В рамках дозволенного - Валерия Савельева
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
– Ясно, пить тебе противопоказано. Ничего не помнишь?
Тим поджал губы, отвечая без слов. Алексей покачал головой, а потом вдруг по-доброму потрепал сына по голове и пробормотал:
– Такой же болван, как я.
Фраза прозвучала глупо и совершенно безобидно, но у Тима от неё сжалось сердце. От теплоты, которая в ней слышалась, от сожаления и в то же время неестественной гордости. И от этого тёплого родительского жеста – рука отца задержалась на волосах на пару секунд дольше и замерла на плече, легонько его сжимая.
– Почему? – так же тихо спросил Тим.
– Потому что мы похожи, – пальцы крепче стиснули плечо. – Во всём.
Он всегда хотел быть похожим на отца, но оказалось, иногда это может сыграть злую шутку. Например, когда вы одинаково западаете на девушек постарше. Или когда бываете настолько вспыльчивыми, что практически теряете их. Или не можете определиться в собственных чувствах… Оказалось, за оболочкой замечательного бизнесмена скрывается множество отчаянных отношений. И слишком резкий характер.
– Ты же мой сын, думаешь, я не замечал, как ты на неё смотришь? – горько спросил отец.
– Ты почти не бывал дома, – отозвался Тим.
– А когда бывал, видел горящий взгляд влюблённого мальчишки, – хмыкнул он и добавил, не позволяя сыну перебить: – Не спорь, сам таким был.
– С мамой?
– С мамой.
Они всё же разговорились: отец отвечал откровенно, а Тим заставил себя забыть обиды. Хотя бы на время. Чтобы узнать о родителях больше, те истории, которые ни мать, ни отец никогда не рассказывали: о знакомстве, о ссорах, о том, как они расходились. На два, мать их, года! Из-за глупости и вспыльчивости.
– И тогда ты решил нагадить мне? – усмехнулся Тим.
– Не нагадить, а слегка подтолкнуть. Шоковая терапия, – пожал плечами Алексей, но, заметив хмурый взгляд сына, пояснил: – Можешь считать меня плохим отцом, но бизнесмен из меня терпимый. Шоковая терапия. Самый лёгкий способ учиться на собственных ошибках. Когда окунаешься в них с головой, а потом пытаешься выплыть. – Очередной недовольный взгляд, очередное пояснение: – Вероцкий. Это был первый шаг. Правда, я рассчитывал, что ты разумней, и успеешь вовремя помириться со своей дамой, но ошибся… Риски иногда сложно рассчитать.
Тим долго смотрел на отца. Такого спокойного, уверенного в своей правоте и лишь самую малость сожалеющего. Из-за этой дурацкой ситуации со Стасом Лада сбежала, а отец словно этого и не замечает, словно доволен этим.
– Зачем? – наконец, выдавил Тим.
– Иногда ревность сметает на своём пути всё. Особенно все остальные чувства. Лучше понять это сразу и потерять то, чего у тебя ещё нет, чем уничтожить уже имеющееся, так ничего и не осознав.
Какие пафосные речи, какая глупая ситуация. Тиму захотелось рассмеяться, но он удержался. А когда отец печально улыбнулся, предложив подумать и поговорить потом, выкинул всё из головы. Ревность может всё уничтожить, лучше потерять сразу… Что за глупости?
Жаль, они возвращались. Снова и снова, с каждым звонком Ладе, которые становились всё реже.
Иногда ревность сметает на своём пути всё…
-78-
Август тянулся медленно, так же медленно, как первые дни в доме Егоровых, и это бесило. Только теперь всё было гораздо спокойней. Никакой адской музыки и попыток меня выжить, лишь квартира Джоя, тишина и редкие ученики. Елена Николаевна была права, когда в начале июля отправляла работать гувернанткой: репетиторства летом мало, чаще всего или малыши, или старшеклассники, которым необходима была «пара уроков перед учебным годом». К осени народ потянется, а пока приходилось перебиваться тем, что есть.
Впрочем, по кошельку не ударяло. Джой позволял жить в своей квартире безвозмездно и действительно старался пропадать у родителей. Хотя приходил. Последнее время всё чаще. Просто так, после работы, заставляя меня вскакивать посреди ночи и готовить что-нибудь на скорую руку – или греть из запасов. А всё потому, что мы… сдружились. Слово за слово, обсуждая то работу, то какие-то пустяки, то Ники, то… Тима.
Последнего я старательно пыталась выкинуть из головы, но периодически спрашивала о нём и ловила в ответ насмешливый, но такой понимающий взгляд Джоя. Да, Дериглазовы, в ваших рядах пополнение на одну дурочку. Влюблённую дурочку.
Что всё же успела по уши влюбиться в Тима, как ни прискорбно, я поняла, когда потеряла. Когда к чёртовой матушке профукала всё без остатка, пока показательно обижалась на него, как девочка школьница, и не отвечала на звонки. Потому что первую неделю Тим пытался как-то связаться: звонил, звонил, звонил и приходил к временному жилищу Ники, стучался в двери, требовал «выдать» меня. А потом внезапно просто перестал…
Звонить, писать и, наверное, ждать.
По крайней мере, в самые паршивые моменты ощущение накатывало именно такое. Я скучала. Невероятно скучала по этому вредному мальчишке, по его словам, улыбкам, объятиям, по минутам, которые мы проводили вместе – в тишине, каждый занят своим делом. Я сейчас я была готова простить ему всё и вся. Ну, ведёт себя, как малолетка, и что? Он и есть малолетка, а меня угораздило в него влюбиться. Словно я сама всегда веду себя, как взрослая. Ха, ха и ещё раз ха!
Хотелось схватиться за телефон, дозвониться и самой закатить истерику. Когда-то удавалось удержаться, когда-то спасал меня только Джой – и то чудом. Но ближе к сентябрю не выдержал даже он.
– Так, всё, тебе строго противопоказано иметь столько свободного времени. Нужно работать, – как-то раз заявил он, грохая чашкой о стол, когда мы напару пытались сообразить лёгкий ужин.
– У меня приходит по три-четыре ученика каждый день, – я пожала плечами и оттяпала ножом кусок «Докторской» колбасы. – Я работаю.
– Ты зарабатываешь деньги, но времени на это тратишь мало, – многозначительно заметил Дериглазов. – А нужно занять его, чтобы не думать.
Он
