Раздели мою боль - Юрий Борисович Андреев

— Хотела сначала, но я ее с трудом уговорил расстаться друзьями. Провожать пришла, — потупившись, пояснил Сосо.

Как водится в путешествующих мужских компаниях, застолье началось, лишь только поезд отошел от перрона и застучал на подмосковных стрелках. Тосты за окончание института плавно перетекали в здравицу солнечной Грузии и любимых женщин и волнами расходились по вагону. Не привыкшему к длительным возлияниям Олегу компания хмельных сокурсников быстро наскучила, и уже на следующее утро он предпочел ретироваться в коридор к открытому окну и оттуда наблюдать за гуляющими, понимая, что эти ребята нисколько не похожи на вырвавшихся на свободу обычных выпивох-юнцов. Просто за прошедшие пять лет общага спаяла их настолько, что теперь они гуляли долгую отвальную, понимая, что очень скоро расстанутся навсегда. У него и самого скребли на душе кошки от такого продолжительного расставания со своей Ланкой.

К счастью муки внутреннего одиночества длились недолго. Обыденный степной ландшафт за окном сменился зеленеющими горами, и очень скоро поезд не застучал на стрелках Тбилиси. Город встретил путешественников вереницей жомов с верандами, гортанным многоголосьем и красующимся на каждом углу винным изобилием.

— А где же Кура? — удивленно поинтересовался Олег, отыскав Сосо среди многочисленных родственников, двигавшихся веселой гурьбой вдоль проспекта Руставели.

— Соскучился по реке, дорогой? — она на самом дне ущелья течет, — весело ответил тот, подводя Олега к проему между домами, казалось, нависшими над обрывом. — Посмотри сам, если не веришь, — он показал на блестящую в солнечных лучах дорожку мутной воды далеко внизу. — Завтра вдоль нее в горы двинемся.

В Мцхету отправились, лишь только рассвело, но пока кружили по серпантину Военно-грузинской дороги, с гор опустился туман. Легкие дымки курились над расселинами, напоминая тлеющую сухую траву. Сероватые клочья, от которых тянуло запахами сырых лесных просек, затянули памятник Лермонтову, а словно укутанная в туманную вату старинная усыпальница грузинских царей своими зыбкими очертаниями напоминала большой сказочный Град Китеж.

— Тут часовня недалеко. Сходи пока, кацо, послушай, как монахи поют, — предложил сопровождавший проводник из местных.

Это было гораздо лучше, чем топтаться на каменном пятачке, зябко поеживаясь от всепроникающей сырости. Послушно кивнув, Олег двинулся вверх по мокрой тропинке. Тягучие густые звуки, походившие на неспешные переливы органа, разносились далеко во влажном воздухе, и он без труда отыскал часовню. Остановившись у порога, Олег приметил в сумраке недвижные темные фигуры и сообразил, что вместо органа поют мужчины. Задавал тон бархатный баритон, его горловой напев подхватывали тенора, среди которых выделялся переливами юношеский, самый высокий. Сочась из заросших густой темной щетиной приоткрытых ртов, мольбы кающихся душ обволакивали древние каменные стены. И клубясь у высокого сводчатого потолка, сквозь маленькие оконца устремлялись к Спасителю…

В те годы Олег еще не проявлял осознанного интереса к религии, скорей им двигало обычное человеческое любопытство, но песнопение монахов настолько захватило, что незаметно для себя он впал в легкий транс и потерял ощущение времени. Неожиданно на противоположной стене появилась тень с контурами, напоминавшими человеческое лицо. Очнувшись от транса, Олег стал всматриваться и в полутьме увидел лицо монаха в капюшоне. Глаза его смотрели на Олега, а губы шептали что-то. Это продолжалось мгновение, не больше, потом оконце над головой стало светлеть, прорвавшийся сквозь полумрак солнечный лучик заплясал прямо на лице монаха, и оно исчезло.

Сообразив, что туман рассеялся, Олег поспешил наружу, сделал машинально по тропинке пару шагов и замер. Далеко впереди в долине сливались, блестя на солнце, серпы Арагвы и Куры, слева, чуть поодаль гордо высился ансамбль Мцхеты. Он сделал вдох полной грудью и ощутил, как вместе с сырым холодным воздухом легкие заполняет мятежный дух Мцыри…

— Проснись, кацо, надо поспешить с экскурсией! — ты же хотел попасть на грузинское застолье, нас в гости ждут! — проводник из местных легонько потряс за плечо.

В предвкушении накрытого стола по ансамблю Мцхеты они прошли скорым шагом, задержавшись лишь у усыпальницы грузинских царей Багратуни.

Седой как лунь хозяин, еще крепкий старик, встречал гостей у распахнутых настежь ворот двухэтажного дома, ему под стать, гостеприимно приглашая внутрь. Что-то, не то, чтоб знакомое, скорей недавно увиденное внезапно появилось на его заросшем густой серебряной щетиной лице, мелькнуло на мгновенье и исчезло. Желая проверить догадку, Олег попытался исподтишка еще раз получше разглядеть хозяина, но тот перехватил его взгляд:

— Что смотришь сынок, вино не по душе?

— Вы на грузинского киноактера похожи, который главную роль в «Отце солдата» играет, — чуть не поперхнулся Олег. — А вино изумительное!

— Когда сыну исполнилось семь лет, я несколько лет подряд закладывал бочки к его свадьбе, но настоящее вино только в одной, — пояснил польщенный хозяин.

— А где теперь сын? — осторожно спросил Олег.

— Уехал по обмену в Сан-Франциско, закончил там университет. Сначала мы с женой радовались: сын в большие люди скоро выбьется, а потом, … — он удрученно махнул рукой. — Пока я здесь искал ему невесту, этот щенок встретил где-то в Калифорнии молодую грузинку. Ее предки — то ли князья, то ли из каких-то революционеров-меньшевиков еще в 20-х в Европу уехали, а оттуда в Штаты, когда Гитлер к власти пришел. Жена-грузинка — само по себе хорошо. Грузинов мало, они должны беречь друг друга, чтоб нацию сохранить. Но землю предков забывать нельзя…

— Что ж, ваши дети, так ни разу в гости и не приезжали? — удивился Олег.

— Были недавно, я вино на стол поставил, чтоб их свадьбу отпраздновать. Они попробовали и наморщили носы, говорят: к калифорнийскому привыкли, — старик вздохнул, — нашли, с чем сравнивать: в Грузию лоза еще из Египта попала, ей четыре тысячи лет, а в Калифорнии французы виноград только недавно высадили, — он задумался…. — мне иногда кажется, что страны как вино. В Америке еще соки не перебродили, и винный камень в осадок не выпал. Скажи сынок, — внезапно повернулся он к Олегу, — если б тебе предложили работу в Штатах взамен на гражданство, ты бы согласился?

— Нет, конечно, хотя все зависит от обстоятельств, — Олег пожал плечами и смолк, чтоб неосторожно сказанным словом ненароком не обидеть старика.

Но хозяин сразу вспыхнул, как спичка:

— Совсем, как мой сын! — он горестно покачал головой. — Я ему говорю:

«Бог с ним, с калифорнийским вином, пора от него отвыкать и о будущем подумать. Институт ты закончил, чем дальше займешься? Грузия — страна маленькая, нефти нет, одни горы везде. Еще сам Лаврентий Берия, Господи, прости его многогрешную душу, в молодости в Баку подался, чтоб инженером-нефтяником стать».

А он отвечает:

— Не хочу возвращаться, чтоб не видеть, как здесь вы все