Либерия - Евгений Введенский

Мне предназначалась небольшая квадратная комната с высоким потолком, обставленная плетеной мебелью; платяной шкаф, широкая кровать, стулья и тумбочка образовывали единый ансамбль в этническом стиле. Над окном гудел кондиционер.

— Знаешь, для чего это? — спросил Гена, показывая на стоявшую на тумбочке коробку с влажными салфетками.

Я пожал плечами.

— Стирать сперму с черных девушек, — пояснил Гена после многозначительной паузы.

Я понимающе хмыкнул.

— Пульт от кондера — вот здесь, ванная — вон там, полотенце — в шкафу. Слушай, ты с дороги не сильно устал? Может, в ночной клуб съездим?

— Разве здесь есть ночные клубы?

— Есть-есть. Только там всякое старье крутят. То, что здесь сейчас слушают, в Тель-Авиве уже отыграло полтора-два года назад.

— Это мне как раз-таки без разницы. Проблема в другом... У меня денег нет.

— Сегодня фирма за тебя платит, — великодушно махнул рукой Гена. — Сейчас я тебе местную симку принесу. У тебя мобильник с собой?

— Нет... В спешке улетал, не успел ничего взять.

— Ладно, я тебе свой отдам, — сказал Гена, выходя из комнаты. — Стоимость телефона вычтем из зарплаты.

Вернувшись через минуту, Гена бросил на кровать маленькую черную "Моторолу".

— Только здесь связь очень хреновая. В доме сеть почти не ловится. Так что звонить лучше на улице и особо при этом не прогуливаться. Поймал волну — стой на месте... Ну ладно, отдохни пока. Скоро механик пригонит нашу машину, тогда и поедем.

Я вставил симку в телефон и вскоре увидел на загоревшемся экране надпись "LiberCell".

"Жизнь налаживается", — подумал я и завалился с ногами на кровать.

ГЛАВА 3

Несколько часов спустя я сидел на плетеном диване в гостиной, жевал бутерброд с ветчиной и сыром и наблюдал за Геной, который прогуливался туда-сюда с голым торсом, примерял рубашки и начесывал торчавший кверху чубчик.

— Видел девушек у ворот? Это они меня ждут. Все время там сидят, — говорил Гена, глядя на себя в зеркало с самодовольной улыбкой. — Мы работаем много, работаем тяжело, но и отдыхаем тоже хорошо. В Израиле так считается: чтобы хорошо работать, нужно хорошо отдыхать...

В первом часу ночи мы вышли на улицу и сели в стоявший во дворе черный джип. Гена первым делом закурил сигарету и попытался включить кондиционер, но тот не подавал признаков жизни.

— Этим механикам руки надо поотрывать! — воскликнул Гена, стукнув кулаком по приборной панели. — Уже два раза все запчасти в машине поменяли на новые, а кондер все равно не работает!

Опустив стекла и открыв люк, Гена засунул диск в CD-плейер и выкрутил ручку громкости до предела. Из динамиков раздался оглушительный клубный музон, и мы выехали за услужливо открытые сонным охранником ворота, оглашая окрестности оргазмическими девичьими стонами и хриплым мужским речитативом "I want to fuck you here, I want to fuck you now".

— Новейшая продукция израильских диджеев, — проорал Гена мне в ухо. — Этот трек даже в Израиле еще официально не вышел!

Монровия к этому времени погрузилась в глубокий сон. Улицы либерийской столицы были совершенно темными и пустыми. Фары на мгновение выхватывали из темноты мертвые картинки: неподвижные очертания домов, одинокие черные столбы, горы мусора на обочинах. Ни свечей в пластмассовых бутылках, ни уличных продавцов, ни прохожих... Никаких признаков жизни!

"Может быть, пока мы сидели дома, правительство Либерии получило известие о готовящемся ядерном ударе или каком-нибудь смертельном вирусе и оперативно провело тотальную эвакуацию горожан?" — пришла мне в голову апокалипсическая догадка.

Гена вел машину так, как будто участвовал в соревнованиях по стритрейсингу: то вдавливал педаль газа до самого пола, с разгону ныряя в ямы на дороге и резво выпрыгивая из них, то, разогнавшись, вдруг до предела выжимал тормоз на поворотах, вызывая громкий жалобный скрежет тормозных колодок.

— Мы что, опаздываем? — спросил я, перекрикивая музыку.

В ответ Гена самодовольно усмехнулся и так резко крутанул руль, что я чуть не свалился с сиденья.

"Вот гондон!" — пробормотал я, высунув голову в окно.

После двадцати минут острых ощущений мы наконец подъехали к двухэтажному зданию с неоновой вывеской "Pepperbush Night Club", светившейся в ночи разноцветными движущимися огоньками. В глубине клуба пульсировала громкая музыка, пуская мощные басовые корни глубоко во влажную землю. У входа тусовалось полторы сотни африканцев, одетых в грязные лохмотья и резиновые шлепанцы.

— Слушай, Гена, — сказал я с тревогой. — Может, ну его на хуй? Поехали отсюда!

— Да не волнуйся ты! — отмахнулся Гена. — Выпьем по коктейлю и домой. Я знаю, что делаю.

Не успел я захлопнуть за собой дверь, как толпа дружно загудела и двинулась в нашу сторону.

— Начальник, не волнуйся, я присмотрю за твоей машиной!

— Пойдем со мной, у меня есть для вас первоклассные девчонки!

— Эй, друг, дай сигарету!

Гена, не говоря ни слова, нагнул голову вперед и попер сквозь толпу, как танк через кусты, давя своим грузным телом все живое на своем пути и оставляя за собой метровый коридор свободного пространства. Я зашагал вслед за ним, крепко сжимая в руке мобильник.

Окружавшие меня оборванцы все как один были низкорослыми и худыми, с искаженными злыми лицами, от них разило потом и еще какой-то дрянью. Я сознавал, что их сделали такими жизненные обстоятельства, за которые они не несли ответственности, понимал, что ими двигали голод, болезни и нужда. Но сейчас я не мог воспринимать их как таких же человеческих существ, как я; в моих глазах они были ватагой жутких зомби из старого фильма ужасов, жаждущих моей плоти и крови. Руководимый голым инстинктом самосохранения, я в одно мгновение потерял привычную маску цивилизованного человека и с отвращением отпихивал от себя щуплых попрошаек, готовый покалечить любого, кто попытался бы меня остановить.

У самого входа в клуб на мое правое плечо легла женская рука с длинными ярко-красными ногтями. Повернув голову влево, я увидел африканку в белокуром парике, которая обворожительно улыбалась мне, сверкая двумя рядами крупных белоснежных зубов.

— Эй, ребята, я с вами! — громко сказала она, заговорщицки мне подмигивая.

Я и рта не успел раскрыть, как сидевший у входа охранник, качок с мощными плечами и здоровенными бицепсами, бесцеремонно развернул девушку в обратную сторону и дал ей крепкого пинка под зад. Неуклюже спрыгнув с лестницы и еле удержавшись при этом на ногах, бедолага повернулась к охраннику и стала осыпать его руганью, яростно тараща глаза и размахивая кулаками; толпа сопровождала ее крики дружным хохотом и подбадривающими возгласами, а охранник невозмутимо уселся на свое место, глядя на бесновавшуюся девушку с выражением полнейшего безразличия на лице.

*******

Вход стоил десять долларов с человека.

"Для большинства местного населения десять долларов — это довольно крупная сумма. Наверно, здесь тусуется только бомонд", — подумал я.

Пересчитав деньги, охранник кивнул и распахнул перед нами дверь.

Клуб представлял собой отделанное темным деревом помещение с высоким потолком. В прохладном полумраке гремела оглушительная музыка. В воздухе вращался большой диско-шар, отбрасывая во все стороны сотни ярких лучей. Это было красиво! Но то, что я увидел под диско-шаром, на танцполе, сразило меня наповал — особенно на фоне безобразных событий последних дней.

Я словно очутился в призрачном царстве теней и бликов... Я застыл на месте, чувствуя, как все быстрее стучит сердце в груди и как шевелятся волосы на голове. Передо мной извивались в диком чувственном танце полтора десятка изящных тонких фигурок, как будто вырезанных из черного дерева. Девушки были одеты в короткие полупрозрачные туники, которые едва прикрывали плавные изгибы упругих мышц, ходящих волнами под атласной кожей. Словно жрицы древнего культа, взывающие всем своим естеством к всемогущему космосу, они без остатка растворялись в танце, упиваясь своей красотой и сокровенным знанием тайн природы. Окружающего мира для них не существовало, и им ничего в нем не было нужно — они хотели лишь следить за своими танцующими отражениями в огромных зеркалах. Они звали меня в далекую первобытную галактику, где реальность состояла из прихотливых переплетений языков, дрожания влажных губ и неистового освобождения.

Арену этого доисторического амфитеатра, раскаленную докрасна обжигающими касаниями танцующих ступней, окружали трибуны с завороженными зрителями, жадно следившими за каждым жестом темнокожих богинь. Эта зона была отделена от танцпола массивными деревянными барьерами — нужными, скорее всего, для того, чтобы защитить танцовщиц от внезапных вспышек непреодолимого вожделения, которое порой охватывало распаленных наблюдателей.

Тем временем людей в клубе становилось все больше. Кое-где в полумраке мелькали и белые лица — чаще всего немолодые и, как правило, в сопровождении темнокожих спутниц. Я смотрел на этих бледнолицых патриархов с уважением и завистью: ведь они прибыли в этот сказочный первобытный мир гораздо раньше меня; вероятно, это были искатели приключений, авантюристы, о которых раньше мне случалось лишь читать в книгах, — повидавшие мир, изборожденные морщинами познания и давным-давно, еще до Большого взрыва, ставшие резидентами этой пульсирующей вселенной.