S-T-I-K-S. Честерфилд (СИ) - Денис Тимофеев
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
— Если меня укусят, я таким же стану..? — Спросил Леонид, кивая на труп старухи.
— Не станешь. Это не зомби… как бы объяснить-то… люди при переносе заражаются. Все. Малая часть становится иммунной, а большинство превращается в тупых тварей, которым только жрать охота. Как зомби, но не зомби… они живые, просто спора их изменяет. И чем больше мяса они сожрут, тем больше начинают изменяться.
— В смысле, изменяются..? — Глухим, от боли в голове, голосом спросил Леонид.
— Твою же мать… да возьми ты мою флягу! Глоток хоть сделай! И сам всё поймёшь! И мне потом дай..! Всю башку растряс…
Леонид все же решил попробовать. Хуже уже точно не будет. Вернее, может быть, состояние и правда, ухудшалось на глазах. Мысли скакали в голове бешеными мустангами, сфокусироваться на чем-то становилось все сложнее. А тут такая ситуация… неоднозначная, мягко говоря.
Фляга и остальные вещи Кабана лежали на стеллаже рядом со столом, к которому он и был привязан. Леонид взял ёмкость в руки, вернулся, сел снова на табуретку.
— Пей, не боись.
Багрянцев же заметил, как блеснули глаза бородача. Блеснули не торжеством, а жаждой. Словно во фляге и правда находилось не вонючее пойло, а чуть ли не амброзия какая. Свинтив крышку, снова понюхал. Поморщился.
— Ты рожу-то не криви…
Леонид бросил на Кабана довольно красноречивый взгляд и тот снова заткнулся. Затем снова посмотрел на фляжку. Обычная, армейская, овальной формы, одетая в брезентовый чехол с креплением на ремень. Пахло конечно, словно там внутри в самом дерьмовом самогоне носки после недельной носки по жаре настаивались ещё неделю. Выдохнув, Леонид все же приложился, сделав глоток. Кое-как протолкнув жидкость в желудок, некоторое время боролся с собой, чтобы не выблевать все наружу. Вкус у этого "напитка" оказался ещё хуже запаха. Но сдержался все же.
— Ещё давай, глотка три-четыре надо, — посоветовал Кабан, со скрытой усмешкой наблюдая за Багрянцевым.
Сделав над собой усилие и хорошенько глотнув ещё пару раз, Леонид завинтил флягу и опустил ее на пол рядом с собой. Прошло, наверное, секунд десять и он ощутил сначала теплую волну, растекающуюся по телу, а следом начала уходить и боль в голове, да и общее состояние стало стремительно улучшаться.
— Ну чё, полегчало? Теперь и мне дай.
— Обойдешься пока. Ты рассказывай давай, не останавливайся.
Удивительно все же, Леонид чувствовал, что мучительная жажда отходит, голова уже перестала болеть. Выходит, барматуха эта и правда лекарство какое-то. А ещё, медленно-медленно, но приходило осознание, что если он и не попал в другой мир, то с ЕГО миром вчерашним утром случилось нечто очень скверное. Настолько скверное, что приходится в ускоренном режиме вспоминать старые навыки…
— Вот с-с… ладно… — исправился Кабан, глянув на пистолет в руке Багрянцева. — На чем мы там…
— Про изменения у зом… заражённых.
— А ты схватываешь… да, про тварей. Если бы этой старушенции удалось нас обоих сожрать, она бы эвоци… бля…
— Эволюционировала, — подсказал Леонид.
— Да, да, оно самое. Начала бы изменяться, короче. Отрасли бы когти, наросло мясо, крупнее стала бы, Шварценеггер отдыхает…
— Кто?
— Шварценеггер. Ну, в Терминаторе еще играл… чё, нет у вас актера такого? — Видя недоумение на лице Леонида, бородач покачал головой и продолжил:
— Не важно. Короче, твари начинают резко прибавлять в весе, силе, реакции и все меньше становятся похожи на людей. Превращаются в таких монстров, что даже танк им не помеха.
— Бред.
— Ага… — усмехнулся Кабан. — А бабка эта соли попросить приходила… увидишь ещё… и оху…ешь на месте.
— Ладно. Хорошо, — легко согласился Леонид. — И как с такими справляться и вообще, как выживать, если ты говоришь, что большинство людей в тварей этих превращается? И почему об исчезновениях ничего неизвестно, если по твоим словам сюда целые территории… загружаются… программа прям какая-то… и есть ли вариант вернуться?
— Нет, вернуться нельзя, инфа сотка. А за исчезновения, есть теория, что весь кусок территории сюда, в Стикс, копируется. Вместе с людьми. То есть ты, который настоящий, продолжаешь там себе что-то делать и ни бум-бум, что тебя откопировали. А тот ты, что сидишь здесь и мне мозги е…шь, копия. И я тоже копия. Так что за бабульку свою, — Кабан кивнул на труп, — можешь не париться, живая она, там… дай живца… в горле уже дерет от сушняка…
— Не заслужил ещё. Продолжай, — сказал Багрянцев после, наверное, минуты обдумывания слов пленника. — Так что с тварями твоими?
Кабан выругался тихо, но ответил:
— Они и твои теперь. В общем, делятся они по стадиям развития. Вот эта, — снова кивок на тело у входа, — самая первая стадия. Таких пустышами зовут. Самые неопасные. Ну, если только ты не тупой инвалид и не зажали в углу толпой. Дальше прыгуны и бегуны. Те уже опасней. Мяса больше в них, могут рывки делать, да и вообще резвые очень. Но и с такими даже в рукопашку вполне можно справиться, если не тупить. И если их не много. Потом они в лотерейщиков отжираются. Вот с этой тварью уже лучше только издалека и с оружием общаться. Выглядит как амбал перекачанный и рожа зубастая, не перепутаешь. Но ещё человека малость напоминает.
— Что за название такое?
— Так… в них горошина может быть. А может и не быть. Как в лотерее…
Леониду вспомнились почему-то те шарики, найденные в пластиковой коробочке и за поясом. Решил об этом спросить чуть позже.
— Дальше.
— Дай хоть воды попить бля..! Язык уже прилипает…
Леонид просто направил пистолет на Кабана. Тот все правильно понял.
— Дальше… Дальше топтун. Не улыбайся. Эта тварь тебя в момент надвое порвет, ты и тявкнуть не успеешь… эта образина уже на человека вообще не похожа, сустав на ногах новый расти начинает и кость у пяток сквозь кожу прорывается. При ходьбе цокает типа. Потому и топтун, а не потому что мишка добрый… роста за два метра, килограмм двести сплошной жажды убийства и резвый, что понос. И у топтунов уже броня костяная нарастать начинает, так что не всякий ствол возьмёт, но пристрелить все еще можно.
Фантазия у Леонида хорошая, но представить такого монстра вживую оказалось сложно, на ум приходили какие-то чудики из кино и компьютерных игр в которые иногда от нечего делать играл.
— Но это цветочки все. Теперь ягодки, — снова усмешка, недобрая. — Топтун развивается в кусача или рвача. Будка как у крокодила, от человека уже ничего по виду, чудовище то ещё. С
