Я не умею прощать! - Наталья Берзина

– А у тебя что, нет никакого друга?

– Какого друга, мама? Я не поняла!

– Так ты же развелась со своим хамом! Я думала, у тебя есть кто-то на примете, как это сейчас называется… бойфренд. А что, я разве не права?

– Мама, у меня нет никого, ты же сама об этом прекрасно знаешь!

– Очень плохо, что нет! Могла бы и подумать о своем будущем.

– Мама, но ведь я была замужем!

– Ну и что? Раньше у тебя ухажеров было вполне достаточно!

– Только они тебе не нравились. Кстати, и замуж я вышла вопреки тебе.

– Но вышла же! Хотя могла бы выбрать и получше, а не этого солдафона.

– Ладно, мама, как мне быть с поездкой?

– Езжай! А куда ты собралась? За границу?

– Нет, куда-нибудь на Черное море. Я сама толком не знаю, этим сын занимается.

– А что, он не мог тебя отправить куда-нибудь в приличное место?

– Ну уж куда смог!

– Когда ты собираешься уезжать?

– Недели через две, а что?

– Я, наверное, к тебе приеду на несколько дней. Все, до свидания.

– До свидания, мама.

Положив трубку, Таня невольно вернулась в прошлое, к своей первой любви. С Анатолием она познакомилась на институтской вечеринке. В то время она еще училась на третьем курсе, а Толик уже заканчивал институт. Почти четыре месяца они встречались каждый день. Таня полюбила его так сильно, что готова была на все ради того, чтобы только он был счастлив. В феврале у Толи был день рождения, а поскольку он жил в общежитии, то поздравить его собрался весь этаж. Таня пришла с подарком, Толик был безумно рад ее появлению, вскоре как-то так получилось, что они остались одни. У них была бутылка шампанского, коробка конфет, и Таня вдруг решилась сделать любимому такой подарок, который можно подарить только раз в жизни.

Она перенесла минутную боль, но, увидев его безумно счастливые глаза, Таня забыла обо всех неприятных мгновениях. Его ласковые руки скользили по ее разгоряченному телу, губы шептали слова любви. Таня почувствовала себя на седьмом небе от счастья. Оттого что смогла подарить своему любимому саму себя. Через неделю она познакомила Анатолия с мамой. А еще через несколько дней он предложил выйти за него замуж. Татьяна уже представляла себя в белоснежном платье с фатой, но только мама сказала решительное «нет». Более того, она запретила даже видеться с Толиком. Почти год Таня не могла выбраться из тяжелейшей депрессии, но мама была неумолима. Толик уехал по распределению в другой город. Татьяна писала ему, но ни одного письма в ответ так и не получила.

На пятом курсе во время практики она познакомилась с очень интересным мужчиной, дело уверенно катилось к свадьбе, но мама в очередной раз сказала свое веское «нет», Тане пришлось расстаться и с ним. Неожиданная встреча с Андреем, его решительность поставили точку в злоключениях Татьяны. Он просто заявил, что жить он собирается с Таней, а совсем не с ее мамой, и, забрав у Татьяны паспорт, за руку отвел в ЗАГС.

Странно, но в ту минуту она сама упрашивала его не спешить, подумать, отказаться от нее. Андрея даже не смутил тот факт, что он у Тани далеко не первый.

Плохо было лишь то, что не только мама приняла его в штыки, но и он сам был настроен против Таниной мамы весьма сурово. Больше двадцати лет Таня провела между двух огней. А теперь, обретя долгожданную свободу, неожиданно поняла, что родная мама была все эти годы уверена в ее далеко не целомудренном поведении. Это предположение шокировало Таню. Не зная, оправдываться ей или в очередной раз смолчать, Таня заперлась в ванной и, погрузившись в ароматную пену, решила все хорошенько обдумать.

В тот апрельский вечер ничто не предвещало беды, Волошин с Галей спокойно ужинали. Телевизор что-то бормотал о событиях в стране и мире, когда Галя неожиданно встрепенулась:

– Саша, ты слышал?! Они сказали, на лодке нештатная ситуация! Это же его лодка! Боже мой! Он ведь там!

– Галя, да что случилось? Какая лодка?

– Сейчас в новостях сказали, на его лодке нештатная ситуация, это ведь может означать только одно: они утонули!

– Для начала успокойся: если бы было что-то серьезное, передали бы в специальном выпуске. А так пока, скорее всего, просто авария. Через сорок минут по другому каналу будут новости, переключим и все будем знать.

Но Галя уже была сама не своя. Она не находила себе места, все время порывалась что-то сделать. Волошин, как мог, пытался ее успокоить.

Наконец начался очередной выпуск новостей. В анонсе показали фотографию лодки и сообщили ее тактико-технические данные. Далее пошла информация, что в результате аварии на борту лодка потеряла ход и вынуждена была всплыть. В настоящий момент ее буксируют на базу, данными о пострадавших в аварии телеканал пока не располагает, как не располагает и информацией о масштабах самой аварии. В штабе флота пока не разъяснили сути происшествия.

– Вот видишь, ничего страшного, их буксируют, значит, лодка на плаву. Так что особых причин для беспокойства пока нет, – пытался хоть как-то утешить Галю Волошин.

– Саша, как ты не понимаешь?! Он там! На аварийной лодке, и еще неизвестно, что с людьми, что с ним самим! Вспомни, сколько нам говорили неправды, когда погиб «Курск»! Тогда тоже сообщали и о нештатной ситуации и о том, что связь с экипажем установлена, и что в результате? Погибли все! Их даже, наверное, и не пытались спасти!

– Галя, милая, все равно пока ничего нельзя сделать, постарайся успокоиться.

– Саша! О чем ты говоришь? Какое спокойствие?! Я должна немедленно ехать к нему! Сегодня же!

– Скоро ночь, куда ты поедешь?

– Я должна! Вдруг с ним произошло что-то страшное, может, он ранен! Мне нужно быть рядом с ним!

– Галя, в любом случае раньше, чем завтра, ты не уедешь! Утром я возьму тебе билет до Мурманска, а дальше уже будешь добираться сама. Сейчас прими валерьянки и ложись.

– Прости меня, Саша, но он мой муж. Я должна быть рядом с ним!

«Вот так? Если он муж, то кто же тогда я? – подумал Волошин. – Ради чего нужна была вся эта канитель?»

Неожиданно зазвонил Галин мобильник. Она схватила трубку и, едва ответив, вышла из кухни. Вернувшись через несколько минут, она сообщила, что ее муж уже в госпитале, звонила его мама. Его и еще нескольких человек эвакуировали вертолетом на берег сразу же после того, как лодка всплыла.

– Вот все и решилось! Я еду завтра же! Его мать уже заказала нам билеты.

– Ясно, я провожу тебя, – угрюмо сказал Волошин.

– Нет, не нужно, я доберусь сама, – ответила Галя и посмотрела на Волошина совершенно другими, незнакомыми глазами. – А сейчас давай спать. У меня впереди долгая дорога.

Утром Волошин все же довез Галю до вокзала, но провожать ее на перрон она запретила.

– Я разберусь на месте, что и как, позвоню тебе или… напишу. Ты прости меня за то, что так получилось, но иначе я поступить не могу. Мне было замечательно с тобой. Забыть то, что было между нами, я уже никогда не смогу. Прощай! – Галя решительно повернулась и, гордо подняв голову, зашагала в сторону вокзала.

Волошин какое-то время провожал ее взглядом, пока Галя не затерялась в толпе. Мир внезапно опустел, не выразимая словами тоска железными клещами сжала сердце. Почти ничего не видя перед собой, Волошин сел в машину и поехал домой.

Трое суток Волошин беспробудно пил. Он не отвечал на звонки, не включал телевизор, а только угрюмо опрокидывал в себя стопку за стопкой. Спать было невозможно, слишком ярки были воспоминания о счастье, что мелькнуло на миг, поманило за собой и исчезло. Временами он впадал в бессознательное состояние, вызванное алкоголем, но и в нем не находил успокоения. Жестокие клещи по-прежнему рвали его сердце на части. К концу третьего дня, когда организм уже не мог сопротивляться отраве, Волошин впал в беспамятство…

Очнулся он лишь через сутки.

Жить не хотелось. Даже залитый майским солнцем мир за окном выглядел мрачным. При одном только взгляде на шеренгу пустых бутылок, Волошина передернуло и он взялся за уборку. Нужно заставить себя действовать. Избавиться от мыслей о Гале. Первым делом он обзвонил водителей. Связался с людьми, работающими на его станции техобслуживания. За руль сегодня садиться явно не стоило, и, преодолевая дикую головную боль, Волошин принялся разбираться с документами.

На следующий день он уже практически пришел в норму, по крайней мере внешне, лишь истерзанная душа невыносимо болела. Стараясь избавиться от нестерпимой боли, Волошин загрузил себя работой так, что время у него оставалось лишь на короткий сон. Через две недели он получил письмо от Гали.

«Здравствуй, Саша! Я понимаю, что жестоко обидела тебя. Единственного человека, пришедшего мне на помощь, когда я оказалась в безвыходной ситуации. Но сейчас здесь мое присутствие необходимо. Я знаю, ты очень сильный мужчина и сможешь справиться с тем горем, что я тебе причинила. Молю тебя о прощении. Понимаю, что это трудно, но все же постарайся меня понять. Муж получил большую дозу облучения. Сейчас он в госпитале, и врачи делают все возможное, чтобы спасти ему жизнь. Я понимаю, что бросить его в таком положении – хуже, чем предательство. Я простила его, простила за то, что он изменял мне. Сейчас он уже совсем другой человек. Ему очень и очень плохо, он нуждается в поддержке, и некому подставить ему плечо, кроме меня. Я сделаю все, чтобы он жил. Останусь рядом с ним до самого конца, хотя прекрасно понимаю, что к нормальной жизни мы уже никогда не вернемся. Ставя крест на собственной жизни, я навсегда сохраню воспоминания о том времени, что мы провели вместе. Еще раз прости меня. Я никогда не думала, что с нами может произойти такое. Мне остается заботиться о муже-инвалиде и посвятить жизнь ему одному. Нежно целую тебя, ты останешься в моей памяти как единственный, настоящий мужчина. Любимая тобою, Галя».