Роковая кукла. Сборник фантастических романов - Клиффорд Саймак

— Лучше «украсть», так не возникнет дополнительных осложнений.

— Хорошо. После этого я потребую, чтобы он согласовал свои действия с Центральным бюро, прежде чем что-либо предпринимать. Я думаю, это заставит его на некоторое время сбавить обороты.

— Пап, — вмешался Джим, — ты ведь не станешь сообщать Представителю, что мы знаем об их антимиграционном заговоре, правда? Он сразу же позвонит Бичеру.

— Пока нет, он узнает об этом на городском собрании. Тогда он не сможет позвонить Бичеру — через два часа зайдет Деймос, — мистер Марлоу посмотрел на часы. — Скоро увидимся, ребята. А сейчас нам надо заняться делом.

Когда они вошли, доктор Макрей поднял глаза:

— Мэгги, забаррикадируй дверь! — крикнул он. — Здесь два опасных преступника.

— Здрасте, док.

— Входите и располагайтесь. Рассказывайте.

Прошел целый час, прежде чем Макрей сказал:

— Хорошо, Фрэнк. Теперь, я думаю, пора тебя осмотреть. Джим, потом твоя очередь.

— Со мной все в порядке, док.

— Сделай-ка еще кофе, пока я буду заниматься Фрэнком.

В комнате было полно новейшего диагностического оборудования, но Макрей им не пользовался. Он задрал Фрэнку голову, велел ему сказать «а-а-а-а», простукал его грудь и послушал сердце.

— Будешь жить, — заявил он. — Любой пацан, сумевший стопом добраться из Сёртиса до Чаракса, проживет долгую жизнь.

— «Стопом»? — удивился Фрэнк.

— Пробираться попутным транспортом. Это выражение давным-давно вышло из употребления. Теперь ты, Джим.

С ним он разделался даже еще быстрее. После этого три приятеля вернулись к прерванной беседе.

— Я хочу подробнее узнать о ночи, что вы провели в кочане капусты, — заявил док. — С Виллисом понятно: любой исконный обитатель Марса может поджать хвост и в течение неопределенно долгого срока жить без воздуха. Но, по всем законам, вы оба должны были задохнуться. Растение полностью закрылось?

— Ну, да, — подтвердил Джим и рассказал о происшествии подробно. Когда он упомянул про фонарик, Макрей прервал его.

— Постой, постой. Ты не говорил о нем раньше. Фонарик спас ваши жизни, сынок.

— Как? Почему?

— Фотосинтез. Ты осветил зеленый лист и он не мог не поглощать углекислый газ, выделяя при этом кислород, точно так же, как ты не мог не дышать.

Доктор посмотрел на потолок; он что-то подсчитывал и его губы шевелились:

— В любом случае, очевидно, было очень душно, — площадь поверхности зеленых листьев там слишком мала. А какой у вас был фонарь?

— Джи. И. — «Полуночное солнце». Было жутко душно.

— «Полуночное солнце» обладает достаточно мощной спиралью, чтобы выполнить этот трюк. Отныне, если соберусь куда-нибудь дальше, чем за двадцать футов от крыльца, возьму с собой такой же. Это хорошая штукенция.

— Что я по-прежнему не в состоянии понять, — сказал Джим, — так это, как я мог всего за три или четыре часа посмотреть фильм, в котором отснята вся наша совместная с Виллисом жизнь — минута за минутой, без каких-либо пропусков.

— Этот вопрос, — медленно сказал доктор, — отнюдь не так загадочен, как другой: почему тебе это показали?

— А?

— Я тоже об этом думал, — сказал Фрэнк. — Ведь Виллис не слишком важная персона… спокойно, Джим! Зачем было нужно демонстрировать Джиму его биографию? Что вы думаете об этом, док?

— Единственное, имеющееся у меня объяснение этому столь невероятно, что я, пожалуй, оставлю его при себе. А что касается времени, Джим, — ты можешь придумать какой-либо способ для записи чьих-то воспоминаний?

— Нет.

— Я пойду дальше и однозначно заявлю, что это невозможно. Ты утверждаешь, что видел то, что Виллис помнил. Это говорит тебе о чем-нибудь?

— Нет, — признался Джим, — теперь я совершенно ничего не понимаю. Но я действительно видел это.

— Вне сомнения — потому что видение происходит в мозгу, а не в глазах. Я могу закрыть глаза и «увидеть» Великую Пирамиду, мерцающую под пустынным солнцем. Я могу увидеть ослов и погонщиков, кричащих на туристов. Видишь их? Черт возьми, я могу почувствовать их запах — но только в собственной памяти. Вернемся к тому, что я сказал, Джим. Когда единственная версия объясняет все факты, ты должен принять ее. Это гипноз.

— Но, но… — Джим был просто вне себя; казалось, что задета самая интимная часть его личности, — но я действительно видел это, говорю вам. Я был там.

— Я присоединяюсь к доку, — сказал ему Фрэнк. — На обратном пути тебе все еще мерещилась всякая ерунда.

— Тот старичок поступил так, чтобы доехать вместе с нами; если бы ты раскрыл глаза пошире, ты бы увидел его.

— Полегче там, — предостерег доктор. — Если вам, дуралеям, хочется подраться, идите на улицу. Вам не приходит в голову, что каждый из вас может быть прав?

— Что? Как это так? — возразил Фрэнк.

— Я не люблю лишних слов, но вам скажу. Я прожил достаточно долго, чтобы понять: человек жив не хлебом единым, и любой жмурик, которого я вскрываю, — это не сам человек. Материализм — самая нелепая из всех философий. Ну, хватит об этом.

Фрэнк снова хотел было что-то возразить, когда дверной сигнал сообщил о приходе посетителей — вернулись родители мальчиков.

— Заходите, заходите, джентльмены, — прорычал доктор, — вы как раз вовремя. Мы совершаем вылазку в бездны солипсизма. Взойдите на кафедру и примите участие. Кофе?

— Солипсизм, вот как? — сказал мистер Саттон. — Френсис, не обращай внимание на старого язычника. Слушай то, что говорит тебе отец Клэри.

— Он и так не обращает на меня внимания, — ответил Макрей. — У пацанов хорошая защитная реакция. Вам удалось разобраться с господином Главным Палачом?

Мистер Марлоу хмыкнул:

— Из Крюгера можно веревки вить.

Собрание колонистов было назначено на вечер того же дня в конференц-зале административного здания, находившегося в центре похожего на звезду архитектурного комплекса. Мистер Марлоу и мистер Саттон, организовавшие собрание, появились раньше всех и обнаружили, что дверь помещения заперта и два крюгеровских исполнителя стоят при входе. Мистер Марлоу решил не вспоминать о том, что всего несколько часов тому назад они пытались арестовать Фрэнка с Джимом; он поздоровался и спокойно сказал:

— Хорошо бы открыть дверь. Сейчас начнут подходить люди.

Исполнители не двинулись с места. Старший из них, по фамилии Дамонт, заявил:

— Собрания сегодня не будет.

— Что? Это почему?

— Приказ мистера Крюгера.

— Он объяснил причину?

— Нет.