Жизнь под обрез - Николай Иванович Леонов
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Теперь можно было заняться охранником, которого они задержали. И Гуров отправился в дом на улице Казачьей.
Шел уже пятый час утра, небо на востоке начало светлеть, когда сыщик остановил машину возле самого подъезда, огляделся, после чего вытащил из машины обездвиженного охранника и потащил его к подъезду. Ему повезло — никто не выходил в это время из дома, и никто не входил. Сыщик поднял «языка» на нужный этаж, открыл дверь и буквально ввалился с ним в квартиру. Надо было признаться, что он порядком устал, таская такую тяжесть, да и бессонная ночь сказывалась. Однако расслабиться он не мог: наступил такой момент, когда события развивались непрерывно, причем по нарастающей, и нельзя было упустить ни одну минуту.
Охранник уже начал просыпаться после шока, открывал глаза, пытался двигать ногами. Впрочем, теперь это было сыщику на руку — задержанного следовало допросить. Сыщик оттащил свою добычу на кухню, опустил на стул, а сам принялся заваривать крепкий кофе. За его спиной послышался какой-то скрип. Сыщик резко обернулся, сдвинулся в сторону — и вовремя: охранник уже успел полностью прийти в себя, он поднялся со стула и собирался с размаха ударить сыщика по голове руками, закованными в наручники. Такой удар должен был по меньшей мере оглушить Гурова, а при удачном ходе дела для нападавшего — убить его. Но сейчас, когда Гуров увернулся, удар пришелся по плите, на которой стояла кофеварка. Она полетела на пол, плиту и пол залил не успевший свариться кофе.
Гуров скрутил пленника, толкнул его назад на стул, поднял с пола кофеварку, вновь залил в нее воду, засыпал кофе и поставил на огонь. А еще поставил на огонь чайник. Все это он делал, не сводя глаз с задержанного. А когда закончил все операции, сел напротив охранника и сказал:
— То, что ты сейчас пытался сделать, называется нападением на сотрудника полиции. Так что на одну статью ты уже заработал. Но я понимаю, что для тебя это мелочь — ведь на тебе висят как минимум два убийства. Про нападение я тебе просто так сказал, для начала беседы. Судить тебя будут совсем за другое…
— Это почему меня должны судить? — вскинулся охранник. — Это тебя, мент поганый, должны судить, а не меня! Я свою работу делал, объект охранял, а вы вдвоем на меня напали, незаконно похитили, в какую-то пыточную хату привезли. Я что, не вижу, что я не в тюрьме? Я все вижу! А это значит, что мое задержание незаконно! И я требую меня немедленно отпустить!
— Какая грамотная речь! — похвалил его Гуров. — С такой речью в суде можно выступать. Ты, кстати, готовься, выступать тебе придется. Если, конечно, ты до суда не скончаешься…
— Отчего это я должен скончаться? — насторожился задержанный.
— Так ведь ты сам сказал, что тебя привезли на пыточную хату, — напомнил ему Гуров. — А на такой хате что делают после пыток с таким кренделем, как ты? Правильно: пускают башкой в прорубь. Сейчас, правда, еще тепло, льда на реке нет, так что у тебя будет другая смерть. Вот, скажем, на плите стоит чайник. Когда он закипит, можно взять его и полить тебя водичкой. Поливать до тех пор, пока не заговоришь. Я вижу, тебе такая перспектива нравится. А еще прикинь, что мы сейчас находимся на восьмом этаже. И если ты выпадешь с такой высоты, что с тобой будет? Ну, что будет, я спрашиваю?
А поскольку охранник не стремился ответить на этот вопрос, Гуров подхватил его и потащил к окну кухни. Распахнул окно и швырнул задержанного на подоконник, так что его голова оказалась снаружи.
— Вот, смотри — еще одно мое движение, и ты полетишь вниз, как птичка! — заявил сыщик. — Хочешь?
— Нет, не хочу! — воскликнул задержанный.
— А отвечать на вопросы будешь?
И чтобы придать веса своим словам, Гуров еще немного подвинул охранника вперед, так что тот уже до середины свешивался наружу.
— Буду, буду!
— Хорошо, тогда давай попробуем поговорить, — сказал сыщик, стащил задержанного с подоконника и снова усадил на стул.
Глава 18
— Начнем с самого начала, — сказал Гуров. — Как тебя зовут?
— Ну, Игорем, — отвечал охранник.
— Нет, это не ответ, — заявил сыщик. — Мне полное имя надо, с фамилией и отчеством. Ну?!
— Ладно, — нехотя согласился тот. — Колесов я, Игорь Семенович.
— Давно на Черкасову работаешь?
— Не очень давно, третий год.
— Сколько всего народу у нее в охране?
— Ну, если всех посчитать… сейчас… наверное, человек пятнадцать будет. Да, полтора десятка, точно.
— Кто старший?
— Старший? Это Молчун.
— Молчун — это, ясное дело, кличка. А зовут его как?
— Зовут Леонид, фамилия — Молчунов. А отчество его я не знаю.
— Задание на убийство директора вам Молчунов давал?
— Какое убийство?! — вскинулся Колесов. — Никто мне таких заданий не давал! И не знаю я никакого директора!
— Вот это ты точно врешь, — убежденно произнес Гуров. — Участвовал ты в убийстве или нет, это я пока не знаю. Но ты наверняка должен знать о том, что у вас в «Святогоре» происходит, что другие братки делают. Поэтому повторяю вопрос: задание на убийство Кашкина кто давал? Молчунов?
— Нет, Молчун такие задания давать не может, это не его уровень, — отвечал охранник. — Такие задания от самой Ларисы Павловны идут. А Молчун только решает, кто на дело пойдет.
— И кого он послал на Кашкина? Случайно не того верзилу, который сегодня на входе стоял?
Игорь Колесов молчал, но это молчание было достаточно красноречивым, и Гуров понял, что попал в точку.
— Значит, я угадал, — сказал он. — Как зовут этого верзилу?
— Ну, Колян он…
— Значит, Николай. А фамилия?
Колесов молчал, словно не слышал вопроса, и Гуров покачал головой.
— Я вижу, ты, Игорь, не понимаешь свое положение, — сказал сыщик. — Если ты мне не назовешь никого из убийц, я буду просто вынужден объявить убийцей тебя самого. Получишь пожизненное и будешь сидеть и за этого Николая, и за всех остальных, которые в действительности убивали. Ты этого хочешь? Хорошо. Тогда давай так и запишем: ты признаешься, что убил Алексея Кашкина по заданию Ларисы
