Водопады возмездия - Крис Вудинг

– Сам попробуй, – ответил он, искусно сымитировав угрожающую ухмылку. – Здорово бодрит.

Стражник, стоявший у двери – здоровяк, одетый в такую же форму, – улыбнулся. Правда, быстро сообразил, что служба прежде всего. Палач, напротив, скривил недовольную мину и покачал головой. Затем неторопливо подошел к аппарату, стоявшему рядом с электрическим стулом. Зловещего вида металлический ящик был утыкан циферблатами и регуляторами с полукруглыми шкалами.

– Наверно, еще недостаточно, – произнес он и повернул один из рычагов на несколько делений.

Фрей напрягся.

Страдания длились как будто бесконечно и снова резко закончились. Помещение обрело четкие очертания. Он представлял себе камеры пыток мрачными сырыми подземельями в старых крепостях, но эта комната оказалась чистой и светлой. Она напоминала врачебный кабинет, а не тюремный застенок. Ярко светили электрические лампы. На столиках и в шкафах лежали подносы с разнообразными инструментами. А на полках стояли аккуратные ряды бутылочек, флаконов и коробочек с лекарствами. Лишь металлическая дверь с прорезанным в ней окошком выдавала суть происходящего.

Заготовленное признание, чернильница и перьевая ручка уже поджидали Фрея на столе. Палач любезно прочел его пленнику еще вчера, перед тем, как взяться за дело. Текст оказался вполне предсказуемым: «Я, Фрей, признаю все обвинения, которые мне предъявлены, до последней, будь она проклята, точки. Я со своей командой решил убить сына эрцгерцога, потому что мы – жадные и злобные сволочи. И мы потом хорошенько повеселились. Это затеял я сам, и к преступлению, конечно, не причастен никто другой, в особенности герцог Грефен и Галлиан Тейд. Они оба – чистые и прозрачные, как стекло. Да и сами они благоухают розами и миндалем… И так далее…»

Палач взял ручку и протянул ее Дариану.

– Послушай. Зачем упрямиться? Тебе отсюда не выбраться. Ты проживешь еще несколько часов. К чему портить себе последние мгновения?

Фрей сморгнул с глаз обильный пот и тупо уставился на перо. А если подписать? Обычная формальность. Как только явятся Грефен и судья, будет устроен показательный суд. Всех заключенных повесят. Впрочем, порядок процедуры может оказаться и другим.

Но он не мог. Он не сделает этого, даже для того, чтобы принести пленникам передышку перед смертью. Он должен драться за каждый миг, растягивать каждый дюйм будущего существования. И неважно – как долго он еще будет жить.

Подписать признание означает одно – сдаться. Фрей отказывался не потому, что питал надежду на справедливость. Он сопротивлялся ради самого сопротивления. Наверное, он выглядел жалким и бессильным. У него на душе лежал тяжелый груз. Он почти добился успеха в своих начинаниях. Ему практически удалось вытащить команду из той передряги, в которую он сам ее втравил. Вот что его бесило по-настоящему.

И он наслаждался каждой одержанной победой, даже крохотной. Джез неведомо как сумела обмануть врагов и увела корабль. Грефен не примчался в тюрьму, чтобы разобраться с ними. Выходит, что Триника Дракен не уведомила его о потере «Кэтти Джей». Она, вовсе того не желая, подарила пленникам немного времени.

Ему дважды удалось обвести ее вокруг пальца. И это грело ему сердце. Он не упустил из виду, что Триника постоянно держала компас и карты при себе. Они были при ней во время спуска на катере с «Делириум Триггер» на посадочную площадку Мортенграса. Она боялась, что их снова украдут, и стала очень подозрительна.

Немного. Но все же… это были победы Фрея.

Он не верил в возвращение Джез. Он не настолько глуп и наивен. Они были для нее очередной командой – одной из многих. Такие уже встречались на ее пути. Она отлично знала штурманское дело, но держалась отчужденно. Большую часть времени девушка проводила в своей каюте. Фрей не считал, что она привязана к их компании и питает верность лично к нему. Да и о какой преданности можно говорить? Ведь Джез, сразу же попав на борт, превратилась в преступницу – по его вине.

Но «Кэтти Джей» уцелела и получила нового капитана. Это утешало Фрея. Он не смог сохранить корабль для себя, так пусть он послужит кому-нибудь другому. Тем более миниатюрная Джез всегда была ему симпатична. Он часто возвращался мыслями к ее трюку, хотя понимал, что догадаться, конечно, не успеет.

Полагаю, Слаг тоже уцелел, – подумал он. – Хотелось бы посмотреть, как он поладит с новым капитаном.

– Подписывай! – потребовал палач, вкладывая ручку ему в пальцы.

Фрей таким же тоном произнес:

– Давай бумагу!

Глаза мучителя радостно сверкнули. Он подвинул столик поближе к Дариану. Кожаные наручники были пристегнуты к ремням, и сидевший на электрическом стуле человек мог приподнять руки на несколько дюймов. Вероятно, палач считал, что так можно увеличить физические страдания.

– Еще… я не достаю, – заявил Фрей. Через секунду лист оказался прямо перед ним.

– Придержи бумагу. Я не справлюсь.

Палач ободряюще улыбнулся и положил ладонь на текст признания. Но улыбка исчезла. Фрей глубоко воткнул перо в мякоть между его большим и указательным пальцами.

Дверь распахнулась. В пыточную ворвался стражник в голубой униформе. Он замер, обескураженный увиденным. Палач метался по комнате, прижимая к груди раненую руку с торчащим пером. Стоявший у двери охранник изнемогал от смеха. Дариан смял лист в тугой шар и пытался засунуть его в рот, но даже не мог дотянуться. Вошедшего он встретил виноватым взглядом и выронил бумажный шарик. Тот покатился по полу.

– Что вам нужно?! – крикнул палач, к которому вернулась способность членораздельной речи.

– Кончайте допрос, – сообщил вошедший.

– Но он не сознался!

– Ничего, переделаем и сами распишемся за него. Вернулся герцог, привез судью. Времени мало.

– Дайте мне хотя бы час! – взвизгнул палач, терявший возможность отомстить.

– Мне приказано забрать его, – ответил вошедший. – Отвязывайте его. Он пойдет со мной.

Небо было голубым. Безоблачным и совершенно прозрачным. Фрей прищурился и почувствовал на лице теплые солнечные лучи. Поразительно, – удивился он, – северная часть континента утопает в снегах, а на юге такая приятная погода. Вардия – огромна, она охватывает полярный круг, а южная часть находится неподалеку от экватора. Дариан считал зиму мрачным и неприятным временем года. Однако не сомневался, что на все можно посмотреть с другой стороны.

Казнь предполагалось совершить позади казарм, на огороженном плацу, где проходила подготовка ополченцев. Посередине соорудили небольшой помост, предназначенный для наблюдений за военными занятиями. Там же возвышался кованый чугунный флагшток со знаменем герцога. Ажурная стрела, располагавшаяся на высоте в два человеческих роста, увенчивала конструкцию. Она предназначалась для подъема вымпелов. В данный момент их сняли и перекинули через блок толстую веревку. Толстая петля лежала, пока не затянутая, на плечах Фрея. Другой палач уже подготовился. Этот потный детина был одет в тонкую рубашку, облепившую огромное брюхо. Он переминался с ноги на ногу и ждал приказа.