Грех (СИ) - Штогрина Анна

Макс тогда не догадывался, к чему приведёт его дружба с Аресом. Не предполагал, какие последствия вызовет в будущем…

Парень просто кайфовал от души, наслаждался каждой секундой общения с другом. Именно в эти мгновения резкие, визгливые голоса мамули и сестры утихали в его голове, уступая место дикому празднику.

Празднику двух самых крутых мужчин на планете, только что спасённой от всех возможных чудовищ.

Если б еще Арес не стебался над Сокольской, жизнь у Макса вообще была бы мармеладной и безоблачной!

Глава 10. Лиза

Лиза.

— Опять с телефоном, — ворчание со спины.

— А я предлагала еще в прошлый раз на нее пожаловаться администратору.

— Уже четыре минуты тренировки прошло, а она продолжает нас игнорить.

— Конечно, ей то что, она вон какая тощая, как тарань.

— И зарплату ей платят за время, а не за наш результат…

Выдры толстозадые создавали слуховые помехи на заднем фоне. Я же пыталась вслушаться в телефонные гудки. Со вчерашнего дня я не могла дозвониться до Насти. И это меня очень напрягало.

Дослушав последний гудок перед словами оператора, что б я оставила голосовое сообщение или перезвонила позже, я отложила телефон и сделала погромче музыку.

— Красавицы, поехали. Хлопки с прыжком. Раз два, — показывая упражнение, я сконцентрировалась в зеркале на своем тревожном выражении лица.

Тревога накапливалась во мне, налипала, как снежный ком. Сначала неудачная встреча с Максом. Затем глобальные проблемы родителей и катастрофическая нехватка денег. А теперь еще и Настя пропала со всех радаров.

В моей жизни наступила не черная полоса. А чернющая!

— Упор лежа. Планка, — на выдохе произнесла я.

Дверь в спортзал приоткрылась. В дверной проем заглянула недовольная морда Глеба. Он мне кивком показал, что ждет меня после тренировки на разговор.

О, вот еще за одну проблему я забыла. Тестостероновый прилипала.

— Глебушка, глянь, я правильно держу планку?

— А у меня попка не провисает?

Затараторили, как куры перед петухом, мои худеющие стервы.

— Все отлично, дамы, так держать.

С этими словами Глеб закрыл дверь и выдох огорчения прошел волной по залу.

И что эти женщины в нем нашли?! Ведь ясно же, что под грудой перекаченных мускулов весь объем тела заполнен самовлюбленностью и бахвальством. А в голове вообще Марианская впадина. Тихая и мрачная с неизвестными науки обитателями.

— Фух, сегодня ты нас загоняла, — утирая пот со лба, сказала одна из дам.

Мне хотелось им напомнить, что у меня есть имя. Только смысла в этом не было. Вряд ли эти стервы, загипнотизированные Глебом, его запомнят.

Из зала я вышла нехотя. Желания выяснять отношения и извиняться за пощечину в клубе совсем не было.

Глеб караулил у кулера и, завидев меня, принял грозную позу. Я сделала шаг навстречу, поправила сумку на плече.

А потом резко развернулась к выходу и стремительно пошла прочь.

Может это и выглядело, как трусливое бегство. Но я не хотела с ним разговаривать. Найти веские аргументы, чтоб себя заставить слушать нытье амбала переростка не смогла.

— Лиза, постой, — донеслось мне вслед очень раздраженно.

Но я лишь отмахнулась

— Прости, Глеб, в другой раз.

На улице я еще раз набрала Настю и решительно направилась к ней домой. Тревога в сердце подсказывала, что с ней что то произошло. И что именно, я намеревалась немедленно выяснить. Тем более, что мы завтра должны были идти на работу в Грех.

По субботам там ринг и боксерские драки. Алина Егоровна, администратор клуба, предлагала нам в эти дни тоже танцевать. За смену оплата была выше в два раза. Но мы учли с Настей все риски — здоровых агрессивных боксеров, и решили не соблазняться выгодой. Быть оттраханной обозленным боксером не входило ни в мои планы, ни в Настины.

А теперь, при острой нужде в деньгах, я уже подумывала выйти сегодня в смену. Об этом тоже хотела поговорить с подругой.

Настя снимала уютную однокомнатную квартиру в современном жилом комплексе в нескольких кварталах от родителей. У нее они были с полным приветом. Мама пианистка, а папа литературный критик. Люди творческие и очень правильные. А свободолюбивая подруга в их глазах всегда была не достаточно хорошей и культурной. Чего только стоили их постоянные трехчасовые занятия с дочерью на пианино. Не знаю, чего они хотели добиться, но как только подруге исполнилось восемнадцать, и она устроилась на первую работу, то сразу съехала от них. А еще она люто возненавидела пианино. В этом тоже заслуга родителей.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})

Я набрала код на домофоне и с надеждой прислушалась к ответу. Хоть бы подруга была дома.

— Кто там?

Выдох облегчения. Дома.

— Настюш, это я. Лиза.

Молчание. Тишина. Я удивилась. Затем вздох и тише

— Хорошо, поднимайся, Лиза.

Настя встретила меня в странном для лета наряде. Тонкая блузка с длинными рукавами была закрыта под горло. И брюки в такую жару.

— Привет, дорогая, ты чего на звонки не отвечала? — сняв босоножки, сходу спросила я.

Настя устало зевнула и прошла на кухню.

Современный ремонт в ее квартире еще пах новизной отделочных материалов. Хоть она и была небольшой, но чувствовалось, что хозяева вложили много средств в дизайн.

Кухонные шкафы цвета слоновой кости были накрыты темно вишневой гранитной столешницей. Контраст сочетался с удобным диваном и стеклянным столом.

— Будешь кофе? — игнорируя мой вопрос, спросила Настя.

— Не откажусь, — я согласно кивнула и села на мягкий диванчик.

Настя потянулась за чашкой, а я с удивлением заметила на ее запястье покраснение. Потянулась вперед, чтоб рассмотреть другую руку. Браслеты из синяков алели на ее коже. Неужели подруга подверглась насилию?! Уж очень эти потемнения напоминали следы от наручников…

— Настюш, нам завтра на работу в Грех. Ты пойдешь? — начала я издалека.

Она включила кофемашину и снова зевнула, будто не выспалась. И это при том, что за окном уже вечерело. Но в ее поведении и выражении лица я не заметила ничего настораживающего. Взгляд жертвы насилия я хорошо знаю. Пять лет его в зеркале наблюдала.

— Нет, Лиза. Может через неделю. Я решила немного отдохнуть, — ровным голосом ответила подруга.

Я встала и подошла к ней ближе. Догадки подтверждались. На шее подруги виднелся сиреневый засос.

Зная, насколько Настя избирательна в парнях и за все время нашего знакомства встречалась всего с одним парнем, такие явные следы жестокого секса меня неприятно поразили. Жестокий мир, управляемый деспотичными богатыми извращенцами, раскаленной клеткой сжимал несчастных девушек — их жертв.

Сначала я…

Теперь Настя…

Глава 11. Лиза

Лиза.

— Настя, расскажи, что вчера произошло, — я тронула подругу за локоть, и она вздрогнула. Я добавила тише, — Ты ведь знаешь, я тебя пойму. На тебе следы насилия. С тобой что то вчера произошло?

Настя вымучено улыбнулась. Заправила черную прядь волос за ухо. Внимательно посмотрела на меня оливковыми глазами.

— Лиза, все в порядке. Не вмешивайся в мою личную жизнь, — достаточно грубо отрезала она. Взяла чашки с кофе и с грохотом поставила их на стол.

— Насть, а может по бокалу вина? — хмуро спросила я.

Самым действенным методом разговорить подругу было повысить градус общения.

Настя подумала и кивнула. Достала из холодильника бутылку Каберне и разлила нам по бокалам.

Мы пили молча. А я, как сыщик, присматривалась и находила все больше следов насилия на теле девушки. След от зубов возле уха, припухшие потрескавшиеся губы с толстым слоем гигиенической помады, покрасневшие от слез белки глаз.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})

— Настя, я ведь не отстану. Расскажешь, когда будешь готова. Ты ведь прекрасно знаешь, что я пережила насилие над собой в восемнадцать. Когда я выговорилась у психолога, мне стало гораздо легче. Но до этого времени я долгие месяцы варилась в немом кошмаре. Не стоит тянуть. Поверь. Ты расскажешь мне все, и тебе действительно станет легче, — я накрыла ладонь подруги своей рукой. А Настя глянула на меня и неожиданно рассмеялась.