  Гран-Канарии,  в ущелье Гиггуада. Некто Франсиско Лопес, направляясь из Севильи в Галисию, попал в жестокий шторм, и его корабль прибило к острову. Гуартанеме  (король) принял его хорошо, и Лопес со спутниками 12 лет жили дарами скотоводства, которыми щедро снабжали их жители. Они преподавали молодым островитянам христианскую религию и кастильское наречие. Но однажды они завели связь с пиратами из Испании, и канарцы убили их. Испанцам удалось оставить записки,  которые попали  в 1404 году в руки Гадифера де ля Саля, когда тот впервые побывал на Гран-Канарии. Бонтье и Леверье, монахи, ровождавшие экспедицию Бетанкура, увидели в этой казни вероломство гуанчей. Оценка эта неточна. Дело в том, что жители островов сильно страдали от нападений пиратов, поэтому они совершили акт мести и наказали гостей, которые их предали.