Ночная охота - Юрий Козлов

— Может, ты и прав, Конь, но и я прав, — ответил Казимир. — Выкуп вечен. Так же как и военная сила, которая берет выкуп. Мы хотим идти на город. Мы не хотим прорываться куда-то с голой задницей, Конь.

— Ребята, вы делаете большую ошибку, — сказал Конявичус, — но Бог нас рассудит.

— Бог всех рассудит, — согласился Казимир. Конявичус включил рацию, но ответом было молчание.

— Ты с этой минуты не командуешь, Конь, — объяснил Казимир. — Приказы теперь отдаю я. Так решили ребята. Я — командир, избранный в результате свободного тайного голосования!

— Тогда прибавь к поданным за тебя и мой голос, — не обиделся Конявичус, — вызови мне вертолет. Со мной полетит господин первый вице-премьер. Мы атакуем ракетами позиции Врекомупра у шарикоподшипникового завода. Вы разделитесь на две колонны. Одна войдет в город со стороны завода сразу после нашей атаки. Другая — в обход со стороны реки. Казимир, у нас с господином вице-премьером не будет времени искать бензин. Распорядись залить баки полностью и дай нам с собой несколько бочек.

— Это опасно, — возразил Казимир, — одно случайное попадание и…

— В том случае, если мы полетим не в ту сторону, — усмехнулся Конявичус. — Вы успеете позаботиться об этом попадании. По-моему, все справедливо, Казимир. Я вам город, вы мне — вертолет.

— Твой план хорош, Конь, — сказал Казимир, — я бы так быстро не додумался.

— У тебя все впереди, — похлопал его по плечу Конявичус. Казимир отдал по рации приказ, и через несколько минут возле них на поле приземлился вертолет.

— Не передумал насчет бензина, Конь? — спросил Казимир.

Конь не передумал, и в вертолет закатили бочки.

— Как думаете, господин Ло, — поинтересовался, усаживаясь за штурвал, Конявичус, — хватит, чтобы долететь?

— Куда? — расправил Антон пулеметную ленту.

— До Господа нашего Бога, — ответил Конявичус..

— Не знаю, — сказал Антон. — Он сам решит.

— Решит, — согласился бывший главнокомандующий, — еще как решит.

В следующее мгновение вертолет оторвался от поля. Фигурки солдат, машины, БТРы, гаубицы сделались маленькими и какими-то несущественными в сравнении с… чем? Закатное небо распахнуло навстречу вертолету необъятные сине-красные объятия. Антон так засмотрелся на летящее навстречу сине-красное небо, что прозевал нажать вовремя кнопку «FIRE MASTER». Пришлось нажать Конявичусу. Три ракеты — больше не было — разнесли в пыль смехотворные укрепления Врекомупра. Конявичус сделал круг. Антон успел полить из пулемета разбегающихся в разные стороны руко- и ногорубов.

Путь на город был открыт.

Сумеречный, он лежал внизу в развалинах. Впрочем, город всегда лежал в развалинах. Недолгие недавние военные действия мало что изменили в его облике. Антон неотрывно смотрел вниз — на провалившиеся крыши, облысевшие по осени редкие деревья, полуобрушившиеся мосты, чудовищные, в провалах, как в шрамах, мостовые, облезлые до кирпичных, а чаще бетонных скелетов жилые и брошенные дома, светящиеся рекламы — и думал, что это он сам внизу, его, приносящее людям несчастья, «я» лежит в развалинах под великолепным небом и бессмертными звездами… И еще подумал, что в отличие от давно смирившегося с немотой города его проклятое «я» мычит, пытаясь выразить…

Что?

51

Антон понял это в библиотеке, когда наверху рвались бомбы и мины, а по бетонному потолку змеились трещины.

Компьютер тем не менее работал. На дисплее вовсю сменяли друг друга цифры, слова и символы.

Перед компьютером сидела Слеза, не заметившая прихода Антона.

— А… это ты. Откуда? — наконец поинтересовалась она, не отрывая взгляда от дисплея.

Антон подумал, что она, по всей видимости, вколола себе отменную дозу. Однако движения Слезы были четкими, да и не было поблизости ни шприца, ни ампул. Происходившее на дисплее пьянило Слезу сильнее наркотиков.

— Оттуда, — уязвлено показал пальцем Антон на бронированную дверь. — Мне стоило больших трудов сюда добраться.

— Как же ты добрался, сынок? — поинтересовалась Слеза.

— На вертолете с Конявичусом, — ответил Антон.

— Значит, вас не убили, — констатировала Слеза.

— Похоже, это тебя не сильно радует? — спросил Антон, но Слеза схватила его за руку, и он понял, что разговор она ведет автоматически, главное для нее — на дисплее.

Слеза осунулась и похудела за эти дни. Антон тупо стоял посреди душной подземной комнаты и не понимал, что ему в этой женщине? Почему он здесь, а не ищет уполномоченного по правам человека — Золу? Разумного объяснения не было. Как и тому, что среди хаоса и смерти, которые являл собой мир, в бетонном подвале кощунственно функционировал компьютер, как бы воинственно и похабно свидетельствуя, что мир управляется. Так же, как и люди. Подобно тому, как невидимые компьютеры отдавали и принимали к исполнению приказы, так же люди летели на вертолетах не туда, куда хотели, находили среди развалин не тех, кого хотели, делали не то, что собирались. В основном, впрочем, массово погибали.

Антона посетило дурное предчувствие. Уж он-то знал, как Он обходится с теми, кто Ему неинтересен. Неинтересными Ему по какой-то причине становились все, к кому Антон испытывал привязанность. Он и сейчас продолжал Испытывать привязанность к некоторым. Только не к Слезе. Из чего Антон заключил, что именно с ней ему предстоит проделать очередной отрезок пути. Если, конечно, не закончен путь.

Он попросил Слезу отойти подальше, после чего выпустил в компьютер семь пуль. Тот умер в визге, искрах, фиолетовых электрических зигзагах.

— Зачем? — спросила Слеза. — Это уже не имеет значения.

Антон возразил, что имеет. Мир чудовищен. Связи в нем кровавы и непотребны. Следовательно, уничтожение хотя одной из них — благо.

— Они восстановят через несколько часов, — заметила Слеза.

— Откуда такая уверенность? — поинтересовался Антон. Слеза ответила, что только что расшифровала сообщение, адресованное новому секретному техническому агенту. Стало быть, он на подходе. А с ним — целая компьютерная служба с аппаратурой и всем необходимым. Так положено. Они вес мгновенно исправят и наладят.

— Что они передали? — спросил Антон.

— Чудовищные вещи, — ответила Слеза.

— Чудовищные? — изумился Антон. — Неужели есть что-то более чудовищное, нежели приказ рубить здоровым людям руки-ноги?

— Они такого приказа не отдавали.

— Кто же отдал?

— Ты.

— Я? — изумился Антон. — Каким образом?

— Забыл, как играл с компьютером? Забыл, как решил восстановить в масштабах страны справедливость? — усмехнулась Слеза.

Тон ее был язвителен. Антон с грустью подумал, что его появление оставило ее равнодушной. Хотя почему, собственно, должно быть иначе? Ведь именно он разрушил ее мир, подвел ее под смерть. Тем нелепее было его топтание возле расстрелянного компьютера. Когда Зола… беременная… И у него не потеряна призрачная надежда ее найти!

— Помню, — сказал Антон, — но как это…

— А вот так! — перебила Слеза. — Центральный компьютер растащил твой бред по группам понятий, ответ пришел такой: из столицы выезжает комиссия инспектировать инвалидные санатории. Потому что всякая справедливость начинается с защиты социальных прав неимущих, убогих, униженных и оскорбленных. Когда-то тут были инвалидные санатории, в которых жили двадцать пять тысяч инвалидов. На них, оказывается, исправно отпускалось продовольствие из госрезервов, переводились деньги из бюджета. Комиссия и должна была установить, насколько справедливо расходовались средства, не нарушались ли, случаем, права инвалидов, одним словом, как живут-здравствуют эти самые инвалиды. И если плохо живут-здравствуют, восстановить в отношении их справедливость. Ты понял, что ты наделал, идиот?

— При чем здесь я? — спросил Антон. — Действительно, этих инвалидов убили при мне, но их было не двадцать пять тысяч, а… хорошо, если человек пятьдесят. Кстати, я отомстил за них.

— Да какое имеет значение, что их кто-то когда-то убил, а ты за них отомстил? — закричала Слеза. — Они решили сделать новых! Понимаешь? Двадцать пять тысяч новых инвалидов!

— Врекомупр?

— Не знаю. Ланкастер отпустил охрану. Тут они его и убили. Приказали рубить руки-ноги. А когда узнали, что Центризбирком объявил их преступниками против человечества, заочно приговорил к смертной казни, решили свалить на него. Мол, он распорядился. Но поздно. Врекомупр уже был провозглашен тоталитарной, враждебной свободе и демократии организацией, все госслужащие провинции «Низменность-VI, Pannonia» объявлены вне закона как пособники геноцида в отношении собственного народа.

У Антона возникло чувство, что он теряет время. Он устал играть в эти игры. Гвидо, Николай, капитан Ланкастер — это были живые и мертвые тени. Ему уже не было до них дела.