Монумент - Йан Грэхем

– Кто же пробил тропу, ведущую в никуда? – спросил он. – Глупость какая-то…

– Не все выступы – тропы. Этот, – Лэйк ткнул посохом в сторону ловушки, – когда-то, думается мне, и впрямь был тропой. Но не теперь. Много сотен лет назад, задолго до основания Друина… даже до того, как началась история, горы потрясло ужасающее землетрясение. Тропы разорвало на части пропастями и разломами. Они превратились в ловушки, а горы стали опаснее во сто крат. Так думают некоторые ученые. Хотя, разумеется, это не более чем предположение.

– Но если здесь были тропы…

– …Значит, кто-то их проложил? Но мы не знаем кто. Даже если когда-то тут обитали люди, это могло быть очень и очень давно… А может быть, они здесь и не жили, а просто путешествовали через горы… из одной страны в другую.

– В Белтирран? – немедленно спросил Баллас.

– Белтирран – название, которое жители Друина дали земле за горами. Есть другая теория – я обращался к ней, когда писал свой отчет о Белтирране. Некоторые полагают, что земли к югу и северу от гор свободно сообщались – торговали, возили товары через Гарсбраки. Возможно, вообще считались одной страной. Потом, когда произошло землетрясение и горы стали непроходимы, земли разделились. Ничего нельзя было сделать, чтобы воссоединить их. Что оставалось, кроме как основать два разных государства? Так появился Белтирран.

– Думаешь, так и было?

– Это не доказано, но возможно. По моему мнению, наша костяная карта доказывает, что за Гарсбраками есть какая-то цивилизация.

Баллас ощутил прилив оптимизма. Он чувствовал себя так, словно уже добрался до Белтиррана. Им овладела эйфория. Ухмыльнувшись, Баллас сказал:

– Идем дальше!

– Сперва, – отозвался Лэйк, – окажи мне услугу. Обеспечь тому козлу быструю смерть. Они хорошие создания, и мне неприятно думать, что одно из. них будет страдать.

Баллас кивнул и расчехлил лук.

Путешествие продолжалось. В полдень они сделали привал, и Баллас съел горбушку черного, успевшего зачерстветь хлеба. Потом напился из источника. Лэйк был прав: вода оказалась неимоверно чистой. Такой Баллас не видел ни разу – ни в ручьях, ни в колодцах, ни тем более в городских фонтанах.

Отдохнув, путники двинулись дальше. Под ногами хрустел щебень и мелкие обломки камня. Идти было неудобно. Баллас быстро устал. У него болели колени, ныла поясница. Мышцы на ногах словно одеревенели. На одном из участков земля выровнялась, и путники вступили на покрытую жухлой травой ровную площадку. Баллас испытал несказанное удовольствие, но облегчение было кратким. Щебень и камни вскоре вернулись, а вместе с ними – и боль.

Ближе к вечеру они остановились перед нагромождением валунов. Оно поднималось вверх футов на тридцать. Камни были влажными и обросли мхом. Лэйк покачал головой.

– Придется лезть, – сказал Лэйк. – Как твое самочувствие?

– Что?

– Есть еще силы? Тебе нелегко приходится, друг мой. Если бы здесь лежал снег, от твоего дыхания сошла бы лавина. Ты хрипишь, как загнанная лошадь.

– Я не устал, – буркнул Баллас.

– Не стоит стыдиться слабости, – сказал Лэйк. – Ты очень силен, но здесь это не дает преимущества, поскольку ты вместе с тем и тяжел. А еще тебе нахватает выносливости. Ее достаточно для краткой нагрузки вроде драки или быстрой пробежки. Но постоянное изнуряющее напряжение для тебя внове. – Он рассмеялся. – Вдобавок ты не очень-то любезно относился к своему организму в последние годы. Жирное мясо и вино очень вкусны, но они не идут на пользу телу…

– Я не слабый.

– Верно. Но здоровье твое оставляет желать лучшего… Хочешь отдохнуть?

– Нет!

– Как я сказал: не надо стыдиться…

– Залезем наверх, потом отдохнем.

– Как угодно.

Лэйк полез первым. Несмотря на иней и скользкий мох, он двигался быстро и легко, словно белка. Баллас задумался, насколько детальна его память. Видит ли он своим мысленным взором каждый камень в этой куче? Или инстинкт направляет его руку, когда он хватается за следующую опору? Баллас последовал за Лэйком. Старик был прав: он чувствовал каждую унцию своего тела – и своего мешка. Баллас забрался на вершину и осел на землю, хрипло дыша и постанывая.

– Пить хочешь? – спросил Лэйк, кивая в сторону родника.

– Нет.

– А я попью.

Оглушенный усталостью Баллас обвел горы мутным взглядом. Многие были так высоки, что их вершины исчезали в яркой голубизне неба. Там и тут виднелись водопады – яркие, слепящие глаза. Некоторые были одеты радугами. Баллас тупо смотрел на склоны, ущелья и валуны. Потом он замер.

Человеческая фигура двигалась по щебню в нескольких сотнях ярдов от него. Зрение Балласа было далеко не идеальным, но он мгновенно понял, кто это.

Эреш…

Рыжие волосы ярким пятном выделялись на фоне серых скал. И еще Баллас узнал темный плащ, подаренный ей Лэйком.

Она должна быть на полпути к дому дяди, а не лазить по Гарсбракам. Что-то случилось. Что-то прервало ее путешествие, не успевшее толком начаться.

– Баллас? Что с тобой? Баллас моргнул.

– Ничего.

– Тогда что скажешь?

– Скажу?

– Как насчет того, чтобы двигаться дальше? – Лэйк подобрал посох. – Между прочим, я уже в третий раз тебя спрашиваю.

– Я готов.

Поднявшись, Баллас посмотрел в сторону Эреш… в сторону едва различимой фигурки среди скал – и отвернулся.

Баллас и Лэйк шли до сумерек. Когда закатилось солнце, они разбили лагерь у двух огромных валунов, протянув между ними просмоленную ткань на манер крыши. Изнуренный Баллас не стал разводить огонь. Если Лэйку понадобится костер, он сделает это сам. Растянувшись под валунами, Баллас завернулся в одеяло и провалился в сон.

Когда он проснулся, занимался рассвет. Вечером Лэйк все же развел костер на краю лагеря. Теперь в пепле мерцали красные угли. Старик спал на земле, положив под голову мешок. Отказался умиротворенным и довольным. Баллас проспал долго, но все же чувствовал усталость. Веки слипались. Тело задеревенело. Нестерпимо ныли все мышцы. Баллас вынул из мешка два темно-коричневых круглых зернышка. Лэйк привез их с Востока Он говорил, что зерна прогоняют усталость и придают новые силы. Сунув их в рот, Баллас вышел из лагеря.

Издалека донесся странный звук. Баллас прислушался. Звук повторился. Сперва Баллас не мог разобрать, что же он слышит, но ветер задул с той стороны, откуда долетали звуки, и они стали явственнее. Это был человеческий голос. Крик. Он снова разнесся над горами. Баллас не мог разобрать слов, но интонации были слышны.

Звали на помощь. И крик принадлежал женщине.

Из лагеря Баллас взял лук и несколько стрел. Крик повторился – тонкий, отчаянный, усталый, наполненный болью и страхом. Баллас пошел на звук, ступая как можно тише. Пройдя полмили, он добрался до глубокого, широкого ущелья.