Последний адмирал Заграты - Вадим Панов

— Мессер!

Спать Помпилио не собирался, но накопившаяся усталость взяла свое — адиген задремал, и негромкий оклик радиста заставил его вздрогнуть.

— Что?

— Вас вызывает Нестор.

— Очень хорошо. — Помпилио выбрался из кресла. — Ты всё подготовил?

— Да, мессер, нужно только нажать на…

— Я знаю, на что нужно нажать. Жди здесь. Нет… Найди Теодора и скажи, что я хочу кофе.

Помпилио прошел в заставленную гудящими приборами радиорубку, взял микрофон, помолчал несколько секунд, собираясь с мыслями, после чего надавил на кнопку и произнес:

— Это Помпилио, прием.

— А это Нестор, — послышался вальяжный ответ. — Доброе утро, кузен. Собрался на Свемлу? Прием.

— Срочные дела заставляют меня оставить Заграту.

— Да уж, дел ты наворотил.

— Я рад, что ты оценил мои скромные усилия.

— Я не держу на тебя зла, Помпилио, — с прежним спокойствием и даже благодушием продолжил Нестор. — Ты имел право на церемонию. Получилось романтично, но искренне.

— Твое имя опозорено.

— Я отрекся от дер Фунье, — сообщил мятежник. — Оно связывало меня с Каатой, а Загратой, по моему глубокому убеждению, должны править загратийцы. Теперь я Нестор Гуда, надеюсь стать основателем адигенской семьи Гуда. — Нестор тихонько рассмеялся. — Мы еще посоперничаем с Кахлесами, Помпилио, обещаю!

— Будет весело… кузен.

Церемония порицания била не столько по отступнику, сколько по его имени, бросала тень на род, и смыть с семьи позор адиген мог только одним способом — отречением. Он отказывался от имени, оставляя прилипшую к нему грязь, и должен был начинать всё сначала. Чистым, но в одиночку. Помпилио догадался, что Нестор давно подумывал о смене имени, и проведенная церемония лишь ускорила неизбежное. Теперь древние правила соблюдены, Нестор повел себя так, как должен был, фактически признал правоту Помпилио, а значит, мог рассчитывать на нормальное к себе отношение.

— Как отнеслись к произошедшему твои галанитские дружки?

— Посочувствовали.

— Глупцы.

— Ты обо всем догадался?

— Я с самого начала не сомневался, что ты нацелился на всю Заграту, но был удивлен действиями Компании. Почему она тебя поддерживает? Даже младенцу ясно, что ты обязательно ее обманешь.

— Они надеются обмануть меня первыми.

— Зная тебя — а они тебя знают, — это большой риск.

— У галанитов не было выбора, — честно ответил Нестор. Помолчал и продолжил: — Три с половиной года назад геологи Компании обнаружили в Азеанской пустыне колоссальные залежи нефы, и Заграта мгновенно превратилась в лакомый кусок. К Генриху прибыл директор-распорядитель Нучик, объяснил ситуацию и предложил хорошие условия сотрудничества — десять процентов от прибыли. Однако мой гордый, но туповатый кузен потребовал половину, чем изрядно разозлил галанитов.

— Но виду они не показали, — уточнил Помпилио.

— Они приняли условия Генриха, но начинать добычу не спешили, занялись подготовительной работой, а заодно исследовали два других континента.

— И готовили переворот.

— С самого начала, — подтвердил Нестор. — Как только я узнал о наглом поведении Генриха, сразу же отправился на Галану и предложил директорам-наблюдателям помощь. Сказал, что лично меня десять процентов вполне устраивают.

— Но почему они тебе поверили?

— Потому что я пригрозил поддержать своего гордого, но туповатого кузена, — рассмеялся Гуда. — Помпилио, я удивлен твоей недогадливостью.

Весомый аргумент: военный талант Нестора и адигенская его жесткость гарантировали бы Заграте спокойствие. Вместо мятежа — поддержка, и у Трудовой партии не осталось бы никаких шансов.

— Почему же ты не поддержал короля?

— Потому что власть должна принадлежать адигенам, — убежденно ответил Нестор. — Все эти расплодившиеся ханы, короли и президенты должны ежесекундно доказывать, что они достойны своего положения. И стоит им допустить хоть малейшую оплошность, мы обязаны без колебаний брать то, что принадлежит нам по праву. Мы всегда первые, Помпилио, и не мне тебе об этом рассказывать.

Потому что нет ничего глупее, чем убеждать лингийца в превосходстве адигенов.

А потому Помпилио лишь проворчал в ответ что-то неразборчивое, и Нестор, улыбнувшись, продолжил:

— Когда я узнал, что этот кретин Генрих оскорбил Компанию, не заручившись поддержкой Ожерелья, я понял, что должен спасать Заграту. Потому что я — адиген и не собираюсь отдавать галанитам свою землю. Я сказал баронам, что представляю весь юг, что мы терпеть не можем Генриха и хотим установить собственную власть. Я сдал им изобретение, которое вынашивал десять лет. Я убедил их в своей лояльности и нарушил слово, которое моя семья дала предкам Генриха. Я всё это сделал, Помпилио, — да! Потому что не собираюсь допускать на Заграте той вакханалии, что творилась вчера в Альбурге. И еще я не позволю Компании превратить мой мир в безгласную и нищую планету, как они поступили с Дунбегой и Кумрой! Я не позволю, потому что знаю, что нужно Заграте!

На несколько секунд в эфире повисла тишина.

Эмоциональная речь Нестора не оставила Помпилио равнодушным, более того, он предполагал услышать нечто подобное, а потому был не особенно удивлен. Он просто не знал, что сказать, поскольку пока еще — пока! — они находились по разную сторону баррикад.

— Кстати, кузен, спасибо, что обезглавил Трудовую партию, — продолжил, после паузы, Нестор. — Мне докладывают, что в Альбурге царит замешательство.

— Насколько я понимаю, долго оно не продлится, — хмыкнул Помпилио.

— Я направил в столицу бронепоезд и девять пехотных полков. За ними следует эшелон с оставшимися в строю бронетягами и моими наемниками.

— Ты доверился Махони?

— Ни у него, ни у его людей нет никакого желания воевать со мной.

— Я их понимаю.

— Спасибо. — Нестор помолчал. — Но есть пятнышко, которое портит до блеска отполированную кирасу. — Еще одна пауза. — Понимаешь, о чем я?

Маленькое ржавое пятнышко, ценою в жизнь.

— Тебе жаль, что трудовики не решили проблему наследников, — негромко произнес Помпилио.

— Я понимал, что толку от этих горлопанов мало, но всё равно надеялся.

— Я не отдам детей.

— Пообещал Генриху присмотреть за ними?

— Да.

— Как видишь, я не в обиде, — вздохнул Гуда. — Но ты ведь понимаешь, что я жду тебя в точке перехода?

— Понимаю.

— Мы будем драться, Помпилио. Мы с тобой.

— Мы адигены, Нестор, — улыбнулся лингиец. — Нам приходилось драться и ради меньшего.