Дневник острова - Ирина Воронова

– Санфлай – это такое крошечное насекомое, которое кусает тебя, малышка, и оставляет под кожей свои личинки.

У меня потемнело в глазах… Боже мой, что они тут курят! Какие личинки? Личинки… Мамочка! Личинки, под моей кожей. Ничего ужаснее я не слышала никогда. А Богомир, рассматривая мои ноги, невозмутимо продолжал рассказ.

– У меня знакомый улетел с этими личинками из Тая в Москву. – Тиман дотронулся до одного укуса и осторожно нажал на него. – Днем и ночью укусы чесались неистово, и, когда распухли до такой степени, что терпеть не было сил, он обратился к врачу. Но ему сказали: в России такое не лечат. Пришлось срочно лететь на операцию в Куала-Лумпур. Там доктор разреза́л каждую рану и постепенно и аккуратно одну за одной вытаскивал личинки.

Богомир так загадочно улыбается, что я не могу понять, говорит ли он правду или шутит надо мной. Но испуганные глаза Марка молчаливо говорят: возможно, это не шутка. Моментально зачесались ноги, да так сильно, что кожу захотелось разодрать в клочья, только бы не чувствовать ничего. А перед глазами – малазийский доктор в белом халате, который разрезает мне каждый укус и достает эти ненавистные личинки, стремящиеся выбраться наружу.

– Мира, срочно поехали в аптеку, – говорит Марк, шагая в сторону выхода. – Какие нужно купить лекарства? – обращается он уже к Богомиру.

– Спросите у местного аптекаря, он скажет точнее, но помню, мне говорили, на начальном этапе достаточно натирать укусы белым тайским бальзамом.

Я почувствовала, как слезы наполняют глаза, и часто заморгала, заставляя себя улыбнуться. В ответ на мою улыбку Тиман глубоко затянулся и продолжил:

– Кстати, разрезая один из укусов, доктор даже отшатнулся, так как из раны вылетел маленький сформировавшийся санфлай. – Он расплывается в улыбке, снова затягиваясь самокруткой. – Малышка, если не запустишь и будешь мазать сразу, уверен, с тобой такое не произойдет.

Тиман внимательно посмотрел на мои ноги еще раз. Он показал пальцем на самые расчесанные укусы.

– Это не шутка, – сказал он и переключил внимание на свою длинноногую подружку.

После всего, что наговорил Богомир, я готова сейчас же лететь в Куала-Лумпур, к доктору, скорее извлечь непонятных существ из-под моей кожи.

Марк выбежал из дома Тимана, сел на свой байк и взволнованно произнес:

– Богомир, возможно, шутит или просто сильно преувеличивает, но лучше все-таки купить мазь и нанести ее жирным слоем на все укусы.

Мы по очереди развернулись на неровной глинистой дороге и помчались в аптеку с максимальной скоростью, которую способен развить мой Scoopy.

В аптеке возле фудмаркета я показала искусанные ноги пожилой женщине, к которой стояла очередь из местных жителей. Она положила в пакетик помимо белого тайского бальзама «Тайгер» еще несколько каких-то тюбиков. Заплатив триста пятьдесят бат, я сразу же развернула упаковку с бальзамом и нанесла его на все укусы.

Только после этого у меня утихла дрожь в руках, и я немного успокоилась.

Правда, следующие три утра я просыпалась на рассвете и расчесывала укусы до такой степени, что мне приходилось идти в ледяной душ и минут десять сбивать зуд. А после густо намазывать ноги мазью от кончиков пальцев до бедер.

Под утреннее пение птиц я пыталась успокоиться, не прикасаться к своим ногам и не думать о самом страшном исходе: о докторе в белом халате, разрезающем укус за укусом на моих ногах.

Постепенно мои ноги вернулись к привычному состоянию, следы от укусов перестали чесаться, а затем и вовсе исчезли. Я так и не поняла, психологический это был момент, помогла ли мазь, или все прошло бы и так само собой. А может, все-таки санфлаи действительно вырывались наружу. Но так как все закончилось благополучно и на ногах не осталось никаких следов, я не стала забивать голову.

Когда мы с Марком заезжали к Тиману после этого случая, он первым делом спрашивал, как мои ноги, и хитро улыбался. Но так и не признался, была ли хоть какая-то доля правды в его рассказе.

Как-то незаметно пролетали дни за чтением книг под шум волн и пение птиц. Наконец подошел срок и мне ехать продлевать визу. О возвращении в Россию не могло быть и речи. Решение остаться пришло само по себе, я даже его не обдумывала. Я чувствую себя здесь счастливой и свободной. Так зачем мне менять это состояние на серую зимнюю Москву? Куда лучше провести еще один прекрасный месяц на вечнозеленом острове.

Для того чтобы продлить визу, нужно было добраться до Малайзии. Это ближайшая граница, которую можно пересечь и тем же днем вернуться обратно.

На пирсе в одном из туристических агентств, которые занимаются сдачей в аренду машин и мотобайков, я купила билет на так называемый виза-ран. Судя по всему, имеется в виду «сбегать за визой». За тысячу двести бат рано утром меня отвезут к границе Малайзии, а к вечеру доставят обратно.

В пять утра, в полнейшей темноте, я отплывала от острова в сторону материка на огромном пароме. В него загружались машины, куча мотобайков и толпы людей.

В небольшом магазине внутри парома стояла очередь за растворимым кофе и лапшой, запах которой разносился на всю лодку. Все три часа, что мы плыли, я пыталась заснуть, но этот кислый запах, похожий на протухшие креветки и грязные носки одновременно, не давал мне полностью расслабиться.

Когда я наконец спустилась на землю, вокруг меня на пирсе затанцевал таец с табличкой в руках. На табличке было название фирмы, в которой мною был куплен билет. Нервно помахивая руками, он встречал путешественников, желающих остаться в Таиланде еще хотя бы на месяц, и рассаживал всех в микроавтобусы по какой-то своей, только ему понятной схеме.

Двух молоденьких девушек он два раза попросил пересесть из одного автобуса в другой, не объяснив причины. Но спорить с ним никто не пытался, все хотели одного – скорейшего возвращения на остров.

Микроавтобусов было три, каждый на двенадцать человек. И они были загружены полностью. После затянувшегося распределения пассажиров по местам мы отправились к границе с Малайзией.

Со мной в микроавтобусе оказался грудной ребенок, на вид трехмесячный, не больше. Все смотрели на малыша и его маму с легким раздражением, видимо готовясь слушать плач всю дорогу. Но, на удивление, кроха ни разу не заплакал, он проспал все четыре часа, пока мы ехали к границе, и все четыре часа обратно. Проснувшись лишь для того, чтобы приложиться к маминой груди в то время, когда нас всех высадили пообедать в придорожном кафе.

Пока мы ехали к границе, мама младенца Наталья рассказала мне историю, как она оказалась одна, с грудным ребенком, в чужой стране.

Примерно полтора года назад Наташа приехала на остров вместе со своим любящим и любимым мужем. Профессия графического дизайнера позволяла ему работать удаленно, и супруги решили попробовать перезимовать на острове, о котором узнали от близких друзей. На тот момент они были женаты уже десять лет, семь из которых мечтали о ребенке. Муж был у Натальи первым и единственным мужчиной в жизни. Он очень любил ее, и на зависть всем подружкам романтика в их отношениях не угасала все десять лет. Наташа в родном Новосибирске работала педиатром в хорошей частной клинике. Для полного счастья ей не хватало только собственных детишек, но, к сожалению, все попытки заканчивались неудачно.

На острове Наташа занялась йогой, прошла двадцатидневный курс тайского массажа, через день посещала травяную тайскую сауну, полностью отказалась от мяса и алкоголя, на закате медитировала в буддистском храме. За месяц до предполагаемого возвращения на родину Наташа сообщила мужу долгожданную новость о беременности.

Однако спустя всего три месяца островной жизни ее супругу эта новость не показалась такой уж радостной. Все дни, проведенные в Таиланде, он не переставая тусовался на вечеринках, принимал всевозможные запрещенные препараты, запивая их алкоголем. Наталья, естественно, заметила изменения в поведении мужа, но не пыталась бороться. Она думала, любимый таким образом отдыхает и расслабляется, а после возвращения в Россию все встанет на свои места.

Но у мужа Наташи были другие планы. После сообщения о беременности он заявил, что не собирается возвращаться в Новосибирск. Так как заказов на работу больше нет, он не видит смысла менять свой веселый образ жизни.

И они остались жить на острове. Спустя еще полгода деньги закончились. На тот момент Наташа устроилась няней в детский сад для европейских детишек. Все до последней копейки уходило на аренду скромного домика и самую простую еду. Уходить от мужа она не планировала.

За три недели до родов, вернувшись рано утром с очередной вечеринки, муж Наташи сам высказал желание расстаться:

– Уверен, ребенок не мой… Мы не могли иметь детей долгих семь лет, а тут… все так быстро получилось. Наверняка ты залетела от кого-то из твоих йогов! Я не хочу связывать себя по рукам и ногам на долгие годы. Только здесь, на острове, я понял, что мне нужно! Я прошел путь очищения и просветления. И теперь вижу свою жизнь другой… И в ней точно нет места для тебя и твоего ребенка… Я тебя больше не люблю, а может, никогда и не любил… Просто мой непросветленный ум принимал это за истину… Пойми, я хочу быть свободным, учиться чему-то новому, хочу расширять границы и ни от чего не зависеть.