Монах - последний зиндзя - Роберт Ши

Ее рука, легкая, как упавший лист, опустилась ему на плечо:

- Встань и посмотри на меня, Дзебу!

Он увидел, как по её щекам катились слезы, оставляя узкие полосы на напудренном лице Танико.

- Смерть вызвала эти мучения, - сказала Танико. - Кийоси искал смерти, и ты помог ему в этом. Я не хочу добавлять к этому еще одну смерть - мою. Если я тебе не безразлична, если ты хочешь искупить вину за смерть Кийоси, поступай, как я. Живи, Дзебу!

Дзебу воззрился на нее, пораженный услышанным.

- Это были те же слова, что сказала мне мать, когда я был посвящён и принят в Орден зиндзя...

Танико улыбнулась сквозь слезы:

- Женщины, которым ты дорог, думают одинаково. Даже если жизнь покажется тебе невыносимой, Дзебу, как человек, которому ты обязан, я требую, чтобы ты нёс свое бремя до конца. Может случиться, что при выполнении своего долга или служа Юкио ты встретишь смерть, но не ищи её сам.

- Почему тебе небезразлично - буду жить я или умру?

- Потому что ты говоришь умные и правдивые вещи, Дзебу. Только я не могу забыть, что ты сделал, и продолжать питать к тебе те же чувства. Я говорила тебе, что в течение стольких лет я ненавидела убийцу Кийоси. В воображении я рисовала себе безликого самурая - воина в стальной маске. Я никогда не думала, что смогу узнать, кто он. Видеть в тебе убийцу Кийоси слишком ново для меня и слишком сильно меня потрясло, чтобы можно было спокойно вынести это. Странно. У меня никогда не было желания забыть причиненное мне зло. Я не думала, что смогу отомстить за себя Хоригаве или Согамори, но я не могу и простить этих людей или забыть, что они совершили. Я редко что-либо забываю. Со временем, возможно, мы вновь будем питать друг к другу прежние или подобные чувства. Может быть, мы даже встретим счастье, которое мы знали до сегодняшнего дня.

Сила, сломившая Дзебу, вроде бы немного ослабла.

- Ты хочешь попытаться вернуть то, что мы сегодня потеряли?

- Всё вернуть невозможно, - возразила Танико. - Мне кажется, мы сегодня отправляемся в Камакуру?

- Мы должны тронуться немедленно!

- Поедем вместе. Ночевать будем в одной палатке, но ты не должен прикасаться ко мне.

Танико помолчала и, устремив на Дзебу пронизывающий взгляд, спросила:

- Ты согласен?

Его плечи опустились:

- Я всё понял. Согласен.

- По прибытии в Камакуру я остановлюсь дома, если родственники примут меня. После того как ты доставишь Хидейори послание Юкио, ты вернешься к Юкио и вы оба пойдете войной на Такаши. После окончания войны ты вернешься ко мне, и мы посмотрим, что делать дальше.

- Я могу и не вернуться к тебе.

- Если тебя убьют, то я буду ненавидеть твоего убийцу так же, как убийцу Кийоси. Возможно, я никогда не прощу себе того, что послала тебя на войну. Но по-другому я поступить не могу. Я могу держать в узде свои действия и слова, но не то, что я знаю и чувствую. Согласен ли ты действовать на этих условиях?

- Я согласен на любые твои условия. Но всё же скажи мне, Танико, как ты считаешь, правильно ли я поступил, рассказав тебе о смерти Кийоси?

Некоторое время она раздумывала.

- Ты всегда говорил, что зиндзя не различают, что является правильным и что нет. Кто может сказать, что больше всего ранит нас: совместная жизнь, если между нами мелькает тень лжи, или счастье, уничтоженное правдой? Это вопрос, над которым я буду размышлять, находясь в одиночестве в Камакуре.

ГЛАВА ПЯТАЯ

С тех пор как Танико покинула родительский дом, выйдя замуж за князя Хоригаву, Камакура сильно разросся. Теперь он раскинулся по окружающим холмам, увеличив свою территорию вдвое по сравнению с тем, каким Танико видела его в последний раз. Большинство новых зданий принадлежали богатым фамилиям и были окружены парками и стенами. Но даже этот разросшийся Камакура казался Танико маленькой деревушкой, когда она вспоминала огромные города Китая.

Танико сразу заметила, что владения Шимы тоже увеличились. Они поглотили поместья, находящиеся по соседству, так что вновь возведенная из камня и земли стена окружала парк в три раза более обширный. Вид, открывшийся за высокой стеной, заставил Танико сжаться. Трехэтажная главная башня возвышалась над поместьем. Верх ее венчали позолоченные дельфины для освещения и защиты от огня.

- Очевидно, мой отец процветает, - сказала она Дзебу.

Над главными воротами развевался не Красный Дракон, говорящий о принадлежности к Такаши восточных провинций, находившихся под директоратом Муратомо, а флаг заключал в себе символ фамилии Шима - маленький белый треугольник внутри большого оранжевого треугольника.

"Должно быть, узы, связывавшие моего отца с Такаши, ослабели, подумала Танико. - Он показывает, что сам себе хозяин!"

Следующим признаком того, что ее фамилия заняла другую позицию, была стража у ворот. Не менее десяти самураев! Они выглядели отдыхающими, но постоянно были наготове, как очень искусные воины. Вооружены они были каждый двумя мечами и одеты в красивые костюмы, бронированные сомкнутыми вплотную стальными пластинами и опоясанные яркими оранжевыми шнурами. Шлем их предводителя был украшен белым султаном из лошадиной гривы.

Вместе с Танико отряд путников включал Дзебу, Моко и пять самураев охраны, выходцев из окрестностей Камакуры, вызвавшихся помочь Дзебу и Танико добраться до дома. Все ехали верхом и в поводу держали трёх лошадей, везущих поклажу.

Никто бы не подумал, что каждый из них довольно богат добычей, награбленной в Китае, думала Танико, или что они являются предвестниками вторжения большой армии, вновь появившейся на Священных Островах. В испачканной, запыленной одежде все выглядели уставшими. Им потребовалось двенадцать дней, чтобы добраться сюда из Хирайдзуми, спустившись с гор Осю верхом, наняв прибрежное судно и совершив длительное путешествие от Сэндай. Ошеломляющие пейзажи северных широт помогли Танико немного забыть печали. Вершины гор, спрятанные в облаках, стремительные пенящиеся потоки, огромные скалы, окаймленные белыми лентами водопадов, - дикие и даже немного пугающие пейзажи, которых Танико никогда раньше не видела. Когда путники достигли побережья, то увидели бесчисленное множество островов, которым ветер и волны придали различные очертания, и покрытые случайно прилепившимися, причудливо искривленными соснами. Придворные Хэйан Кё нашли бы такие пейзажи варварскими, но, живя среди варваров, Танико умела видеть в них красоту. Большую часть времени Танико и Дзебу молчали. Теперь им нечего было сказать друг другу. Основной надеждой для них было время. Танико выразила свои мысли в стихотворных строках, которые передала Дзебу на борту судна. Это стихотворение появилось под влиянием пейзажей, с которыми они встречались во время своего путешествия.