Счастливые люди читают книжки и пьют кофе - Аньес Мартен-Люган

Он придержал меня рукой и посмотрел прямо в глаза:

— Никогда больше так не делай. И позаботься об обратном билете.

Он резко отпустил мою руку и растворился в темноте. Тыльной стороной ладони я вытерла слезы. Меня так трясло, что я выронила ключи. Я сражалась с дверцей, когда мимо меня на огромной скорости промчалась машина Эдварда. Нет, этот мужчина не убийца, но он опасен.

Я сидела на полу посреди гостиной. Ее освещал слабый свет. Первая бутылка вина почти опустела. Я прикуривала одну сигарету от другой. В конце концов я схватила телефон:

— Феликс, это я.

— Что новенького в стране баранов?

— Я больше не могу, выдохлась.

— Что ты говоришь?

— Честное слово, я старалась, заставляла себя, но у меня ничего не получается.

— Это пройдет, — мягко сказал он.

— Нет! Это никогда не пройдет, все кончено, все совсем кончено.

— Тебе и должно быть плохо сегодня — день рождения Клары, слишком много воспоминаний.

— Ты пойдешь к ней завтра?

— Да, я все сделаю… Возвращайся домой.

— Спокойной ночи.

Спотыкаясь, я доковыляла до кухни. Отставила вино. Разбавила апельсиновым соком ром и, держа в одной руке стакан, в другой бутылку, вернулась в гостиную, чтобы снова рухнуть на пол. Я пила, курила и плакала, пока не рассвело.

Было уже совсем светло, когда мой желудок скрутило. Я кинулась к унитазу, не замечая предметов, которые сшибаю по пути. Мое тело сотрясали все более сильные спазмы. Мне показалось, что рвота продолжалась несколько часов, потом я еле доплелась до душа и, не потрудившись раздеться, уселась под струями, подогнув колени, раскачиваясь вперед и назад и испуская громкие стоны. Горячая вода сменилась теплой, потом холодной и, наконец, ледяной.

Мокрая одежда валялась на плиточном полу ванной. Чистое сухое белье не принесло мне никакого облегчения, даже толстовка Колена. Я задыхалась. Натянув капюшон на голову, я вышла на улицу.

Ноги хоть и с трудом, но все же дотащили меня до пляжа. Растянувшись на песке, я наблюдала за разбушевавшимся морем. Дождь молотил меня по лицу, а ветер, несущий песок, хлестал по нему. Мне хотелось уснуть навсегда, и не имело значения, где я нахожусь. Мое место — рядом с Коленом и Кларой. Я нашла отличный уголок, чтобы к ним присоединиться. Я плавала где-то между сном и явью. Сознание потихоньку покидало меня, тело становилось все более тяжелым, я мягко погружалась в небытие. Темнело. Буря помогала мне уйти.

Совсем рядом раздался собачий лай, я почувствовала, что пес обнюхивает меня и легонько подталкивает носом, стараясь вызвать реакцию. Потом раздался свист, и он отбежал. Теперь мне удастся завершить свое путешествие.

— Что ты здесь делаешь?

Я узнала хриплый голос Эдварда, и меня охватил страх. Я свернулась клубком, изо всех сил зажмурилась и закрыла рукой голову, чтобы защититься.

— Оставь меня в покое! — вскрикнула я слабым голосом.

Потом я ощутила на себе его руки, и это было как электрошок. Я отбивалась ногами и кулаками:

— Отпусти меня!

Я сумела высвободиться. Попыталась встать, однако слабость не позволила мне это сделать. Почва ушла из-под ног, и я едва не упала. Я почувствовала, что Эдвард подхватил меня.

— Замолчи и не сопротивляйся.

Больше бороться я не могла и инстинктивно обхватила его за шею. Его тело сразу же защитило меня от порывов ветра. Дождь прекратился, мы были под крышей. Держа меня на руках, он поднялся по лестнице. Толкнул плечом дверь, прошел по комнате и положил меня на кровать. Я не подняла голову и съежилась. Боковым зрением я увидела, как он отшвырнул свою куртку в угол. Потом ненадолго вышел и вернулся с полотенцем на шее и еще одним в руках. Присел передо мной на корточки и стал вытирать мне лоб и щеки. У него были большие руки. Он стащил с меня капюшон и высвободил волосы.

— Сними свитер.

— Нет, — возразила я охрипшим голосом и потрясла головой.

— У тебя нет выбора, не разденешься — заболеешь.

— Не могу.

Я дрожала все сильнее. Он наклонился, снял с меня сапоги и носки.

— Встань.

Чтобы подняться, я оперлась на кровать. Эдвард стянул с меня толстовку Колена. Я потеряла равновесие, он подхватил меня за талию, подержал несколько мгновений, прижав к себе, и отпустил. Потом дернул за молнию на моих джинсах и спустил их, чтобы я могла из них выбраться. Его руки тронули мою спину, когда он снимал с меня майку. Остатки стыдливости вынудили меня скрестить на груди руки. Он порылся в шкафу, вернулся с рубашкой и помог мне ее надеть. Воспоминания нахлынули одновременно со слезами. Эдвард застегнул каждую пуговицу и спрятал под рубашку мое обручальное кольцо.

— Ложись.

Я легла, и он натянул на меня покрывало. Откинул волосы со лба. Я почувствовала, что он собирается уйти. Дыхание стало прерывистым, рыдания усилились. Я открыла глаза и впервые посмотрела на него. Он секунду постоял рядом и вышел. Я вытащила из-за ворота обручальное кольцо и сжала его в ладони. Потом улеглась в позе зародыша, уткнулась головой в подушку и начала проваливаться в сон.

Просыпаться не хотелось, тем не менее ощущения пробуждались. Веки затрепетали. Стены комнаты оказались не серыми, а белыми. Я протянула руку к столику, чтобы включить ночник, но рука провалилась в пустоту. Рывком я уселась на кровати, и на меня обрушилась жуткая головная боль. Кончиками пальцев я массировала виски, и постепенно воспоминания о минувшем дне вернулись, стремительно прокручиваясь перед глазами. Что касается ночи, то на ее месте образовалась огромная черная дыра.

Я сделала несколько осторожных шагов. Приложила ухо к двери, прислушалась и только потом открыла ее. В коридоре царила тишина. Возможно, я смогу потихоньку сбежать, и Эдвард меня не заметит. Я на цыпочках подходила к лестнице, стараясь как можно меньше шуметь. Вдруг я услышала покашливание и застыла на месте. За мной стоял Эдвард. Я сделала глубокий вдох, перед тем как повернуться к нему. Он оглядел меня с ног до головы, лицо его оставалось непроницаемым. В этот момент я осознала, что на мне лишь его сорочка. Я потянула ее книзу, пытаясь прикрыть ноги.

— Твоя одежда в ванной, уже высохла, наверное.

— Это где?

— Вторая дверь в глубине коридора, и не заходи в соседнюю комнату.

Он сбежал по лестнице так быстро, что я не успела ничего ответить. Он пробудил мое любопытство, запретив заглядывать в одну из комнат. Но я не рискнула поддаться искушению и направилась за одеждой. Типичная ванная закоренелого холостяка, подумала я, открыв дверь. Скомканные полотенца, гель для душа, зубная щетка и зеркало, в котором мало что разглядишь. Мои вещи, развешанные на полотенцесушителе, были сухими. Я с облегчением сняла с себя Эдвардову рубашку. Держа ее в руках, я озиралась, не зная, что с ней делать. Потом заметила корзину для грязного белья. Я уже спала в его постели, поэтому его вчерашние трусы меня не испугают. Тут я заметила вешалку и решила ею воспользоваться.

Я автоматически ополоснула лицо водой, от этого мне стало гораздо лучше, даже показалось, что я теперь хорошо соображаю. Я вытерлась рукавом толстовки и почувствовала, что готова к встрече с Эдвардом, а может, и к ответам на его вопросы.

В дверях гостиной я переминалась с ноги на ногу. Подбежал рысцой Постмен Пэт и потерся о мои ноги. Я погладила пса, чтобы оттянуть разговор с его хозяином, который стоял ко мне спиной за кухонной стойкой.

— Налить кофе? — резко спросил он.

— Да, — ответила я, подходя к нему.

— Есть хочешь?

— Поем позже, вполне достаточно кофе.

Он наполнил тарелку и поставил ее на стойку. От запаха яичницы у меня потекли слюнки. Я бросила на тарелку подозрительный взгляд.

— Садись и ешь.

Я не раздумывая подчинилась. Во-первых, я умирала с голоду, во-вторых, его тон не располагал к возражениям. Эдвард всматривался в меня, стоя с чашкой в руках и сигаретой в зубах. Я поднесла вилку ко рту и широко раскрыла глаза. Пусть он не слишком любезен, но его яичница — шедевр кулинарного искусства. Время от времени я поднимала глаза над тарелкой. Ни угадать, о чем он думает, ни выдержать его взгляд у меня не получалось. Тогда я принялась рассматривать окружающую обстановку. Единственно возможный вывод: Эдвард разгильдяй. В гостиной царил полный бардак. Повсюду разбросаны журналы, книги, фотоаппаратура, кучи одежды, пепельницы, полные окурков. Рядом с моей чашкой приземлилась сигаретная пачка, и я повернула голову к хозяину.

— Тебе до смерти хочется курить, — сказал он.

— Спасибо.

Я встала с табурета, закурила и направилась к большому окну:

— Эдвард, я должна тебе объяснить, что произошло вчера.

— Ты ничего не должна, я бы помог в такой ситуации любому.

— Вопреки тому, что ты, наверное, думаешь, я не привыкла устраивать подобные спектакли. Хочу, чтобы ты это понял.