Жизнь за трицератопса (сборник) - Кир Булычев

– Не можете придумать, запрещено, а вы через запрещено!

Минц только усмехнулся.

Но сам крепко задумался.

Если Лев Христофорович крепко задумывался, то миру лучше всего было замереть в ужасе или в предвкушении близкого счастья.

Каких только гениальных открытий или роковых изобретений не рождалось в такие моменты в гениальной голове профессора. И если природа ставит на пути Минца препоны в виде физических запретов, он просто сметает эти запреты.

Разумеется, мы с вами знаем, что путешествие во времени невозможно. И, за редкими исключениями, оно не происходит. Профессор это знает куда лучше нас с вами. Поэтому он ищет и находит обходный маневр. Нельзя путешествовать – значит, можно подглядывать.

Нельзя подглядывать, можно принюхиваться, нельзя нюхать, можно слушать… и так далее.

Не будем углубляться в теорию и практику темпоральных перемещений и псевдоперемещений, просто представьте себе небольшой спутник Земли, который кружится с невероятной скоростью в направлении, противоположном вращению нашей планеты. Через какое-то время он исчезнет с экранов слежения, потому что вкрутится в прошлое. Прибавим скорость – спутник вообще исчезнет.

Должен вам сказать, что профессор Минц в работе над хроноспаем погубил шесть ценнейших спутников и разорил трех или четырех своих спонсоров. Но это не страшно, у него всегда найдутся новые спонсоры, которые отлично понимают, что любое изобретение Льва Христофоровича при определенной смекалке можно поставить на службу своему кошельку и общему прогрессу. Помните, как Минц изобрел краску для стен и потолка, которая ничем не отличается от обычной краски, но ее высохшая поверхность настолько скользкая, что комары не могут удержаться на стене, устают летать и покидают помещение?

Спонсор Пилигримов наладил выпуск этой краски в промышленных масштабах. Ею теперь покрывают высокие заборы кирпичных коттеджей. А в Москве уже красят деревянные поля искусственных катков. И наживают бешеные деньги.

Шесть спутников погубил профессор, но смог заглянуть в недалекое прошлое.

И сильно задумался. Вновь.

Ему бы испугаться, предусмотреть возможности своего изобретения. А он вел себя как любопытный мальчишка. Он встал утром и подумал: что важнее – убедиться в истинности прошлого или заглядывать в будущее? Ведь наша жизнь определяется ключевыми моментами вчерашнего дня. Мы верим или не верим в их истинность, и это – наша жизнь. Будущего не может быть без истинного или ложного прошлого.

Ну ладно, с Иваном Сусаниным все ясно – независимо от результатов его подвига поляки все равно потерпят поражение и прах Лжедмитрия будет развеян из пушки. Но что касается других, может, не столь широко известных событий, то их истинность, по крайней мере, попортит кому-то кровь. Например… например, скажите, кто поджег берлинский рейхстаг в 1933 году, что позволило Гитлеру обвинить в поджоге коммунистов и захватить власть с последующими грустными результатами?

Конечно, изображение с микроспутника не идеальное и многое приходится домысливать, но давайте заглянем в ту самую ночь 27 февраля. В центр Берлина. Кто там крадется к рейхстагу с канистрой бензина? Неужели сам Геринг? Ну, теперь защитникам фашизма не отвертеться!

Радость Минца по поводу возможностей его открытия росла с каждой минутой.

Что нам неизвестно, но требуется узнать? Посмотрим, своей ли смертью умер Александр Македонский? А Юлий Цезарь?

Нет, куда интереснее узнать, укусила Клеопатра себя за руку ядовитой змеей или это легенда.

Значит, отправляемся в Древний Египет. Но дайте мне дату! Не дают даты. А что нам подскажет энциклопедия? Господи, в ней по крайней мере семь разных Клеопатр! И нужная нам, седьмая, – уродливее всех. Это надо же быть такой некрасивой красавицей!

Минц разочаровался в Клеопатре по прозвищу Филопатра и увлекся Клеопатрой Tea – его поразил на снимке чувственный и капризный рот царицы Египта. Затем ему захотелось узнать побольше о хорошенькой Клеопатре Первой, которая, как стало известно, приходилась женой Птолемею V.

Так и день прошел.

Минц немало узнал о нравах в Египте и Сирии на рубеже нашей эры, но ничуть не продвинулся в своих исторических открытиях.

На следующее утро Минца посетила Лика Пилигримова, предыдущая жена спонсора. Она нуждалась в деньгах, потому что после развода Пилигримов перестал ей платить алименты и даже раза два посылал к ней киллеров. Но нужно знать Лику, чтобы понять – эти киллеры кончили свои дни в канавах, а сам Пилигримов, собрав что успел из своих миллионов, рванул на Капри.

– Привет, дедушка! – воскликнула Лика.

Она вошла в кабинет великого ученого и повела плечами мастера спорта по плаванию брассом. Потом сбросила туфли с ног женщины-штангистки и прижала Минца руками акробатки к груди кормящей неандерталки. Притом следует признать, что Лика не лишена скромной женской прелести, недаром она ведет прогноз погоды на местном телевидении.

– Чего изобрел, Лева? – спросила Лика, отпустив Минца на волю и закуривая сигару. – Мне бабки нужны до полного капута. Дай нажить миллион.

– Нет, – сказал Минц, гладя коленку своей любимой Лики. – Мое новое изобретение некоммерческое. Оно должно помочь школьникам одолеть историю.

– Поведай, не стесняйся! – взмолилась Лика. – А вдруг я чего смогу из него высосать?

– На этом экранчике, – сказал Минц, – ты можешь увидеть то, что наблюдает в данный момент мой хроноспай.

– Это еще что за чувак?

– Хроно означает на древнегреческом время. Хронос. А спай – по-английски шпион. То есть все вместе – временной шпион.

– Ага. И на разных языках, чтобы никто не догадался. И кончай меня щипать, старый греховодник!

– Я не щипал, я гладил, – поправил женщину Минц.

– И что же ты смотришь ради несчастных школьников?

– Я могу проверить любой момент прошлого, – пояснил Минц. – Стоит только настроить хроноспай на нужный объект, и мы все увидим. А знаешь, Лика, порой это даже важнее, чем заглядывать в будущее.

– Ну, не скажи. В прошлом я уже все купила и всем отдалась. А в будущем меня ждет принц в волшебном замке. Две большие разницы.

– А я полагаю, – сказал Минц, – что некоторым людям хочется узнать прошлое, а другие заинтересованы в том, чтобы его утаить.

– Это какие же люди?

– Во-первых, историки, – сказал Минц.

И тут его посетила великолепная мысль.

– А во-вторых, следователи и сыщики! И не надо будет теперь разгадывать преступления. Достаточно взглянуть на преступление с птичьего полета – и дело сделано. Можешь передавать убийцу в суд.

– Что-то ты глупое несешь, – произнесла Лика. – Кто тебе поверит?

– А верить и не надо. Пленка с этого экрана будет признана судебной уликой. В конце концов, всегда можно повторить подсматривание прямо в зале суда.

– Ловко, – сказала Лика. – Может, это поважнее, чем детские уроки истории.

– А представь себе, – все более распалялся Лев Христофорович, – что теперь будут упрощены поиски кладов! Допустим, зарыл Степан Разин сокровища персидской княжны под своим одноименным утесом. Мы с тобой заглядываем в тот момент прошлого и видим – ага, вот они, под тем лежачим камнем! И сокровища наши.

– Славно, – согласилась с Минцем Лика. – Но не очень интересно.

Хоть Лика и была на редкость корыстной женщиной, но в ней жила и другая натура, а именно – романтическая.

– Что же неинтересного? – удивился Минц. – Что может быть интереснее подвигов капитана Кидда или сокровищ Александра Македонского?

– Жизнь, – ответила Лика. – Любовь.

Она шумно вздохнула. Поднявшийся вихрь смел со стола бумаги профессора.

– Конкретнее, – потребовал Минц.

– Можно и конкретнее. Хочу проверить, была ли на самом деле та персидская княжна и правда ли, что дружки-гомосексуалисты из ближайшего окружения народного героя заставили его выбросить девушку за борт.

Минц почесал лысину.

– Главная проблема, с которой мы сталкиваемся, – сообщил он, – это определение места и времени события. Для этого мною создана поисковая система. Был бы известен год и страна – остальное микроспутник сам вычислит. Год нам известен – о нем поведал парусный мастер голландец Ян Стрейсс, попавший в Астрахань именно в те дни и слышавший эту легенду из уст самого Степана Разина… Так что набираем…

– Вы осторожнее, Лев Христофорович! – Лика почему-то оробела перед лицом всевластия науки.

– Чего вы боитесь?

– А звук будет? – ушла от ответа Лика.

– Спутник считывает текст по губам, так что он не может передать интонацию или тембр голоса, но смысл – пожалуйста.

Вдруг небольшой дисплей загорелся зеленым сиянием, и по нему побежали полосы.

– Есть тонкая настройка! – воскликнул Минц.

Весь экран заняла ладья, обычная ладья, на каковых любил ходить в походы Степан Разин, казак и народный повстанец.

В центре сидел, подпершись могучей рукой и склонив голову, с печалью во взоре народный вождь.