Избыточная мотивация - Чингиз Акифович Абдуллаев

– Понятно. Примите еще раз мои соболезнования. – Дронго поднялся и сам протянул руку мужу погибшей.

Этибар пожал ему руку. Было заметно, что он недоволен и этим разговором, и желанием эксперта побывать в институте его погибшей жены.

Дронго вышел на улицу и достал мобильник. Набрал номер телефона Мовсума.

– Хотел уточнить у вас, – начал он, когда тот ответил на звонок. – Ваша младшая сестра работала в педагогическом институте. Наверное, ее туда кто-то устроил. У вас есть в этом институте знакомые или родственники?

– Проректор института наш родственник, – вспомнил Мовсум. – А откуда вы узнали, что он помогал ей устраиваться на работу.

– Как же без этого, – загадочно произнес Дронго. – Местные традиции. Родственники и знакомые помогают друг другу. Или вы сами попали в налоговую службу случайно?

– Нет, – рассмеялся Мовсум. – У нас нельзя случайно попасть в Министерство налогов или в таможню. Нужна протекция.

– Я понимаю, очень ответственная работа, – весело заметил Дронго. – Можете позвонить вашему родственнику и попросить его о протекции для меня? Как его зовут?

– Салман Пириевич Сеидов, – сообщил Мовсум. – Сейчас я постараюсь найти номер его телефона и перезвоню ему.

– Договорились.

Дронго прождал довольно долго, около получаса, пока, наконец, ему не перезвонил Мовсум.

– Он был занят на кафедре и не отвечал на мои звонки. Я предупредил его, что вы приедете, и он вас ждет. Вы знаете, где находится институт?

– Конечно, знаю. Если все будет нормально, то уже завтра мы поедем с вами в Габалу.

– Хорошо. Я буду ждать вашего звонка, – ответил Мурадбеков.

Дронго повернулся, чтобы выйти к зданию Милли меджлиса и спуститься вниз на набережную, держа путь к корпусу педагогического института. Вскоре он приблизился к нужному ему зданию.

Его уже ждали у дверей. Совсем молодая особа, очевидно студентка, провела его к кабинету проректора. Салман Сеидов оказался человеком невысокого роста, пузатым, с суетливыми быстрыми движениями, круглой головой и коротко остриженными волосами. Он доходил Дронго до груди. Энергично потряс ему руку и пригласил гостя за стол. Секретарь тотчас внесла чай, коробку шоколадных конфет, сахарницу, печенье, бисквиты, нарезанный лимон. Сеидов с радостным видом кивал, предлагая угощение, но не начинал серьезного разговора до тех пор, пока секретарь не вышла из кабинета. Сказывалась многолетняя привычка к осторожности.

– Мне звонил Мовсум, – радостно подтвердил Салман Пириевич, – и я готов оказать вам любую помощь. Он назвал мне такое странное имя.

– Меня обычно называют Дронго.

– Да-да, такое не совсем привычное для уха жителей нашей страны имя. Вы приезжий? Вы так хорошо говорите по-азербайджански.

– Нет. Я местный.

– Я так и подумал. Мовсум попросил меня вам помочь, и я готов оказать вам посильную помощь.

– Спасибо, – кивнул Дронго. – Я хочу поговорить о педагоге, которая работала у вас. О погибшей Самире Хаквердиевой. Она ведь работала в вашем институте?

– Да, – кивнул Сеидов, всплеснув маленькими руками. – Такая ужасная история. Кто бы мог подумать, что такое может произойти? Ужасно, просто ужасно. Она работала у нас. Я принимал ее на работу, еще когда она пришла к нам совсем молодой. Очень толковая и умная женщина была. И я был на ее свадьбе с Этибаром Хаквердиевым. Такая была свадьба, на весь город. Он ведь сын самого Микаила Хаквердиева. И вот ужасный несчастный случай. У меня в том районе работает сын, и когда он сообщил мне о смерти Самиры, я даже поначалу не поверил. Вы знаете, подобные несчастные случаи выбивают нас из привычного ритма жизни…

Он мог говорить еще долго, но Дронго решил его перебить.

– Где именно она у вас работала?

– На кафедре немецкой литературы, – ответил Сеидов. – Она и немецкий язык хорошо знала. Такая была умница.

– Кто там заведующий кафедрой?

– Рахиль Михайловна Минц. Потрясающая женщина. Наша легенда. Ей уже за восемьдесят, но она все еще работает.

– Вы можете пригласить ее к нам?

– Да, прямо сейчас. – Он поднял трубку, набирая номер телефона заведующей кафедрой. Услышав ее голос, попросил: – Рахиль Михайловна, вы можете зайти ко мне прямо сейчас. Да, я вас жду. – Он положил трубку телефона и взглянул на гостя. – Она очень известный ученый. Вы знаете, недавно институт Гёте даже вручил ей какую-то награду. Ее все время приглашают приехать в Германию. Наверно, немного смешно: еврейка, которую очень уважают в Германии и которая так хорошо знает немецкую литературу, – пошутил Салман Пириевич.

– Между прочим, Лион Фейхтвангер был евреем, – меланхолично заметил Дронго. – И Стефан Цвейг тоже.

– Я знаю об этом, – сказал Сеидов.

– А у погибшей были подруги?

– На кафедре очень хороший и здоровый коллектив, – ответил Салман Пириевич, – но вам лучше задавать такие вопросы Рахиль Михайловне. Она работает на кафедре уже почти шестьдесят лет. Сразу после войны приехала с мужем к своей тете, которая жила здесь. Тетя была известным детским врачом. А вот Западная Украина, откуда они приехали, сразу после войны была в таком состоянии, что там невозможно было жить. Можете себе представить, что ее дети, внуки и даже правнуки живут в Израиле и Германии. А она не хочет уезжать из Баку. Говорит, что здесь могила ее мужа и Баку ее родной город. Не хочет никуда уезжать. Вы можете не поверить, но ее тетя училась в Баку с самим Ландау. Вы, наверное, слышали о таком физике, лауреате Нобелевской премии?

– Слышал, – улыбнулся Дронго. – Более того, в его доме жил мой учитель истории Марк Абрамович Бернштейн, который готовил меня к экзаменам в университет. На доме есть вывеска, что в нем жил Ландау. Многие физики считают, что по-настоящему великими были Ньютон, Эйнштейн и Ландау.

– Три еврея, – снова всплеснул своими маленькими руками Салман Пириевич. – Вот так бывает в жизни. Даже обидно. Почему они все такие умные?

– А мне не обидно, – возразил Дронго. – Мне кажется, что все педагоги мира и все родители должны учиться у этого народа умению воспитывать детей. Они знают какой-то секрет, как воспитывать детей, как нужно их учить и обучать.

– Это просто такая всемирная мафия. Они все время поддерживают друг друга, – попытался возразить Сеидов.

– Что мешает другим народам делать то же самое? Нет, дело совсем в другом. Я могу узнать, в какой школе вы учились, уважаемый Салман Пириевич? Где расположена школа?

– В Агдаше.

– В сельском районе, – понял Дронго. – Наверно, в вашем классе не было евреев. Они жили в основном в крупных городах и в Кубе, где до сих пор в Красной Слободе компактно проживают горские евреи. А я учился в русскоязычной школе в