Семь свитков из Рас Альхага, или Энциклопедия заговоров - Октавиан Стампас

— В крайнем случае можно поразмышлять и о колдовстве, — уклончиво подтвердил я.

— Тут еще много загадок, граф, — прищурившись, добавил Вильям Ногарэ.

— Чего-чего, а этого добра предостаточно, — в полной мере согласился я.

— Наконец, от верных Его Величеству людей, пребывающих в Египте, — понизив голос, продолжал Вильям Ногарэ, — мы недавно получили известие, что незадолго до своего ареста Жак де Молэ был избран, согласно древнему суеверию, или, если желаете, граф, согласно некому священному преданию Ордена, на Капитуле посвященных «внутреннего круга» так называемым Великим Мстителем. Что это значит, граф?

— Что же это значит, мессир? — сменив маску учтивого внимания на маску искреннего недоумения, проговорил я.

— Это может означать множество разных разгадок происшедшего, из коих вы, граф, должны помочь нам выбрать верную, — сказал Вильям Ногарэ. — Насколько мне известно, у ассасин Великим Мстителем именуется тот фанатик-фидаин, которого посылают совершить жертвенное убийство особо опасного ренегата и при этом обязательно погибнуть самому, дабы противостоять и за пределами этого мира вредному влиянию исшедшему из тела убитого. Можно вообразить, что еретики «внутреннего круга» в конце концов узнали через своих шпионов при Дворе о замысле Его Величества, и тогда они приняли удивительно хитроумное решение полностью подчиниться этому направленному против них заговору вместо того, чтобы начинать чреватую непредсказуемым исходом войну против короля Франции. Для отвода глаз они, эти демоны, бросили на поле битвы всякие безделушки, а заодно и сдали врагу все войско служивших им простаков, дабы обременить противника хлопотами и отвести ему глаза на никчемные трофеи. Что вы скажете на это, граф?

— Только то, мессир, — отвечал я Вильяму Ногарэ, — что теперь вместо империи, вполне осязаемой плотским взором, империи со столицей в священном Иерусалиме, империи, блистающей на виду у всех завистливых и весьма могущественных соседей, эти «демоны» создадут империю невидимую, не имеющую никаких столиц и потому совершенно неуязвимую отныне и во веки веков.

Бескровные уста Вильяма Ногарэ приоткрылись, и по его неподвижному взгляду я догадался, что он вглядывается вовсе не в меня, а в темную глубину своих собственных замыслов и подозрений. Мне невзначай удалось удивить этого «хитрого альбигойского лиса», и, по правде говоря, я сам при этом удивился своему непреднамеренному успеху.

— Вы действительно великий свидетель, граф. Ваши слова, граф, я передам Его Величеству, не потеряв ни одного слова и ни одного же не прибавив от себя, — наконец проговорил Вильям Ногарэ, разводя руками. — Может быть, вы теперь сразу и подскажете, что же нам делать со Старым Жаком?

— Уточните, мессир, кого вы имеете в виду, — состроив очень многозначительную мину, попросил я. — Старого Жака или Великого Магистра Ордена Соломонова Храма?

Тонкой и довольно неясной улыбкой Вильям Ногарэ выказал все свои соображения на этот счет.

— Что касается Старого Жака, то для всех нас он остается простым неграмотным воином во плоти и крови, как все смертные, — заметил я. — Зато Великих Магистров мы теперь можем насчитать уже никак не меньше трех, и все они оказываются бесплотными тенями, то сливающимися в одно единое темное пятно, то разбегающимися по полу во все стороны, как от светильников, расставленных в разных углах комнаты.

— Всемогущий Боже! — воскликнул Вильям Ногарэ, возведя очи горе. — Когда король услышит ваши речи, граф, я останусь без места!

— Я приложу все усилия, чтобы не оказаться на вашем месте, мессир, — уверил я Вильяма Ногарэ, и мы скрепили свой договор вполне дружеским смехом, а затем я продолжил свои откровенные рассуждения, не боясь, что они могут внезапно выставить меня самым опасным врагом Филиппа от Капетингов: — Итак есть один Великий Магистр, избранный Его Величеством, затем давший королю искреннее обещание и наконец оказавшийся жертвой хитроумных ассасинов «внутреннего круга». Другой Великий Магистр, «родной брат» первого, тоже давал обещание, но, подобно падшему ангелу, изменил своему предназначению. И наконец есть третий, настоящий и самый зловещий, о котором не знает никто, даже посвященные «внутреннего круга».

О таинственном «круге змеи» я в этом разговоре так и не стал намекать.

— Вы забыли о четвертом Великом Магистре, граф, — с видимым удовольствием заметил Вильям Ногарэ. — О том, который изначально был тайным ассасином или альбигойцем и сразу давал королю совершенно лживые обещания. Об этом, четвертом, лучше не говорить Его Величеству, дабы не ставить под сомнение его замечательную проницательность.

— Вы совершенно правы, мессир, — согласился я. — Раз светильники стоят по трем углам, то почему четвертый угол должен оставаться пустым? И вот теперь, мессир, все наше печальное знание о тенях Великого Магистра Ордена тамплиеров мы с полным правом можем приложить к теням Великого Мстителя и Посланника. Вот я стою перед вами, мессир. — Тут я сбросил с себя все маски, решив, что настал час полного доверия пусть даже своему врагу, доверия, без которого мне все равно не удастся выбраться из этого заколдованного круга. — Я стою перед вами: безымянный граф де Ту, Посланник неизвестно кого, лишенный памяти и всякого различения друзей и врагов, отправленный неизвестно куда с таинственным Ударом Истины и вполне готовый нанести удар Истины, не ведая, кого же этот удар сразит. Теперь ваша очередь, мессир. Скажите, что известно о Посланнике Его Величеству вам самим. Возможно, ваши сведения как-нибудь прояснят мое положение еще до того часа, когда Старый Жак решится произнести заклинание, если вообще он на это решится, в чем я, откровенно говоря, сильно сомневаюсь.

— Ваша правота столь же несомненна, граф, — сказал Вильям Ногарэ, в знак доверия даже протянув в мою сторону свою правую руку, обращенную вверх ладонью. — Полученные из разных источников сведения о так называемом Посланнике Удара Истины были столь разноречивы, что мы стали ожидать сразу нескольких загадочных вестников, по той же самой причине не слишком веря в их появление. Мы знали об этой туманной легенде, которая во «внутреннем круге» Ордена именуется «священным преданием». Вам, граф, легенда тоже известна, но чтобы предупредить ваш естественный вопрос, скажу, что речь идет о вашем необыкновенном предке, графе Робере де Ту, который столетие тому назад раскрыл некую ужасную тайну Ордена, однако не имел возможности убедить короля Филиппа Августа в достоверности своих показаний. Тогда граф Робер де Ту, воспользовавшись случаем, отправился в рядах крестоносного воинства на взятие столицы греческих схизматиков. Там, в Константинополе, он собрал отряд верных друзей-рыцарей и, отложившись от Ордена, скрылся в сельджукских землях. Согласно преданию, ему удалось прихватить еще и некую священную реликвию Ордена, которая могла быть использована в качестве ключа к раскрытию ужасной тайны проникших в Орден ассасинов или магов. Час этой реликвии — а теперь, как вы догадались, граф, речь идет об Ударе Истины — настал бы, если бы во «внутреннем круге» Ордена возобладала наконец партия рыцарей, до этого самого часа скрывавших свою преданность изначальному Уставу и чистым, богоугодным помыслам. Разумеется, чтобы иметь возможность передачи своего знания и реликвии в верные руки, графу Роберу де Ту пришлось снять с себя обет безбрачия. Так вы, граф, и оказались наследником его замыслов. О том, что происходило в Ордене с появлением Великого Мстителя или, если угодно, всех Великих Мстителей, нам известно теперь не больше, чем вам.

Потомку графа Робера суждено было стать Посланником. В том, что вы являетесь его потомком, у нас почти нет сомнений. Нам известно, что у вас под левым соском находится особая отметина рода де Ту, темное пятно, якобы свидетельствующее о месте, в какое основатель вашего рода был поражен копьем римского императора Юлия Цезаря. Некоторые признаки Посланника также налицо. От наших людей в Руме мы получили сведения, что Посланнику придется скрывать от врагов свою миссию, и он будет путешествовать в образе странствующего лекаря, способного исцелять безумие. Этому искусству Посланник обучался в племенах, земли которых рыцари графа Робера де Ту безвозмездно охраняли от разбойников. От наших шпионов в Трапезунде мы узнали, что Посланник будет выдавать себя за выходца с Кипра. Из Флоренции мы получили сведения, что Посланник, достигнув Франции, объявится на кладбище Невинноубиенных младенцев. Наконец нам было известно, что память Посланника, содержащая особо важные сведения, будет надежным образом защищена от любых вражеских посягательств даже в случае самых изощренных пыток. Мудрецы из тех самых племен, где Посланник обучался целительскому искусству, владеют тайными способами закрывать человеческую память на замок.