Ты постучишься в дверь мою (СИ) - Акулова Мария
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
— Закрываем, Ксения Игоревна. Закрываем… Это был несчастный случай. Несоблюдение техники пожарной безопасности. Не потушили камин, пошли спать, окно было открыто, уголь попал на шторы…
— Бред, — Ксюша даже договорить не дала, отмахнулась. Не верила. Эту версию следствие ей задвигало с первого дня, когда она способна была хотя бы о чем-то говорить. Она с первого дня объясняла, что это невозможно, что Ваня не ушел бы спать, не потушив камин, что не оставил бы открытым окно на первом этаже дома, который не стоит на сигнализации, что та, с кем он там был, не могла быть любовницей… Не могла и все тут.
— Ксения Игоревна, при всем уважении… Следствию виднее, что бред, а что правда…
Данилов старался быть деликатным, но ее напор был совершенно неуместным. Ожидаем, да, но… Чем быстрее дело закроют, тем быстрее потеряют бдительность те, из-за кого пришлась разыграть эту «сценку», тем быстрее начнется и закончится реальное расследование.
— Я пойду к прокурору. Буду требовать поменять следователя. Вы заангажированы, ленивы, непрофесиональны.
Она не подбирала слов. Выплевывала каждое, глядя в глаза мужчины, который мог запросто оказаться ментом без крыши. Дура ли? Дура. Вот только отчего-то такая реакция в ее исполнении заставляла лишь сильнее уважать.
Любая другая давно смирилась бы, поверила, отпустила, а она… Борется. Ветер все сильнее разгоняет лопасти мельницы, а она несется на них с голыми руками…
— Вам придет копия постановления о закрытии производства… Законодательство предвидит возможность оспорить его, если вы считаете, что производство было проведено с нарушениями, — Данилов произнес заученную фразу, которую говорил каждому недовольному.
— Я дам вам денег. Сколько?
Ксюша же не сдавалась. Сказала спокойно, продолжая неотрывно смотреть в глаза мужчины, от которого почему-то зависела сейчас ее жизнь.
Жизнь, сведенная к трем вещам. Найти виновного и наказать его. Продолжить дело Бродяги. Родить его ребенка. Она не выдержала бы поражения ни на одном из фронтов. Понимала это слишком хорошо.
— Ксения Игоревна… Мне не нужны ваши деньги. Мне хватает зарплаты. Поверьте, я вам не враг. Можете считать меня заангажированным, ленивым и непрофессиональным сколько угодно, но… Это дело для меня, как и любое другое, дело чести. И если бы я не был уверен на сто процентов в том, что это несчастный случай, продолжал бы выяснять до победного. Но это именно он. Несчастный случай. Такое бывает. В это сложно поверить, я понимаю, но чем быстрее мы закроем дело, тем быстрее…
— Что? Побежите интервью давать той девке, которой информацию сливаете быстрее меня?
— Какой девке? — Данилов удивился, посмотрел на Ксюшу с прищуром, она же отмахнулась только, отводя взгляд, щеку закусывая…
Желание крушить никуда не делось, только усилилось из-за бессилия. Она может сколько угодно таскаться к прокурору, опротестовывать постановления по делу в суде, бесконечное количество раз возвращать его к следователям — этому или любому другому, но война проиграна. Никто не будет выворачивать наизнанку Землю чтобы найти ей человека, из-за которого она осталась вдовой в двадцать девять. Всему миру начхать на смерть одного маленького человека, пусть он и был большим бизнесменом, о котором писали желтуху в газетах. Она на войне одна. И она безоружна.
— Кристина Краст, знаете такую? Журналистка. Брала интервью у Вани перед смертью. Она знает, что дело закрывают. Откуда?
— Не от меня, выясню…
Данилов ответил. Может для виду. Может действительно не знал. Станет ли выяснять… Плевать. Какая разница, кто слил девице информацию? Важно, что она подтвердилась.
— Я найму частного детектива. И если он выяснит, что вы ошиблись… Я обещаю, вы вылетите со своей работы. Со свистом. Если смогу — добьюсь лишения вас звания. Поэтому хорошо подумайте прежде, чем отправлять мне копию постановления.
Сказала напоследок, развернулась, вышла прочь, вновь хлопнув дверью так, что задрожали стекла в коридорных, еще старых, окнах в деревянных рамах. Потом через пропускной во двор к машине…
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})Максим остался тут по ее просьбе. Рвался сопроводить, но Ксюша не хотела. Он стал бы заступаться, постарался сгладить, а ей это все не нужно было.
Видимо, неубиваемая уверенность в том, что лучше ее самой никто ничего не сделает — это тоже от Вани. Да только… И у нее ведь хреново получилось. Совсем хреново…
— Все хорошо? — Макс вышел из машины, успел оббежать, пока Ксюша шла от входа в отделение до машины, дверь перед ней открыл.
— Они закрывают дело. Нам нужно найти частного сыщика. Хорошего…
— Найдем, Ксения Игоревна. Непременно…
Максим постарался успокоить, как мог. Сам же ликовал немного. Не сразу понял, но пока ждал ее в машине — догадался. Это хороший знак. Раз закрывают, значит, скоро начнется самое веселое, а потом… Бродяга вернется.
Вот только… Что будет после он и сам не рискнул бы предсказывать.
Глава 8
Сон…
Ваня должен был вернуться следующим вечером. Командировка… Чертова командировка.
И, как назло, у Ксюши не получилось поехать с ним. Она в то время занималась продвижением их нового стартапа, предстояло слишком много встреч, которые нельзя было разбросать на потом, пришлось оставаться в Киеве.
Не было никакого предчувствия. Ни плохого, ни хорошего. Просто тоскливо, что целую неделю придется провести врозь.
Тогда Ксюша уже немного успокоилась после неудачной попытки ЭКО, была полна энтузиазма, они с Бродягой решили продолжать пробовать обычным путем и надеяться, что получится…
Тихомирова снова верила, ждала задержки, ждала домой мужа…
Это была суббота, она сидела на диване в их квартире, заказывала продукты, параллельно гугля, что хотела бы сотворить к приезду мужа.
Ксюша нечасто готовила в последнее время. Не хватало того самого времени, не было сил, не было желания, были возможности, а тут… Захотелось. Причем так, что ни о чем другом она думать не могла.
В голове только мысли о том, как на готовку бездарно будет убит целый день, зато он приедет… и его ждет невероятный стол. И жена. Тоже невероятная. Настолько, чтобы до стола не сразу дошли.
Каждый раз, когда Ксюша думала уже об этом, приходилось ногу на ногу закидывать, чтобы успокоить тело, реагирующее моментально. Они уже так долго вместе были, казалось, все друг в друге досконально знали, все изучили, все попробовали. Должны были если не остыть, то хотя бы успокоиться немного, но нет. По-прежнему страстью горели. По-прежнему любили до одури…
Телефон, который Ксюша держала в руках, скроля ассортимент продуктового, завибрировал. Звонил Кир…
Она улыбнулась, тут же взяла трубку… «Алло» ее получилось полным энтузиазма… Шальная мысль возникла, а может предложить на следующих выходных семьями выбраться куда-то?
Они с Бродягой, Кир с Альбиной?
Отчего-то в Рим хотелось жутко… За ручку с Бродягой гулять, есть пасту, прокладывать маршрут от джелатерии до джелатерии, а потом любовью заниматься в номере, неистово и страстно, чтобы на следующий день чувствовать такой же зверский аппетит.
Предложить Ксюша не успела.
— Алло, Ксюш, — голос друга был тихим. Странным… Убитым будто…
— Привет, Кир! Что-то случилось? — в голове разом миллион мыслей одна за другой пронеслись. Обо всем на свете. Какая-то проблема в компании. Они с Альбиной поругались до развода. Он учудил что-то. Может, с родителями что-то произошло?
Миллион. Миллион мыслей… Ни одна из которых не касалась Вани. С ним ничего случиться не могло. Совсем. Никак. Ни за что.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})— Ксюш… Ты сядь лучше…
Она замерла, а вот сердце в галоп унеслось. И даже не сразу смогла сказать, что сидит. Снова миллион. И мысленная мольба…
— Кир… — вслух тоже мольба. Будто он мог сейчас сказать, что пошутил, хотел скрасить ей утро стрессотерапией…
— Ваня погиб, Ксюш. Сгорел. Мне из полиции звонили. Это точно он.
