Невидимая смерть - Евгений Федоровский

Наталья Алексеевна навалилась на гранитную глыбу парапета, подтянулась на локтях, пришлась животом к холодному камню. Тело уравновесилось на грани между жизнью и смертью. Оставалось мгновение, когда можно было выбрать жизнь. Но в вечном страхе жить не хотелось. Невесомая, точно бабочка, она скользнула вниз и бесшумно ушла в воду. За века веков Москва-река приняла столько людей, что перестала удивляться…

Георгий Иосифович похоронил жену молча. Делиться бедой было не с кем. Отцы боялись детей, сосед – соседа, друг – своего друга. Торжествовала нечисть. Выплеснувшись с самого дна, опьянев от крови, она скоро стала жрать себе подобных. В разгуле насилия, тупой преданности ханжества и лжи Ростовский уцелел чисто случайно. Возможно, потому, что от природы был сдержан и учтив, не имел явных врагов, не занимал такого места, на которое мог бы позариться другой. А скорее всего, он просто не попал в тот гениально вычисленный вождем процент «вредителей», который неизбежно возрастал по мере успехов социализма.

Чума стала затихать к концу 1938 года. Очевидно, дьявольская бухгалтерия озадачила самого «отца народов», и он, как это случалось раньше, предостерег своих опричников от головокружения. Вирус на время затих, прикинулся мертвым, чтобы потом дать новую вспышку.

2

Постепенно поутихла боль в душе Георгия Иосифовича. Помогла работа. Помог и совсем молодой человек по имени Павел Клевцов. В этом невысоком, крепеньком, как гриб-боровичок, адъюнкте сохранилось много мальчишеского и дерзкого. Какие только идеи не вспыхивали в его голове, и он с жаром устремлялся на их осуществление. Еще работая на Коломенском паровозостроительном заводе после окончания Бауманского высшего технического училища в период челюскинской эпопеи, он придумал катер-вездеход, способный преодолевать торосы, вылезать на кромку льда или берега, двигаться по воде. Клевцов рассчитал герметичный кузов, гусеницы, дизельный мотор, кабины для экипажа, пассажиров и грузов. Проект его технически был прост и выполним. Появившийся много позже «Пингвин» почти полностью повторял клевцовские параметры. После одногодичной службы и решения остаться в армии на исследовательской работе, он уже в академии начал воевать с российским бездорожьем. Дороги, эти кровеносные системы всякого хозяйственного организма, нужны были не только в мирной жизни, но и в войне для быстрого маневра техники и живой силы, регулярного подвоза боеприпасов и резервов. Он был убежден, что в будущих сражениях, войне машин, они сыграют столь же решающую роль, как мощность огня, несокрушимость обороны, таранность наступления. Павел сконструировал скоростную машину, которая бы прокладывала путь в поле, молодом лесу, кустарнике. По расчетам получалось, что она могла двигаться со скоростью до 14 километров в час, оставляя после себя удобную дорогу для танков, бронеавтомобилей, тягачей. Один образец такой дорожной машины изготовили на заводе, провели испытания. Однако высокие военные чины, расправившись в годы черного террора с многими дальновидными теоретиками, собирались вести войну на чужой территории, в Европе, где дорог и так было достаточно, и поэтому проект отвергли. С пылом, свойственной молодости, Клевцов загорался новой идеей и принимался за разработку. Именно эта его одержимость и понравилась профессору Ростовскому.

Много лет Георгий Иосифович занимался темой минного обеспечения войск. Когда-то «мина» отвечала точному переводу этого слова с французского: «подкоп». Осаждающие проделывали в земле проходы под стены крепости, закладывали мешки с порохом, подрывали и через пробоины врывались в город. Так пала, к примеру, Казань, взятая ратниками Грозного. Но со временем мины получили настолько широкое распространение и так видоизменились, что воюющие армии просто не мыслили обходиться без них. Они поражали живую силу и технику, разрушали дороги и доты, затрудняли неприятелю маневр.

В их конструктивной схеме не было ничего сложного: заряд взрывчатки, взрывное устройство и корпус из металла, дерева или пластмасс. Различались они по способу приведения в действие, срокам срабатывания, устройству взрывателя, назначению. Мина нажимного действия взрывалась от нажатия на нее ноги человека, гусеницы танка, колеса автомобиля; натяжного – от натяжения проволоки или капроновой нити; объектная – от взрывателя замедленного действия, от команд, передаваемых по радио или проводам. Некоторые мины делались с предохранителями, которые обеспечивали безопасность при установке элемента неизвлекаемости и необезвреживаемости, самоликвидатора и других хитростей.

Поскольку противник перед наступлением стремился проделать проходы в минных полях, неизвлекаемая инженерная мина снабжалась самыми неожиданными механизмами, вызывающими взрыв даже при попытке сдвинуть ее с места. Ими и занимался в основном Георгий Иосифович и его ученики. Каждый из адъюнктов решал какую-либо одну задачу. Кто-то исследовал способы взрывоустойчивости, позволявшие мине сохранять боеспособность после артиллерийского огня, конструировал взрыватели с малой площадью элементов, добивался того, чтобы они не срабатывали от кратковременной взрывной нагрузки. Другой изучал системы мин замедленного действия, выпускаемых в других странах, где применялись часовые, химические, тепловые, магнитные и другие механизмы замедления. Третий придумывал собственные конструкции, предназначенные для выполнений специальных задач, – магнитные диверсионные, сигнальные, мины-ловушки и т. д.

Павлу Клевцову Ростовский поручил решить довольно трудную, но перспективную проблему инженерной борьбы с танками противника. К танкам Павел испытывал давнее влечение. Еще мальчишкой он читал истории о том, как выходили на поле боя броневые силы. В знаменитом сражении на Сомме 15 сентября 1916 года впервые применили танки англичане. Правда, из 32-х машин в бою участвовали лишь 18, остальные вышли из строя из-за технических неполадок, а иные застряли в болоте. Потом танками вооружилась Франция, позже – Германия. Массовое применение броневых машин осуществили опять же англичане в сражении у Камбре 20 ноября 1917 года, когда в атаку пошло 378 танков. Об эффективности нового вида оружия в изящной фразе отозвался прусский генерал фон Цвель: «Нас победил не гений маршала Фоша, а генерал Танк».

После войны изменилась конструктивная схема танка. Боевое отделение выделилось в самостоятельную вращающуюся башню с пушечно-пулеметным вооружением, повысилась толщина брони. Советская промышленность освоила выпуск нескольких типов танков. Легкий БТ-7 образца 1935 года по скорости, ходовым качествам и конструкции башни, вращающейся на 360 градусов, превосходил зарубежные образцы. Однако он сильно уступал в огневой мощи. Впрочем, бывшие кавалеристы, вставшие во главе тогдашнего автобронетанкового управления, на это совсем не обращали внимания. «Главное в танке – скорость, а не огонь», – подчеркивали они. Идея «механизированной кавалерии» нашла отражение даже в популярном «Марше танкистов»: «Броня крепка, и танки наши быстры…»

С совершенствованием танков улучшались и методы борьбы с ними. На срочной службе Павел был наводчиком противотанкового орудия и знал, что не так-то легко поразить цель. Надо было вести сложные расчеты, работать подъемными и поворотными механизмами, переносить огонь с одного танка на другой…

В подмогу артиллерии придумали специальные противотанковые мины. Их зарывали в землю на танкоопасных направлениях. По назначению они делились на противогусеничные, противоднищевые и противобортные. Наибольшее распространение получили противогусеничные фугасные мины – они срабатывали при наезде на них танка или другой тяжелой машины. В них закладывалось от 5 до 10 килограммов взрывчатки – обычно тротила, тэна, аммонала или гексогена. Если учесть, что заграждения ставились на обширной площади, то надо было завозить и таскать на себе тонны и тонны груза, что не проходило незамеченным для вражеских наблюдателей и разведчиков. Клевцов поставил перед собой такую задачу: максимально снизить вес мины и увеличить ее мощность. Вещи, казалось бы, взаимоисключающие. Но он избрал совершенно новый тип заряда – кумулятивный, основанный на эффекте концентрации взрыва в одной точке. При воздействии на взрыватель срабатывала граната, выполненная в форме конуса из мягкого металла. Подобно пришлепке, она вонзалась и обжимала броню. Раскаленный направленный взрыв с температурой более трех тысяч градусов и скоростью мгновения – 15 километров в секунду – прожигал металл, врывался внутрь танка, поражая экипаж, ходовую или моторную часть. Поскольку направляющая труба нацеливалась на менее защищенные в сравнении с лобовыми листами борт или днище, вес кумулятивной мины снижался почти вдвое.