Архив клана - Лев Пучков

Олег Меньшов, штатный врач команды, и хирург Сергей Додзюра были для Коврова не просто сослуживцами из прошлого, они много лет работали с ним бок о бок, преимущественно по клановой линии, и в отличие от прочих имели статус своих. То есть с ними можно было говорить прямо и называть вещи своими именами.

– Шансы?

– Игорь, ну какие шансы? – Меньшов горько усмехнулся. – Однозначно – не жилец.

– Чёрт… Нет, это неправильно. Вот это сейчас очень некстати. Сколько будет жить?

– Да считай, что уже умер. И получаса без аппарата не протянет, жив ещё только потому, что очень крепкий организм.

– Ясно… Ну, значит, сделайте довольные рожи, сыграйте мне «счастливое воскрешение», и быстренько вывозите его отсюда. Мне сейчас потери не нужны.

Врачи переглянулись и синхронно кивнули: всё понятно, сделаем, не впервой.

– Если не будет возражений, есть тема по трансплантологии, – без обиняков заявил Додзюра, кивнув на умирающего. – Хороший материал, даже навскидку, без уточнений, вижу перспективу аж на четыре забора разом.

– Я тебе мало плачу? – недовольно нахмурился Ковров.

– Дело не в этом, – покачал головой хирург. – Тут вопрос не в деньгах, а в том, что этот феноменально крепкий и здоровый парень может разом спасти четыре жизни. Всё равно ведь в мясорубку, ну так пусть послужит напоследок…

Ковров прекрасно знал, что дело как раз таки в первую очередь именно в деньгах, но спорить не стал: для него сейчас важнее было, чтобы медики правильно сыграли свою роль и как можно быстрее убрались отсюда вместе с «материалом» – ругаться с ними из-за такой непринципиальной мелочи он не собирался.

– Ладно, делайте как знаете. Соберитесь с мыслями, выход должен быть очень естественным, без фальши. Контингент у нас – сами понимаете…

Отойдя от реанимобиля, Ковров уселся на раскладной стул и принялся ждать, демонстративно озабоченно поглядывая на часы. Бойцы, наскоро сполоснувшись в душе, молча стояли неподалеку, ужинать не шли, ждали результата.

Вернее сказать, ждали чуда. Додзюру многие из них знали, он пользовался репутацией прекрасного хирурга.

Сейчас эта репутация работала на Игоря Викторовича – не зря он всю свою сознательную жизнь выбирал в друзья и соратники только лучших по профессии, причем выбирал зачастую без всякого умысла, просто лишь потому, что на дух не переносил неудачников и неумех.

«Однако некоторые из этих лучших стали потом предателями. – Игорь Викторович вдруг некстати вспомнил про Валентина Кравцова и скрипнул зубами. – А свои тугодумы и бездари – любимые родственнички, которых никто не выбирает, до последней минуты остались преданными и верными… Так что тут ещё бабушка надвое сказала, что важнее – интеллект и способности или родственно-клановая преданность…»

Слава Зубов, изнывавший от нетерпения, как и все остальные, на правах командира позволил себе вопросительный жест в сторону реанимобиля.

Ковров так же жестом показал – две-три минуты, терпение, скоро всё будет ясно.

В самом деле, через пару минут вышел Додзюра в окровавленном халате, стянул маску, достал сигареты и, закуривая, недовольно пробурчал, адресуясь разом ко всем присутствующим:

– Ну вы и м…ки, товарищи военные, совсем себя не бережете!

– А конкретнее? – с робкой надеждой уточнил Зубов.

– Как минимум пару месяцев работать не сможет, даже и не уговаривайте.

– То есть жить будет?!

– Пфф… ну а куда он денется? Два-три дня в реапалате, потом можно будет переводить…

Последние слова утонули в восторженном вопле. Матерые диверсанты радовались как дети и готовы были носить чудо-хирурга на руках.

– Тихо, не галдите! – прикрикнул на бойцов Додзюра. – Ему сейчас покой нужен. Ну всё, Игорь Викторович, поехали мы. Когда придет в себя и можно будет пообщаться, я вам сообщу…

Проводив взглядом реанимобиль, Ковров вернул свой взыскательный взор к не спешившим расходиться бойцам и изобразил недоумение:

– Ну и чего митингуем?

– А с ним как? – Зубов кивнул на микроавтобус, в котором лежало тело погибшего на операции.

Вопрос вполне резонный. Если по-боевому, да на чужой территории, без перспективы «воздушного коридора», то сейчас должна последовать команда отвезти тело в укромное местечко, по-быстрому схоронить, оставить метку и записать координаты.

То есть такую команду все восприняли бы как должное, и никто бы слова против не сказал.

Но урок милосердия требовал эффектного логического завершения, чтобы сразу определиться по всем щекотливым вопросам и никто из команды в ближайшие сорок восемь часов не размышлял отвлеченно под пулями на тему «вот сдохну как собака под забором и никто не узнает, где могилка моя». Дело в том, что сторонне размышлять под пулями вредно в принципе, а уж на такие безрадостные темы – вредно вдвойне.

– Ну это уже не ваша забота, – сухо отчеканил генерал. – Миша сегодня же займётся организацией похорон. Деньги по договору переведем семье – весь миллион. В общем, всё сделаем.

– Миллион? – удивился Зубов. – Так он вроде бы не успел отработать…

И умолк, оборвав фразу, – а концовка напрашивалась вполне неутешительная «кроме того, глупо подставился и сорвал боевую задачу».

– А ты думаешь, его семью всё это интересует? – Ковров негодующе изогнул бровь. – Важно, что забрали живого-здорового, а вернули мёртвого. Вот это да, их интересует. Так что деньги – это минимум, что мы можем сделать для них… Ещё вопросы есть?

Вопросов больше не было. Бойцы смотрели на генерала как и в былые годы, на службе Родине: преданно, с огромным одобрением, а кое-кто даже со слезами на глазах.

Всё правильно сделал. Урок милосердия окончен со счётом сто-ноль в пользу вождя.

– Ну всё, а теперь ужинать и отдыхать. Если всё срастется, завтра весь день будут изнурительные тренировки…

Отправив бойцов на ужин, Ковров передал Мише водительское удостоверение, изъятое на операции:

– Быстренько пробей личность. Если это она – вижу очень даже интересную комбинацию.

– Знакомая фамилия, – заметил Миша, посмотрев на удостоверение. – Знакомое личико. Отчество совпадает, думаю, это она. Почему вы сомневаетесь?

– Видишь ли, когда я в последний раз слышал об этой семейке, эта девица была замужем, – пояснил генерал. – Так что, по логике, у неё должна быть другая фамилия. Не папина.

– Понял, – кивнул Миша. – Сей момент займусь…

Спустя десять минут Миша пробил всю информацию по злонравной застрельщице и доложил:

– Всё верно, это она. В самом деле замужем, но сохранила папину фамилию.

– Почему?

– Ну… Не знаю, может, гордится фамилией или просто своенравная такая… Это важно?

– Нет, не важно. – В глазах Коврова прыгали озорные чертики, вид у генерала был такой, словно он только что нашел самое главное сокровище своей жизни. Мише даже показалось, что вождь сейчас издаст боевой вопль и пройдется по площадке колесом. – Важно, что у неё такой замечательный папа и… что нам очень вовремя напомнили об этом. Миша, бросай всё, слушай задачу: включай все свои связи и ресурсы, до утра собери мне всю доступную информацию об этой девице и её золотом папочке. И да, акцент именно на папочке.

– Всё понял, уже бегу!

– Да, и кстати – между делом…

– Да-да?

– Есть одно сопутствующее поручение: не особо важное, но неприятное.

– Слушаю?

– Забери труп, – генерал кивнул на микроавтобус. – Подойди к моим, пусть помогут погрузить.

– Эмм…

– Я в курсе, что это не самое приятное поручение, – отрезал генерал, предвосхищая неизбежные вопросы. – Но другого озадачить не могу, дело деликатное. Избавься от него. А если завтра кто из бойцов спросит, скажешь, что похороны будут организованы по высшему разряду, через три дня, как и полагается.

– Понял, – покорно кивнул Миша. – Сделаем как обычно.

Проводив Мишу взглядом, Ковров взял телефон, набрал номер и на секунду задумался, прежде чем отправить вызов.

О чём задумался генерал? Нет, вовсе не о целесообразности последнего поручения. Миша много лет был личным секретарем прежнего вождя клана. Он лучше всех здесь присутствующих умел держать язык за зубами и неоднократно выполнял разнообразные деликатные поручения, причем гораздо более щекотливого свойства, – так что вопросы по части исполнения автоматически отпадали.

Вопрос, как ни странно, касался методики исполнения. В клане были свои наработки по этой части, так что по высшему разряду, увы, никак не получится, и собственно похорон тоже не будет.

Будут собачьи консервы.

Дешево, надежно, методически грамотно.

И вы не поверите, но в какой-то момент генералу стало неловко. Нет, не перед семьёй погибшего – генерал её никогда не увидит, и никто не будет требовать с него никаких объяснений.

Неловко перед самим собой, не теневым вождем клана и государственным преступником, пустившимся во все тяжкие, а перед человеком Игорем Ковровым.