Рыцарь лунного света - Джослин Келли

Поднявшись, девушка подпоясалась ремнем, пристегнув к нему свой короткий меч и кинжал. Взяв в руки колчан, она нахмурилась – две стрелы были сломаны. Видимо, они сломались во время уличной драки, когда она упала. Вытащив испорченные стрелы, Мэллори с досадой бросила их на стол. Стрелы, конечно, пропали, но можно заново использовать оперение и наконечники, если удастся отыскать подходящее дерево, чтобы выстрогать тонкое древко.

Девушка надела на плечо лук, закинула за спину колчан и наконец почувствовала, что готова отправиться к королеве и предложить свои услуги.

– Вы уверены, что хотите так рано выйти? – спросила Руби, когда Мэллори, пошатываясь, направилась к двери.

– Я здесь, чтобы служить королеве, и больше не могу заставлять ее величество ждать.

– Королеве уже известно, что вы ранены.

– Кто?.. Фицджаст!

Волна воспоминаний нахлынула на нее, в памяти всплыли картины недавнего прошлого – в аббатстве, на пристани, на улицах Пуатье. И всюду Саксон Фицджаст старался доказать ей свое превосходство. Она помнила, как он удивлялся, когда во многих случаях ей удавалось преуспеть там, где, по его убеждению, ей грозило верное поражение.

– Фицджаст? Ах, вы имеете в виду Саксона! – Руби широко улыбнулась. – Он мастерски управляется с лютней и всегда добивается победы тем или иным способом.

– В самом деле? – удивилась Мэллори, но вспомнила, что он ранил одного из воров, хотя и не могла припомнить, как именно. – Каким оружием?

Руби весело рассмеялась и задорно подмигнула девушке.

– Да излюбленным оружием мужчин, тем самым, что у него между ног.

Мэллори вспыхнула, густо покраснела и отвела взгляд.

– Простите меня, – спохватилась Руби. – Я не подумала, что мои слова могут смутить вас.

– Они и не смутили.

Мэллори направилась к двери, открыла ее и вышла в коридор. Затворив за собой дверь, она, нетвердо ступая, побрела через холл, стараясь идти как можно быстрее, хотя это стоило ей невероятных усилий.

Слова Руби не смутили Мэллори. Они привели ее в ярость! Слишком хорошо она знала, как легко может управлять мужчиной его похоть и то, что Руби назвала «излюбленным оружием мужчин». Ее собственный отец, почтенный лорд де Сен-Себастьян, не нашел ничего лучшего, как поселить свою любовницу под одной крышей с женой. И даже имея этих двух женщин в своей постели, не прекращал охотиться за другими особами женского пола в своих владениях. Он свято чтил право первой ночи, и ни одна девственная невеста не попадала на брачное ложе к своему мужу, не побывав перед этим в постели графа. Он очень гордился огромным количеством похожих на него детей в поместье и дарил серебряную монету каждому из них в день десятилетия. Удивительно даже, как он не разорил свое поместье столь многочисленными подарками.

Мэллори спустилась уже до середины широкой лестницы, когда сообразила, что понятия не имеет, где расположены покои королевы. Она повернулась, чтобы вернуться и спросить у Руби, но мысль о том, чтобы подняться по лестнице, ужаснула ее, как ничто не пугало с тех самых пор, как она покинула замок отца, чтобы отправиться в аббатство Святого Иуды. Лучше уж справиться у кого-нибудь этажом ниже.

У подножия каменной лестницы высокая арка вела в сад, который Мэллори видела из своей спальни. Цветы, отяжелевшие от бутонов всевозможной окраски, отсюда выглядели еще более привлекательно. В аббатстве ей редко удавалось выкроить время, чтобы побродить по небольшому садику. Зато в детстве она часто гуляла с матерью в саду замка Сен-Себастьян. Мать рассказывала ей о прекрасной величественной женщине, королеве Англии и герцогине далекой Аквитании.

Мэллори была твердо уверена, что королева Элеонора – самая замечательная женщина на свете, и с самых ранних лет поклялась во всем следовать ее примеру. Это всегда вызывало насмешки отца, но мать, должно быть, заметила, что побуждения ребенка идут от чистого сердца. Иначе зачем бы она перед смертью пожелала, чтобы ее дочь отправилась в аббатство, основанное королевой?

Отбросив прочь воспоминания, девушка огляделась. Изогнутая галерея, окаймленная аркадой, выходила в сад. Из своей комнаты Мэллори видела там людей. Кто-нибудь из них мог бы показать ей дорогу к покоям королевы.

Но сейчас сад, казалось, опустел, и разочарованная девушка нахмурилась. Неужели все эти только что сновавшие по саду люди, закончив свои повседневные дела, вернулись во дворец? Все до единого? И все разом? Очень странно! Но ведь сестры в аббатстве предупреждали ее, что она найдет жителей Пуатье весьма странными, потому что они, вместо того чтобы совершенствовать свои боевые навыки, необходимые для защиты королевы, предпочитают тратить время на рассказы и песни. Возможно, честные люди и посвящают все свое время поэзии и музыке, но воры-то вчера сражались отлично!

Мэллори уже отчаялась найти хоть кого-нибудь в саду, как вдруг заметила какое-то движение возле фонтана. Она прошла под аркой и увидела среди цветов ступеньки, ведущие вниз. Когда она начала спускаться, один из людей у фонтана повернулся, и стало видно его лицо.

Саксон Фицджаст! Он небрежно развалился на краю фонтана, с журчанием источавшего серебряные струи воды. Его роскошная туника, алая с одной стороны, с другой, чего Мэллори не заметила, когда видела его у себя в комнате, была богато украшена золотой вышивкой. К ней прикреплен был короткий плащ. Если бы он стоял, туника едва доставала бы ему до середины бедра. Темно-зеленые чулки терялись в отворотах кожаных сапог, закрывавших икры. Перебирая струны лютни, он любезно улыбался четырем дамам, расположившимся вокруг него. Еще одна едва не лежала на его правом колене, взирая на него с явным обожанием.

В аббатстве ходило много слухов про Двор Любви королевы Элеоноры в Пуатье, но никто открыто не говорил о духе откровенного сладострастия, царившем во дворце. Мэллори не придавала значения этим сплетням, пока не увидела Фицджаста в окружении стайки воздыхательниц.

Придется ей самой найти дорогу в покои королевы! Не желает она иметь ничего общего с человеком, который ведет себя столь бесстыдно. Хотя она и подумала так, губы ее слегка пощипывало, словно от неведомого прикосновения. Но какого? Воспоминание, неясное и неопределенное, забрезжило в мозгу. Воспоминание о склонившемся над ней лице Фицджаста, о сильном чувстве, горевшем в его глазах, которые он закрыл, когда его рот завладел ее губами.

Мэллори встряхнула головой, чтобы прогнать наваждение. Воспоминание это или обрывок ночного кошмара, привидевшегося ей, когда она лежала на той огромной кровати?

Она пожалела, что так неосмотрительно дернула головой. Все поплыло перед глазами. Мэллори попыталась нащупать арку, но задохнулась и, чувствуя, что все кругом проваливается во тьму, зашаталась, как молодое деревце под сильным ветром.