Апокалипсис XX века. От войны до войны - Андрей Буровский

Истребление множества людей было частью политики строительства нового общества, своего рода «расчисткой площадки».

Это привело к разрыву культурной традиции, создало колоссальный психологический шок, последствия которого сказываются до сих пор (и будут сказываться еще долго). Но если писать об этом — то отдельные книги.

Для нашей темы важнее другое: в годы первых пятилеток начало возникать совершенно другое общество. Не традиционное, как в странах Востока или в русской деревне, но и не такое же, как в промышленно развитых странах Европы.

Благодаря развитию индустрии очень значительная часть населения России шагнула в цивилизацию. Ведь индустрия — это основная часть современной цивилизации. Именно вокруг нее и на ее основе выросли те самые крупные культурные достижения последних двухсот-трехсот лет, которые ныне составляют главный опорный стержень цивилизованности. Это — грамотность и образованность подавляюще большей части населения. Это — городской образ жизни. Это — создание сложной и дифференцированной социальной системы с большими правами и свободами ее члена. Это — благосостояние и здравоохранение большей части населения.

«До Первой мировой войны по-настоящему цивилизованными можно было назвать только небольшую группу стран Западной Европы. Их можно перечислить: Великобритания, Франция, Германия, Швеция, Норвегия, Дания. С некоторыми условными натяжками в эту группу можно включить Италию и Австро-Венгрию, а также восточную часть США. К этой группе относилась единственная неевропейская страна — Япония.

Во всех же остальных странах цивилизация проникала не дальше столицы и самых крупных городов. В России по-настоящему цивилизованными городами можно было назвать только Петербург и, с известными натяжками, Москву. Отдельные черты цивилизованности можно было заметить и в других крупных городах.

Индустриализация в корне изменила такое положение. Старое мелкокрестьянское хозяйство было уничтожено и заменено крупным коллективным сельским хозяйством. Крестьяне массами пошли в города и на заводы, чтобы стать индустриальными рабочими. Усиленными темпами среди них стала распространяться грамотность и элементарные привычки городского жителя. Правда, этот процесс раскрестьянивания шел медленно и далеко не так гладко, как хотелось бы, но, тем не менее, сегодня Россия — это определенно не крестьянская страна, какой она была в начале XX века.

Сколько бы ни критиковали Советскую власть, но нельзя не признать того факта, что после трехсот лет самодержавия в России она впервые дала простому человеку хотя бы теоретическую возможность стать участником управления государством. Раньше этот путь был наглухо закрыт сословными и законодательными перегородками для подавляющего большинства населения. Революция сломала эти рамки и перегородки, и впервые в истории власть отражала позицию не узкого, одно-двухпроцентного слоя общества, а большей его части.

В ходе индустриализации это положение усилилось и укрепилось. Партия большевиков сильно выросла в численности и уже сама по себе стала представлять значительную часть населения страны. Вокруг нее группировались поддерживающие ее беспартийные граждане. Население стало сознательно участвовать в укреплении государства не только косвенно, через представительную власть, но и прямо — своим трудом, который награждался хорошими по тем временам заработками, но больше всего вознаграждался прославлением и продвижением вверх в обществе. Если сравнивать двух рабочих: русского при царе и советского при Сталине, то первый лучше был одет и лучше питался, но зато второй обладал очень широкими возможностями социального роста. Русский рабочий не обладал и десятой долей тех социальных возможностей, которые имелись у советского рабочего времен первой пятилетки»[201].

Осмелюсь уточнить сказанное моим другом и на 90 % единомышленником Дмитрием Верхотуровым. Сложилось не просто одно из цивилизованных обществ Земли. Сложилось общество цивилизованное — но по ряду параметров совершенно другое, чем на Западе.

Человек советского общества действительно имел огромные возможности для вертикальной мобильности (если не происходил из «бывших» и не был хоть в чем-то нелоялен). Но самое главное — он имел колоссальную социальную защищенность.

Безработицы не стало. Совершенно. Советский человек просто не мог нигде не работать, не получать хоть какую-то зарплату, не иметь хоть какого-то жилья. Он был беден в том смысле, что имел меньше вещей, худшие жилищные условия и более скверное питание, чем западный. Справедливости ради, он был обеспечен лучше, чем человек в любой колонии, и любого независимого не-западного общества — скажем, любого государства Латинской Америки, Эфиопии или Китая.

Но при этой скромной обеспеченности советский человек имел гарантию того, что у него будет скромное — но жилье, не деликатесная, но еда, не модная и не роскошная, но одежда. Чем дальше, тем больше советский человек был уверен в своих правах и все решительнее их отстаивал: «Мне полагается!»

Второй особенностью стало право на пользование благами цивилизации: медициной и образованием. Причем образование становилось чуть ли не обязанностью советского человека.

Самое ценное, что имеет в наше время рядовой человек, — это квалификация, здоровье и жилье. Так обстоит дело в Российской Федерации, так обстоит дело и «во всех цивилизованных странах». В начале 1990-х годов англичанка Карен Хьюит пыталась рассказать россиянам, как работает рыночная экономика. В частности, она писала, что британцы «работают всю жизнь, чтобы просто иметь крышу над головой»[202]. Что они очень боятся серьезно заболеть и что хотят получить и дать детям как можно лучшее образование.

Так вот — все эти вещи человек в СССР не покупал, а получал ДАРОМ. Доступ к этим ценностям был разный, в зависимости от места проживания, принадлежности к какой-то группе населения, образования, но только очень частично — дохода.

Вводилось обязательное начальное и среднее образование — 4-классное в селах, 7-летнее в городах. К 1940 году техникумы подготовили около 2 млн специалистов. Были освоены многие новые технологии. Сложилась и советская система высшего технического образования. До 1980-х 90 % вузов в СССР были технические. Но развивалась и система образования в целом.

По уровню обеспеченности врачами и медикаментами СССР уже в 1940 году приближался к уровню западных государств. Во время советско-нацистской войны 1941–1945 годов процент раненых, вернувшихся в строй, в СССР был даже выше, чем в нацистской Германии. Пленных нацистов поражал высокий уровень советской медицины и то, что большинство врачей были женщины.

К 1970-м годам по обеспеченности врачами СССР занимал первое место в мире: число врачей приблизилось к девятистам тысячам, а вся армия работников медицины составляет шесть миллионов[203]. На 10 тысяч населения число врачей колебалось от 29 до 54 человек[204].

Третьей особенностью советского общества стала колоссальная несвобода его членов. С 1930 года свободный переход рабочего с предприятия на предприятие был запрещен. Переходить можно — но если начальство разрешит. Были введены уголовные наказания за нарушения трудовой дисциплины и халатность. С 1931-го рабочие стали нести ответственность за ущерб, нанесенный оборудованию.

В 1932-м стало можно переводить рабочего с предприятия на предприятие без его согласия. Колхозный строй часто трактуют как «второе издание крепостничества». Но и рабочий в городе вовсе не во всем располагал собой. В том же году за кражу госимущества была введена смертная казнь.

27 декабря 1932 г. был восстановлен внутренний паспорт, который Ленин в свое время осуждал как «царистскую отсталость и деспотизм». А теперь Маяковский в своих «стихах о советском паспорте» восторженно пишет о том, какой он замечательный. И сравнивает советскую «краснокожую паспортину» с паспортами иностранных государств. «Забывая» уточнить, что у иностранцев-то паспорта не внутренние, а выдаются для выезда за границу…

Уже действует легендарная статья 58 УК РСФСР «Контрреволюционные преступления». 25 февраля 1927 ЦИК ввел «определения» уголовным кодексом контрреволюционных преступлений. Мало! Мало!

30 марта 1930 г. и 15 февраля 1931 г. ЦИК СССР принял, под руководством Калинина, «определения» преступлений против порядка управления. По ним к контрреволюционным элементам (КРЭ) были отнесены, лишены имущества и направлены на истребление в лагеря миллионы людей, не желавших вступать в колхозы, сдавать имущество и объявленных злостными неплательщиками государственных заданий.

7 апреля 1935 года Центральным Исполнительным Комитетом под руководством Михаила Калинина и Советом Народных Комиссаров был разработан и издан закон «О мерах борьбы с преступностью среди несовершеннолетних». По этому закону: «Несовершеннолетних начиная с 12-летнего возраста, уличенных в совершении краж, в причинении насилия, телесных повреждений, увечий, в убийстве или в попытках к убийству, — привлекать к уголовному суду с применением всех мер уголовного наказания».