Античная драма - Эсхил

Греческие трагики «очеловечивали» миф, они смотрели на него сквозь призму более поздней культуры и вкладывали в его толкование свое мироощущение, свои представления о нравственном долге и справедливости, даже свои ответы на конкретные политические вопросы. Автор «Октавии», наоборот, мифологизирует современность, подчиняя драматическое повествование об изуверствах цезаря греческим трагедийным канонам. Поппея рассказывает приснившийся ей зловещий сон — рассказывает своей кормилице. Мать Нерона Агриппина появляется на сцене в виде призрака. О недовольстве народа Поппее сообщает вестник. Как тут не вспомнить сон Атоссы, тень Клитемнестры, кормилицу Федры, вестников и глашатаев Эсхила, Софокла и Еврипида! Сходство с греческой трагедией довершается участием в действии двух хоров римских граждан.

И опять сходство здесь только внешнее. После смерти Нерона и смены династии Юлиев-Клавдиев династией Флавиев, когда говорить о нероновских преступлениях не было уже опасно, автор «Октавии» позволяет себе коснуться этой наболевшей темы. Но как! С начетническим педантизмом и эстетской холодностью препарирует он кровавую быль, укладывает ее в прокрустово ложе литературного подражания, превращая ее тем самым в абстракцию, в миф. Никакого нравственного осмысления реальных событий, никакого душевного очищения подобный отклик на них в себе не несет. В этом и состоит коренное отличье римской трагедии от греческой. Это и есть несомненный признак смерти детища языческой мифологии — античной драмы.

С. Апт

ЭСХИЛ

Эсхил (525–456 гг. до н. э.) родился в Элевсине, неподалеку от Афин, умер в Геле, на острове Сицилия. Из нескольких десятков трагедий Эсхила целиком сохранилось семь: «Просительницы», «Персы», «Прометей Прикованный», «Семеро против Фив» и три трагедии («Агамемнон», «Жертва у гроба» и «Эвмениды»), образующие трилогию «Орестея».

Эсхил происходил из аристократического рода. Он участвовал в войне с персами, сражался при Марафоне, Саламине, Платеях и тринадцать раз получал первый приз на состязаниях поэтов-трагиков. Сведения об эмиграции Эсхила в Сицилию, как, впрочем, и все биографические сведения о нем, скудны и противоречивы.

ПЕРСЫ

ДЕЙСТВУЮЩИЕ ЛИЦА

Атосса.

Гонец.

Тень Дария.

Ксеркс.

Хор персидских старейшин.

ПАРОД

Площадь перед дворцом в Сузах.[1] Видна гробница Дария.[2]

Хор

Все персидское войско в Элладу ушло.А мы, старики, на страже стоимДворцов золотых, домов дорогихРодимого края. Сам царь велел,Сын Дария, Ксеркс,[3]Старейшим, испытанным слугам своимБеречь эту землю свято.Но вещей тревогой душа смущена,Недоброе чует. Вернется ль домойС победою царь, вернется ли рать,Блиставшая силой?Весь Азии цвет в чужой сторонеВоюет. О муже плачет жена.А войско не шлет ни пеших гонцов,Ни конных в столицу персов.Отовсюду — из Суз, Экбатан, от ворот[4]Башен древних киссийских[5] —И в строю корабельном, и в конном строю,И в рядах пехотинцев, потоком сплошнымУходили бойцы на битву.Их вели в поход Амистр, Артафрен,Мегабат и Астасп — четыре царя[6]При царе величайшем,Персов славных вожди, бойцов главари,Стрелки-силачи на быстрых конях,Суровы на вид, в бою горячи,Непреклонны душой, отваги полны,Лихой овеяны славой.Затем Артембар, верхом на коне,Масист и лучник меткий Имей,Славный боец, затем ФарандакИ конник Состав за ними.Других послал плодоносный Нил,Могучий поток. Пошел Сусискан,Пошел египтянин Пегастагон,Пошел священного Мемфиса царь,Великий Арсам, и Ариомард,Владыка и вождь вековечных Фив,И гребцы, что в болотах. Дельты живут,Несметной пошли толпою.За ними — лидийцы, изнеженный люд,У них под пятою весь материк.А лидийскую рать в поход повелиМитрогат и Арктей, вожди и цари.И от Сард золотых по воле владык[7]Колесницы с бойцами помчались вдаль,То четверки коней, то шестерки коней,Поглядишь — и замрешь от страха.И Тмола, священной горы, сыны[8]На Элладу ярмо пожелали надеть —Мардон, Тарибид, копьеметная ратьМисийцев. И сам Вавилон золотой,Разномастное войско свое собрав,Послал на войну — и в пешем строюСтрелков, и суда, одно за другим.Так Азия вся по зову царяВзялась за оружье, и с места снялась,И в Грецию двинулась грозно.Так мощь и красу Персидской землиВойна унесла.Вся Азия-мать о тех, кто ужеТоскует в слезах, тревогой томясь.Родители, жены считают дни.И тянется, тянется время.

Вторглось войско царя в страну соседей,Что на том берегу пролива Геллы,[9]Афамантиды, канатом плоты связав,[10]Морю взвалив на шеюТяжким ярмом крепкозданный мост.

Гонит войско по суше и по морю,Полон ярости, Азии владыка,Людом усеянной. Верит в своих вождей,Сильных, суровых, стойких,Отпрыск Данаи, равный богам.[11]

Он глядит иссиня-чернымВзглядом хищного дракона,С ассирийской колесницыКораблями и бойцамиУправляя, и навстречуКопьям вражьим стрелы шлет.

Нет преграды, чтоб сдержалаНатиск полчищ многолюдных,Нет плотины, чтобы в бурюПеред морем устояла.Непреклонно войско персов,Одолеть его нельзя.

Но какой способен смертныйРазгадать коварство бога?Кто из нас легко и простоУбежит из западни?

Бог заманивает в сетиЧеловека хитрой лаской,И уже не в силах смертныйИз сетей судьбы уйти.

Так богами решено и судьбою,Так издревле заповедано персам:Воевать, сметая стены,Упиваясь конной сечей,Занимая с налета города.

И привык народ глядеть без боязниНа седую, разъяренную ветромДаль морскую, научилсяПлесть причальные канаты,Наводить над пучинами мосты.

Потому-то черный страхИ щемит мне грудь, увы! —Страх, что, войско потеряв свое,Опустеют Сузы вдругИ столица от боли завопит.

И киссийцы воплю СузБудут вторить, и — увы! —Толпы женщин, плача и крича,В клочья будут на себеТонкотканое платье раздирать.

Кто верхом, кто пешкомЗа вождем пустился в путь,Роем пчел бросил дом весь народ,Чтоб, упряжкой однойБерег с берегом связав,Перебраться за пролив, где мысыДвух земель разделены волнами.

А в подушки покаЖены персов слезы льют,По мужьям дорогим истомясь,Тихо плачут о тех,Кто ушел на смертный бой.И оставил бедную супругуТосковать на ложе опустелом.

ЭПИСОДИЙ ПЕРВЫЙ

Предводитель хора

Что ж, персы, пора! Мы сядем у стенВот этих старинныхИ ум напряжем: настала нуждаВ нелегких и важных решеньях.Что с Ксерксом-царем? Где Дария сын,Чей предок, Персей,Название племени нашему дал?Сразил ли врага натянутый лук,Или вражье копьеОстрием одержало победу?

Появляется Атосса в сопровождении прислужниц.

Но вот, как сиянье очей божества,Царица, царя великого мать,Предстает нам. Скорее падите ницИ все, как один, царицу своюПриветственной речью почтите!

Хор