В омуте страха - Ищущий
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
— Что празднуем? — наконец-то спросил Янковски, заметив, что у Кравченко на столе стоял бокал с янтарным напитком. Прокурор редко пил и мог позволить себе немного побаловаться лишь в самые яркие моменты жизни, видимо таковой он нашел сейчас.
— Дону Разини, похоже, совсем изменила удача, партнеры больше не доверяют ему, а его люди предают его, — перешел на официальный тон Кравченко, — сейчас самое время нанести ему удар, от которого оправиться он уже не сможет. Жеменес сообщил о нахождении завода, сейчас там уже работают полицейские, была стрельба, но я хочу, чтобы вы вдвоем отправились на место и закрыли, этот чертов завод. Навсегда!
— Думаю, что здесь могут справиться и местные, — удивленно произнес Сокол, не стремясь пока покидать участок, — не лучше ли нам заняться разработкой плана, по аресту Разини и других?
— Нет, — покачал головой прокурор, — на заводе сейчас находятся двое людей Разини, его левая рука.
Он достал папку и протянул Андрею. Тот взял документ и принялся разглядывать лицо молодого гангстера, выглядевшего элегантнее некуда. Его лицо прямо показывало превосходство над остальными членами банды.
— Илья Владиславович Донс. Он же Мальчик Илья Донс, он же Маленький Дон. Левая рука Разини, фактически стоит наравне с Жеменесом, а может быть на ступень выше.
— Или ниже.
— Этого не исключаю, — кивнул прокурор, — но факт остается фактом, он вторая фигура после Разини, не считая Джека. Если его не взять, то проблем не избежать.
— И ты хочешь…
Кравченко сложил руки домиком и посмотрел на Сокола и его людей. Конечно, он не мог прямо подчинить себе сотрудников второго отделения, но учитывая, что они работали вместе сТоскливием, он вполне мог убедить его «одолжить» сыщиков для такого пустяка, как арестовать бандитов на уже фактически взятом заводе.
— Не подумай чего, Андрей Федорович, но я не доверяю местным, ты же видел что было…
— А что было? — вмешался Янковски, который как раз и относился к этим самым «местным», — тебе не нравится то, что вы долго закрывали глаза и чихнули, только когда гром бахнул?
Сыщики рассмеялись поговорке Павла, однако тому было не смешно. Оскорбление Кравченко он принял на свой счет.
— Спору нет, Второе отделение работает эталонно, но дай возможность и нам показать себя, чтобы скрыть позор, который лег на нашу полицию после того, что сделал Победов.
Похоже, что Янковски уже начал принимать суровую правду о том, кем был бывший прокурор Дальнограда. Однако, даже такие слова не могли разжалобить Кравченко или заставить его чувствовать себя виноватым.
— Может быть, поэтому и следует начинать с чего попроще, Павел Венедиктович? Не нужно бросаться пафосными речами.
Янковски насупился. Его вновь поставили на место, и он уже собирался было что-то сказать, а может быть и сделать из-за нанесенной ему обиды, как вмешался Сокол.
— Агапит, Донован останетесь здесь, подготовитесь к взятию Разини.
— А ты?- удивился Лучинский. Похоже, ему не нравилась перспектива оставаться в тылу, пока остальные будут рисковать собой.
— Мы вместе с Павлом, сделаем то, о чем просит господин прокурор.
Все посмотрели на Кравченко, который внимательно оглядывал сыщиков, видимо борясь с мыслью, отказать Соколу. Когда напряжение достигло пика, он выдохнул, словно котел, который готов был взорваться от накопившегося пара и произнес:
— Приемлемо.
С этими словами Кравченко махнул сыщикам рукой, показывая, что больше говорить он не намерен. Сокол и Янковски спокойно кивнули и вышли из кабинета, двигаясь по практически пустому участку, так как большинство полицейских отправили на завод.
— Какой смысл нас-то было вызывать? — пустился в свою излюбленную тираду Янковски, по его словам, он вчера крупно запил, и сейчас это было видно по его сонному виду. — Полиция уже на месте, все улики соберут.
— Не ты ли рвался две минуты назад на этот завод?
— Я, — согласился Павел, — но из-за обиды. Сначала Кравченко дает нам задание, с которым и моя бабушка бы справилась, а потом говорит, что местные сыщики ни на что не способны. Так он доверие ребят не завоюет.
Сокол вспомнил слова Скрягина: «Ну конечно, знаю я эту полицию». Прокурор уже не скрывает, что не доверяет местной полиции, учитывая, что практически вся полиция этого города была коррумпирована до мозга костей, в том числе и предыдущий прокурор.
— Твое непостоянство меня удручает, Павел, — спокойно произнес Андрей, садясь в машину и поворачивая ключ зажигания, — можешь отправляться домой, а я, так и быть, прикрою тебя и скажу, что местные сыщики ещё способны дать жару.
Янковски нахмурился, а потом, громко хлопнув дверью, сел в машину.
— Нет, прикрывать тебя буду я. — И в качестве доказательств серьезности своих намерений полицейский щелкнул ремнем безопасности.
Сокол довольно улыбнулся и двинулся в путь. Для него город как будто преобразился, стал светлее. Проезжая мимо гостиницы, Андрей задумался, как там Джек — все еще держится? А Разини? Знает ли он о том, что уже почти все кончено? Как только машина выехала за город, на горизонте показались трубы завода**, что виднелся вдалеке.
— Твою мать, — громко произнес Янковски, — это же масло перерабатывающий завод Полиграммова!
— О чем ты? — не понял Андрей.
— Этот завод, а точнее земля под ним, переходила из рук в руки, наверное, каждые три месяца, после того, как Полиграммова выкинули из бизнеса. При этом все говорили, что он все равно перерабатывает масло, только оно почему-то очень сильно походило на спирт, — объяснил Павел.
Сокол рассмеялся. Определенно, этим заводом пользовались все бандиты города. Тот, кто им владел, фактически делал всю нелегальную выпивку в городе и поднимал на ней огромные деньги. Именно поэтому этот завод представлял такую ценность для преступных группировок, и за него всегда шла борьба. На заре формирований банд, когда завод ещё принадлежал Полиграммову, как пояснил Янковски, он переходил из рук в руки чуть ли не постоянно. И лишь когда образовались два полюса силы в виде Анархистов и Баскаков, завод смог окончательно закрепиться за одной из банд, которая и диктовала свои условия и формировала рынок сбыта различного контрафакта. Но и это подошло к концу, когда в Дальноград явился Разини. Теперь же, следовало убедиться, чтобы этот завод больше никогда
