Дивный новый мир финансов - Валентин Юрьевич Катасонов

и даже усиливаться. Ярким примером такого государственного капитализма сегодня является Китай, власти которого продолжают твердить, что они строят социализм.

Увы, попытки Сталина создать система систему народовластия не увенчались успехом, крепкого политического фундамента у новой модели экономики не было и на момент его смерти. К сожалению, наши обществоведы оказались не на высоте. Сталин много раз повторял одну и ту же мысль: «Без теории нам смерть». Обществоведы же продолжали пережевывать догматы марксизма-ленинизма, в том числе исторического материализма, а любые свежие идеи воспринимались партийно-государственным руководством как «ереси» и жестко карались. Даже дискуссии по «азиатскому способу производства» в то время, когда я стал преподавать в вузе (с середины 1970-х гг.), велись почти подпольно. Власти боялись этой темы — слишком уж прозрачны были параллели с современностью. В это время окончательно сложился опасный стереотип: государственное, значит — социалистическое. К сожалению, этот формально-юридический стереотип не преодолен и сегодня. Многие нынешние политики патриотической направленности ставят задачу национализации частной собственности на средства производства, полагая, что это автоматически решит многие социальные проблемы. Национализация — необходимое, но недостаточное условие построения в России справедливого общества и независимой экономики. Во время последнего финансового кризиса в США и Великобритании правительства указанных стран в целях спасения тонущих банков Уоллстрит и Лондонского Сити закачали в них громадные суммы бюджетных средств. Без особого афиширования была произведена национализация банковских гигантов. Но это была тактическая национализация, в интересах финансового капитала. После пика финансового кризиса государство стало выходить из капиталов банков.

Ставя стратегическую цель создания политической системы народовластия, Сталин решал и такую задачу, как «нейтрализация» чрезмерно активной роли партии в управлении экономикой страны. Он пытался преодолеть существовавшее «двоевластие», которое выражалось в том, что экономикой в 1920-1930-е гг. одновременно управляли и правительство, и партия. Такое «двоевластие» дезорганизовывало экономическую жизнь страны, снижало темпы индустриализации, размывало принцип личной ответственности. Сталину удалось сделать немало в деле преодоления «двоевластия». Партия незаметно отодвигалась от решения экономических вопросов, ей отводилась решающая роль лишь в двух сферах: формирование идеологии и подготовка (отбор) кадров для социалистического строительства. Но все вернулось «на круги своя» при Хрущеве.

Активное возвращение партийной номенклатуры к руководству экономикой началось с разгрома в 1957 году «антипартийной» группы. А в нее как раз входили такие фигуры, которые на тот момент были уже больше хозяйственными, чем партийными руководителями. Это Г. Маленков, Л. Каганович, М. Сабуров, Г. Первухин, В. Молотов. Затем, на втором круге «чистки», были убраны со своих постов такие талантливые хозяйственные руководители, как министр финансов А. Зверев, председатель правления Госбанка СССР А. Коровушкин и многие другие. Впрочем, «зачистка» хозяйственных руководителей началась даже не в 1957 году, а еще раньше. Речь идет о Л. Берии, арестованном и расстрелянном в 1953 г. Не берусь оценивать его как политика и партийного деятеля, но как хозяйственный руководитель он внес неоценимый вклад с создание «сталинской экономики».

В экономику возвращалось даже не «двоевластие», а «многовластие». При Сталине доминирующим был отраслевой принцип управления экономикой. Подавляющая часть министерств были отраслевыми. После смерти Сталина строгая вертикаль централизованного управления экономикой стала размываться. В 1957 г. Хрущев начал реформу управления народным хозяйством. Суть ее заключалась в резком усилении территориального принципа управления. Для этого создавались советы народного хозяйства («совнархозы» — СНХ) в так называемых «экономических административных районах» (всего — 105). Одновременно было ликвидировано большое количество отраслевых союзных министерств. В начале 1960-х гг. были созданы СНХ в союзных республиках, в 1962 г. учрежден Высший совет народного хозяйства СССР (ВСНХ). Реформа продолжалась практически до момента смещения Хрущева в октябре 1964 г.

Вертикаль государственного управления экономикой стала ослабевать также в результате сокращения набора плановых показателей, которые были обязательны для выполнения министерствами, главками, производственными объединениями и предприятиями. Число показателей народнохозяйственного плана при Сталине неуклонно увеличивалось. В 1940 г. оно составляло 4744, а в 1953 г. достигло 9490, т. е. удвоилось. Затем число показателей непрерывно сокращалось: до 6308 в 1954 г., 3390 в 1957 г. и 1780 в 1958 г. Кстати, против такого ослабления централизованного планирования выступала упомянутая выше «антипартийная группа». За сокращением числа показателей не было никакого серьезного научного и идеологического обоснования.

Как известно, никаких товарно-денежных отношений в группе отраслей «А» модель «сталинской экономики» не допускала. А вот Н.С. Хрущев это табу нарушил. При Сталине тракторы и сельскохозяйственная техника поступали из машиностроения не в колхозы, а на государственные машинно-технические станции (МТС). Колхозы были лишь пользователями этой техники на основе договоров с МТС. По настоянию Хрущева с 1957 года прекращается распределение сельхозтехники по МТС, а в 1958 году распускаются и сами МТС, техника передается на балансы колхозов. Постановлением Совмина СССР от 22 сентября 1957 года все орудия и средства производства сельскохозяйственного назначения включаются в систему товарно-денежных отношений. Как и предвидел Сталин, произошло сильное распыление средств производства в сельском хозяйстве, техника стала использоваться без полной загрузки, необходимого ремонта не производилось, техника начала быстро выбывать из эксплуатации. Это, в свою очередь, вызвало необходимость резко увеличить объемы производства такой техники. Одним словом, сплошные потери. Уже не приходится говорить о том, что далеко не все колхозы были способны выкупать у МТС, а затем покупать у производителей сельскохозяйственную технику.

Волюнтаристское решение Хрущева о ликвидации артелей (производивших значительные объемы некоторых потребительских товаров и услуг) привело к тому, что часть артельщиков вынуждены были уйти в «тень». Именно при Хрущеве появились так называемые «цеховики» («теневое» производство) и «барыги» («теневая» торговля), возник подпольный капитал. «Теневики» оказались востребованными, ибо в результате экономических «экспериментов» в стране возникли дефициты потребительских товаров в торговле. Число подобных «корректив», разрушавших модель «сталинской экономики», при Хрущеве, измеряется десятками.

Доламывался механизм «сталинской» экономики во времена экономической реформы А. Косыгина — Е. Либер-мана (1965–1969 гг.). Официальный старт реформе был дан постановлением ЦК КПСС и Совмина от 4 октября 1965 г. «О совершенствовании планирования и усилении экономического стимулирования промышленного производства». Об этой реформе написано много, отмечу коротко четыре принципиальных момента.

Во-первых, указанная реформа окончательно сделала разворот в сторону стоимостных показателей, а количество натуральных показателей даже по сравнению с хрущевскими временами резко сократилось. Это создало для предприятий возможность добиваться выполнения планов такими способами, которые не увеличивали, а, наоборот, снижали интегральный результат экономической деятельности в масштабах всей страны. Ориентация на валовые стоимостные показатели способствовала «накручиванию» предприятиями «вала», что окончательно уничтожала противозатратный механизм «сталинской экономики».

Во-вторых, от общественных форм распределения дохода (общественные фонды потребления, снижение цен в розничной торговле) начался переход к частногрупповым формам. Привязка денежных доходов работников к прибыли предприятия приводило незаметно к тому что принцип органического сочетания