Девять королев - Пол Андерсон

– Надо плыть, Маэлох, – просто сказала она. – Прежде ты доставлял на Сен мертвых, но сегодня…

Маэлох замялся.

– Я слышал, что вчера королева Дахилис отправилась нести Бдение, какого прежде не бывало, и с ней – сам король. Надо привезти их обратно?

– Можно сказать и так.

– Тогда… чего там, если маленькой королеве Дахилис нужна помощь, я согласен. Но не знаю, решатся ли остальные.

– Разве они не Перевозчики Мертвых?

Маэлох покосился на спутницу Форсквилис, скромно стоявшую позади с фонарем в руке.

– Это Брига, моя служанка, – объяснила королева. – Она поедет со мной.

Маэлох с удивлением разглядывал женщину. Крепкая светловолосая девушка, явно из Озисмии. Немало таких приходило в город, чтобы за несколько лет заработать себе на приданое. Случалось, они выходили замуж за исанца или находили себе любовника. Брига свободной рукой прижимала к груди сверток с новорожденным младенцем. Лицо выражало страх и нерассуждающую покорность своей госпоже-колдунье.

– Поспеши! – подхлестнула рыбака Форсквилис. Маэлох виновато пробормотал что-то и попятился в дом – одеваться. Через минуту он появился уже одетый и бросился колотить в соседние двери, поднимая свою команду. При виде королевы ругань застревала у мужчин в горле, хотя женщина стояла неподвижно и невозмутимо, как изваяние. Привычные к ночным Призывам, моряки быстро собрались на «Оспрее». Большинство матросов жили в городе, но Перевозчикам случалось обходиться и меньшим числом.

Судно, по зимнему времени стоявшее на песке под навесом, столкнули на воду. Когда первые лучи солнца коснулись волн, все было уже готово к плаванию. Путь по бурным волнам оказался легче, чем опасались моряки. Помог прилив, а когда вышли из-за мыса, то и попутный ветер. Маэлох рискнул даже поднять парус в помощь гребцам. В хрустальном небе танцевали отблески волн. Рифы видны были отчетливо, и рулевой легко обходил буруны.

Брига скорчилась у борта, бледная от морской болезни. Она то склонялась над ребенком, то бросалась к борту в приступах тошноты. Рядом сидела бесстрастная Форсквилис. Никто не осмеливался заговорить с жрицей. Один из матросов настолько забыл о ее присутствии, что пристроился рядом облегчиться за борт. Ритуальная просьба к Леру о прощении заставила его опомниться.

– Ой, королева! Прости!

Она слабо улыбнулась.

– Ты принимаешь меня за весталку?

Моряк смущенно потер обветренные лапы.

– Надо было приготовить поганое ведро, но в такой суматохе… Мы ведь сразу вернемся, верно, королева?

Форсквилис кивнула.

– Я останусь, а остальным незачем задерживаться.

– Ты… – парень не знал, куда девать глаза. С ним говорит сама королева! – Но ведь празднества…

Взгляд провидицы был устремлен за горизонт.

– Я должна увидеть знак, начать обряд… Через день-другой за мной сможет прийти баржа.

Догадавшись, что жрица хочет остаться одна, моряк неловко отдал честь и вернулся к работе.

…Наверно, только Маэлох мог подойти к коварным камням Сена при таком волнении. Когда судно наконец встало у причала, люди в изнеможении попадали на палубу.

Форсквилис поднялась.

– Отдохните пока. Возвращаться будет легче. Ждите.

Она, не дожидаясь сходней, спрыгнула на берег и быстро направилась к Дому Богини. Голубой плащ развевался за спиной. В потоках соленого ветра кружились галдящие чайки. В прибое чуть дальше по берегу виднелись головы тюленей.

…Дверь стояла нараспашку, ставни отворены, в светлой комнате все чисто и прибрано, пол отскоблен до блеска. На кровати лежало прикрытое одеялом тело. Грациллоний сидел в кресле рядом, баюкая на руках новорожденную девочку. Малышка пронзительно кричала.

Тень Форсквилис упала в комнату, и Грациллоний поднял глаза. Бледное осунувшееся лицо выражало одну лишь усталость.

– Я привезла для нее кормилицу, – сказала Форсквилис. – Корабль ждет тебя. Здесь я все сделаю.

Глава двадцать шестая

Грациллонию показалось, что его будит Дахилис. Его наполнило ощущение солнечного счастья. Сердце птицей забилось в груди. О, любимая!

Он открыл глаза. Над ним стояла Бодилис. Тогда он вспомнил…

В окна заглядывал сумрачный день. Бодилис отступила от постели. На ней было простое белое платье без украшений.

– Прости, – тихо сказала галликена. – Но тебе пора вставать. Солнце обошло почти полный круг, а ты все спишь.

Грациллоний смутно припомнил, что когда он добрался до дворца, Фенналис дала ему выпить какой-то отвар. Перед тем моряки унесли тело на носилках к Дому Странников. Еще перед тем – море, качка… в памяти зияли провалы, клубился туман… Душа рвалась прочь: домой, на войну, куда угодно, лишь бы подальше. Но он – король. Он – префект Рима и центурион Второго легиона.

Бодилис провела его в комнату, где ждали горячая ванна, хлеб и вино. Есть не хотелось, но он заставил себя, и силы вернулись. Крепкий слуга размял одеревеневшее тело. Бодилис стояла рядом, ожидая, пока он облачится в алое королевское одеяние.

– Куда теперь? – спросил он, одевшись.

– В храм Белисамы, – ответила она. – Решили провести оба обряда одновременно, учитывая, что мать отошла, а ты будешь занят.

– Оба?

– В первую очередь наречение имени и освящение младенца.

Грациллоний кивнул. Дахилис и Иннилис рассказывали ему.

– Я должен заменить мать?

– Таков обычай, когда королева умирает в родах.

Грациллоний припомнил все, что передумал ночью в Доме Богини.

– Хорошо.

Они вышли из дворца под серое тусклое небо. Шеренга легионеров приветствовала его салютом. Админий шагнул навстречу.

– Господи, командир, мне так жаль, – у него дергались губы. – Мы все…

– Благодарю вас, – сказал Грациллоний и прошел дальше.

– Кру-гом! – выкрикнул Админий. – Шагом марш!

Подкованные подошвы ударили в мостовую.

Люди на улицах расступались, останавливались, провожали его взглядами. Никто не решился подойти или хотя бы выкрикнуть приветствие. Грациллоний и Бодилис шли сквозь молчаливую толпу.

– Мы почти ничего не знаем, – говорила королева. – Только со слов моряков и Бриги и… других, здесь, в городе… и мы догадываемся… ты не хочешь рассказать?

Он с удивлением заметил, что рассказ не причинял боли. Простая обязанность. Он сам не понял еще, что это значит – никогда не увидеть больше Дахилис. А то, что он видел в последний раз…

– Она не вернулась до наступления ночи, и я пошел искать. Искал несколько часов. Она сломала ногу, и роды начались. Лежала без сознания, почти замерзшая. Я принес ее обратно, но не смог… вернуть. Как только она умерла, я сделал все возможное, чтобы спасти ребенка. Если я совершил грех, святотатство – они на мне, и только на мне. Она ни в чем не виновата.