Любовь красного цвета - Салли Боумен

Майна поняла, чего он от нее хочет. Накануне он уже показывал ей, что нужно делать в таком случае. Ей надлежало гладить бедра и пах Стара, снова и снова шепча его имя. Его глаза закрылись. Это был знак: пора расстегнуть на нем джинсы и высвободить пенис. Стар называл эту часть тела более коротким термином, который заставлял Майну краснеть от стыда, потому что, кроме Стара и Кассандры, среди ее знакомых не было никого, кто столь открыто и бесстыдно употреблял бы это словечко. К счастью, самой ей не приходилось произносить его вслух – ее задачей было только бережно массировать то, что это слово обозначало. И еще постоянно произносить имя Стара, шепча его легко, с придыханием. Лежать надо было тихо и спокойно в ожидании, когда он скажет: хватит.

Когда он в первый раз просил, даже уговаривал ее сделать это, Майна подумала, что таким, наверное, бывает иногда начало сексуальной близости. Сама она полагала, что это начинается с поцелуев, но, по-видимому, некоторым мужчинам нравилась иная прелюдия. Тогда Майна попыталась уверить себя в том, что знает, каким будет следующий шаг. Все должно было произойти так, как о том рассказывала Кассандра. К тому же о таких вещах немало говорилось на уроках биологии – в школе эта тема была буквально разложена по полочкам. Сначала Стар должен достаточно возбудиться, потом кровь наполнит пещеристое тело, и произойдет то, что учитель называл эрекцией. Правда, у Кассандры и для этого процесса было другое определение – она называла это предельно просто: «У мужика встает». После эрекции Стар, конечно же, поцелует ее, и тогда они займутся любовью.

Несмотря на некоторую терминологическую путаницу, которую ей до конца так и не удалось преодолеть, Майна считала себя достаточно подготовленной в данном вопросе. У нее вовсе не было намерения окончить век старой девой. Вместе с тем ей хотелось, чтобы потеря девственности стала для нее особым, торжественным событием, а не последствием торопливой и бездумной случки, как это выглядело в описании Кассандры. Нет, это должно быть чем-то вроде красивой, величественной церемонии, которую не забудешь никогда в жизни. Пусть это будет ее подарком любимому человеку – а любила она Стара. И когда он впервые заговорил с ней о проблемах плоти, она решила, что тот самый заветный момент вот-вот наступит.

Но тут выяснилось, что ни учебники, ни рисунки ничего не стоят, когда от теории переходишь к практике. Должно быть, она перевозбудилась и слишком нервничала, а потому допустила какую-то техническую ошибку. Как бы то ни было, когда Майна расстегнула джинсы Стара и взяла в руку его плоть, даже когда начала нежный массаж, ничего не произошло. Стар по-прежнему лежал с закрытыми глазами. Но вместе с тем он не проявлял признаков раздражения, не пытался инструктировать ее, и она понемногу осмелела.

Сначала Майна гладила его прекрасный поджарый живот, потом запустила пальцы в темные лобковые волосы. Ее указательный палец робко коснулся члена, который поразил ее одновременно своими размерами и необычайно шелковистой кожей. Взяв его в руку, она испытала восторг – ей захотелось даже нагнуться и поцеловать его, потому что любовь к Стару, к тайнам его тела переполняла ее. Однако она не решилась на это. Майна продолжила массаж и, кажется, в какой-то момент была даже близка к успеху: мягкая плоть как будто встрепенулась, однако слабый проблеск жизни тут же угас, и все осталось по-прежнему. Ею начинало овладевать отчаяние.

– Он у них встает, – поучала когда-то ее Кассандра. – Встает, как риф из моря. Люблю смотреть на это. Смотришь и чувствуешь свою силу. Поверь, Майна, это просто класс.

Так в чем же она ошиблась? Майна сжала пальцы чуть сильнее. Все выглядело в точности, как на рисунке. Пенис смотрел на нее словно глаз – третий глаз Стара. Майна тихонько заплакала, стараясь не показывать слез. Она наконец поняла, в чем было дело. Стар не любил ее, он даже не испытывал к ней ни малейшего влечения. А она оказалась просто неуклюжей дурой – не смогла пробудить в нем желания.

– Стар, – прошептала Майна, когда эта пытка стала невыносимой. – Скажи, Стар, что-нибудь не так? Ты не этого хочешь?

Стремительно поднявшись, Стар сел в постели. Его движения были быстрыми и плавными, как у кошки. Отведя руку, он с размаху ударил Майну по лицу. Ударил всей ладонью, изо всех сил. Удар получился настолько мощным, что она слетела с постели и ударилась о стену.

Майна скрючилась на полу, боясь плакать. Стар рывком заставил ее подняться. Он весь трясся от ярости, в глазах его мерцал зловещий огонь, вселявший в нее ужас.

– Все так, – сказал Стар, с силой встряхнув ее. – Все в полном порядке, ты поняла меня? Ты думала, мне секс нужен? – встряхнул он ее еще раз. – Думала, мне трахнуться с тобой охота? Так знай же: ничего этого мне не надо. Ничего! Это только простым людям нужно. Мелким людишкам.

И тогда Майна дала волю слезам. Слезы душили ее, голова болела от удара, но больнее всего было оттого, что он не понял ее и не хотел понимать.

– Но я же люблю тебя, Стар, – прошептала она сквозь всхлипывания. – Люблю так сильно. Вот и подумала, что ты, наверное, хочешь моей любви. Если бы ты только захотел, то я не задумываясь…

– А ты это делала когда-нибудь? Хоть однажды? – Стар встряхнул ее в третий раз. И когда Майна, заливаясь слезами, пробормотала «нет», он обнял ее – очень крепко – и начал покачиваться вместе с нею взад-вперед.

– Вот и хорошо, – нежно бормотал он. – Очень хорошо, Майна. Ты должна понять: мы не такие, как все. Мы – особые. И то, что между нами, – особое, не такое, как у обычных людей. Мы общаемся, Майна. Именно общаемся, а не трахаемся! Мы общаемся глазами, разумом, душой. Вот какая связь существует между нами, Майна. Вот чего я хочу.

От удивления Майна перестала плакать и уставилась на него. Его лицо в самом деле было необычным, оно буквально излучало убежденность. После этого и слова его показались ей необычными – самыми странными и прекрасными из всего, что было сказано на земле за всю историю человечества. Однако тут же в душе Майны пропищал тонкий предательский голосок сомнения: а не говорил ли он того же кому-нибудь еще, до нее?

Впрочем, не прожив и секунды, это подозрение бесследно исчезло. Стар снова был сама доброта и мягкость. Заключив Майну в объятия, он осыпал поцелуями ее лицо, утверждая, что она самая замечательная и прекрасная из всех, кого ему приходилось встречать на жизненном пути. И Майна верила, верила всей душой огню в его глазах и взволнованной дрожи в голосе. С тех пор вспышек бешенства больше не повторялось – только намеки на недовольство, вроде рокота еще не пробудившегося вулкана. Однако и этих намеков было достаточно, чтобы понять, какая страшная, яростная сила скрывается внутри этого человека.