Бронзовая Жница - Ирина Орлова
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
— Пусть будет твоё, — сказал он. — Каскару меньше достанется, а ты всегда употребишь на благое дело.
— Спасибо, но мне не нужно…
— Нужно. Купишь ещё лопату, — пошутил он с грустной улыбкой. — Ну же, иди.
— Я ещё приду к тебе, Морай, — дрожа мелкой дрожью, прошептала жрица и погладила его по обветреной щеке. — Я ещё приду.
— Хорошо. Только иди, — попросил Морай и поцеловал её ещё раз. Тогда она, собравшись с духом, покинула его покои.
Он остался один дожидаться кузена.
***
Эйра знала, что ей больше не доведётся жить в Покое. Поэтому она собрала все свои пожитки в сумку; надела на себя много слоёв подаренной марготом одежды, сверху накинув обещанный им плащ из врановых перьев; и ушла из особняка.
Сердце её болело. Мокрые от слёз щёки замерзали в утреннем бризе. Она стискивала букет ароматных маттиол и постоянно прижимала их к своему носу.
«Я сделала это для тебя, мой тёмный супруг», — повторяла она, нетвёрдо шагая по светлеющему лесу мимо Лордских Склепов. — «Я могла сказать ему, чтобы он жил; но сказала, что он должен уйти. Я сделала это. Сделала ради тебя…»
Неслышный плач душил её. И идти было тяжело. Даже несмотря на то, что речь шла, в сущности, о святом — о последнем желании Морая — она не имела сил приступить к исполнению сразу же. Она задержалась на лесной тропе и села прямо у дороги, пытаясь успокоить себя.
«Хоть бы не дрожали плечи», — думала она. — «Я плачу так, как может плакать влюблённая женщина, что стала палачом своему избраннику. Но ведь мой избранник лишь ты, Схаал».
Слёзы от этого не делались слабее. Всхлипывая, она сидела и слушала, как трещат кузнечики слева и справа от неё.
Один из кузнечиков зашуршал по тысячелистнику, что был прямо у неё под ногами. Эйра, поддавшись детскому рефлексу, схлопнула обе руки вокруг него — и поймала стрекотуна.
Тот смолк. Девушка чувствовала, как он плутает по её ладоням и ищет выход.
— Скоро наступят холода, — прошептала она. — И ты погибнешь. Но, пока ты живёшь, ты стрекочешь. Не зная, какой из дней станет для тебя последним.
Величие и спокойствие смерти немного утешили жрицу. Она раскрыла ладони — и кузнечик стрелой вылетел в придорожную траву.
«Мы всем там будем», — напомнила она себе и неловко поднялась на ноги. — «Трое правят миром мудро. Аан ведает над живыми, королями и воинами; Разгал — над зверьми и бурями; а Схаал — над теми, чей час настал. В царстве Троих нет места чудесам, но в предопределённости есть прекрасная, погибельная правда. И я принимаю её с любовью, как принимала всегда».
Она вновь прижала к носу пучок маттиол. И застыла, услышав шорох в кустах. Невидимые гьеналы приближались, присматриваясь к ней. Падальщики наблюдали.
«Кто там?» — думала она. — «Дети Шакали, гривастые псы цвета серебристых тисовых веток? Вы кровь Долины Смерти, что всегда бежит по её венам. Мы с вами ходим по одной и той же тьме».
Осознание того, что её могут попробовать на зуб, заставило Эйру подняться. Она поднялась и побрела вверх по тропе.
«Здесь холодно», — думалось ей. — «Но где-то там, в моих родных краях, нынче светит солнце. Люди идут исцелять свои тела и души, окунаясь в священный Источник… и их чужеземный бог дарует им то, что они просят. Бывают ли другие боги? Бывают ли боги милосерднее?»
Она поёжилась и постаралась унять свои сомнения. Здесь им было не место.
Вступить в жилище даже мёртвого дракона было испытанием храбрости. Но Эйра поборола своё благоговение и упрямо пересекла участок выжженой земли перед зевом пещеры. Мрак грота поглотил её.
Первая косточка хрустнула под сапогом. Эйра замерла. Звук разлетелся и отразился от стен, и ей показалась, что тьма ожила.
Но нет — когда глаза чуть привыкли, она увидела лишь чёрную махину. Мёртвый Скара был неподвижен.
Тогда жрица поставила сумку рядом с тем местом, где начинались кости, и разожгла свою колдовскую свечу.
В полном штиле пламя горело ровно. Потрескивал фитиль. Она смотрела на него и думала — что ей спросить?
«Как ты теперь?» — неловко подумала она. — «Вряд ли он ответит мне. Драконья душа покидает тело очень медленно, и сейчас он меж жизнью и смертью. Схаал не может забрать его к себе — но всё равно пребывает рядом, чтобы отделить его от мира смертных».
Вдруг огонёк дёрнулся влево. И мимолётно обрисовал круг — против часовой стрелки.
И снова влево.
Эйра подобралась.
«Драконья душа — очевидно, не то, что людская», — объяснила она себе. — «Поэтому огонёк идёт влево».
Она огляделась. Сюда едва долетал свет блеклого утра. Вязкий мрак заполнял грот, и её дыхание возвращалось ей взволнованным эхом.
Может это означало присутствие не дракона. А чего-то большего.
«Смерть Морая — здесь. Смерть — здесь».
Она проделала долгий путь и пришла к этому.
Эйра с дрожью в коленях опустилась на землю. Склонила голову перед кучей костей. Её дыхание сбилось, но разум наконец прояснился.
Тёмный супруг ожидал её возле поверженного зверя. Высокая коса в руках его замерла, готовясь пожать драконью душу.
Оставалось лишь узреть его лицо.
Эйра сунула руку в сумку, вытащила пару листьев змееголовника. Потёрла их перед носом. Ни единого призрачного голоса не потревожило её разум; вокруг расползалась лишь звенящая тишина.
Огонёк потянул вперёд. И вновь дёрнулся влево.
«Зовёт меня туда, к венцу этого монумента из костей», — подумала она и без колебаний вытряхнула себе в рот последние капли поганого зелья.
Пламя всё стлалось и стлалось, зовя её наверх, к Скаре.
Действие кадавриков оказалось мгновенным; мир теней словно ждал её. Быстро, как никогда до этого, множество душ прорезалось сквозь темноту. Они блуждали дырчатым туманом, заполняя всю пещеру; но не нападали на неё. Шелест зазвучал в ушах. Образы расплылись. Но Эйра отчётливо видела вытянутые молочно-белые фигуры, сквозь которые просвечивала туша Скары. И жуткие огоньки в месте глаз.
Она занесла ногу над костями — и увидела, что те шевелятся. Из-под раздавленных белых осколков полезли могильные жуки. Закопошились черви, что доселе казались костями. Морок то был или правда — не имело значения.
Шаг, ещё шаг — и костей уже не осталось под подошвами. Вся груда оказалась соткана из шевелящихся трупных насекомых. Эйра ступала по ним наверх, склоняя голову. Только таким ковром могла быть устлана дорога к Королю Разложения и Владыке Мёртвых.
