Лучшее за год XXV.I Научная фантастика. Космический боевик. Киберпанк - Гарднер Дозуа

Я двинулся вперед, дулом своего орудия приподнял одно из щупалец; оно безвольно шлепнулось обратно. «Пенни Ройял», — решил я. Он распластался по металлическим балкам и фрагментам каких-то механизмов. Уткотрёп повернул голову, словно впервые заметив меня, но не выказал никаких признаков агрессии; признаков могучего внеземного интеллекта я тоже не заметил. Я решил, что эксперимент не удался или, скорее, был каким-то образом прерван. «Что-то вмешалось», — так сказала Джел. Однако я краем глаза следил за существом, пока искал ячейку; наконец я ее нашел. Она была сожжена, но я все равно сунул ее в карман — ведь это была моя находка, а не болванка, которую Агентство подсунуло нашей археологической машине.

Вернувшись в соседнюю комнату, я снял с Джин костюм и надел его.

— Ульрисс, теперь мы можем поговорить.

— А, вы все еще живы, — приветствовал меня ИР. — А я уже сочинял вам некролог.

— Ну ты просто ходячий сборник анекдотов. Ты это знаешь?

— Я сгораю от любопытства, но пытаюсь скрыть его за шутками.

Я объяснил ему положение дел, и он ответил:

— Я связался с линкором Правительства, который мы видели, и дал ему наши координаты.

— И что, нам следует оставаться здесь?

— Агентство хочет задать вам несколько вопросов, но я не вижу причин, по которым нам следует с ними встречаться. Пусть их сотрудники сами нас найдут.

— Совершенно верно, — согласился я.

Я подобрал еще несколько вещиц, среди них оружие голема, и собрался на корабль; и тут, оглянувшись, я заметил уткотрёпа, скрючившегося позади, в туннеле.

— Косят долбить, — сообщил он мне.

Шагая обратно по коридору, который привел меня в эту адскую дыру, я постоянно оглядывался на огромное существо. Уткотрёпы вроде бы не едят людей — они их просто жуют, а затем выплевывают. Этот уткотрёп шел за мной, как потерявшийся щенок, и всякий раз, когда я останавливался, он тоже останавливался и садился на зад, время от времени изрекая какую-нибудь бессмысленную фразу. У меня невесть откуда возникло устойчивое ощущение, что это существо не причинит мне вреда, хотя моя подготовка и опыт восставали против этого. Я покачал головой. Смех, да и только. «Ну, не важно, — подумал я, — у шлюза оно отстанет».

Когда я добрался до шлюза и стал закрывать внутреннюю дверь, большая черная лапа схватилась за нее и снова открыла. Я поднял оружие, навел его на россыпь глаз, но почему-то не смог нажать на курок. Уткотрёп вошел в шлюзовую камеру и сел на пол; я мог потрогать его, а мог разнести в клочья, если бы он попытался дотронуться до меня. Что мне было делать? «Если открыть внешний люк, — подумал я, — существо погибнет». Прежде чем я успел сообразить, как поступить, разветвленная лапа потянулась к внутренней двери и закрыла ее, а вторая лапа потянула за ручку внешней, и давление выбросило нас в туннель.

Я сделал открытие: уткотрёпы могут существовать в вакууме… или, по крайней мере, один из них.

Потом, когда я приказал Ульриссу открыть дверь в мой тесный трюм, уткотрёп, переваливаясь, покорно вошел внутрь. Тогда я подумал, что кое-что из ячейки памяти осело у него в мозгу. Может быть, я и ошибаюсь, но этот уткотрёп явно вел себя не так, как его сородичи с Масады.

Я обнаружил также, что уткотрёпы едят сырой искусственный бекон.

Я держу в руках сожженную ячейку памяти и размышляю о том, что могло в ней содержаться, и о том, что означает эта находка. Существование хранилища сознания афетера противоречит предполагаемому факту самоуничтожения этой расы. Раса, стремившаяся к самоуничтожению, не могла породить межпланетную цивилизацию, так что тьма, должно быть, накрыла их в последние годы истории. Афетер, чьи воспоминания и личность были зафиксированы в этой ячейке, не мог быть одним из тех, кто хотел разрушить цивилизацию, верно?

Я везу уткотрёпа обратно на Масаду — я совершенно уверен, что он хочет этого. И уверен также, что отправка его в другое место ни к чему хорошему не приведет.

Тед Чан

Торговец и врата алхимика

Появление Теда Чана среди писателей-фантастов не прошло незамеченным, хотя он опубликовал всего лишь пять произведений в таких изданиях, как «Omni», «Azimov's Science Fiction», «Füll Spectrum 3», «Starlight 2» и «Vanishing Acts». Первый же рассказ «Вавилонская башня» («Tower of Babylon») в 1990 году получил премию «Небьюла», третий, «Понимание» («Understand»), в 1991 году завоевал премию журнала «Asimov's Science Fiction», а его автор стал лауреатом премии Джона Кэмпбелла как лучший молодой писатель. После 1991 года Тед Чан несколько лет не печатался, но в 1998 году произошло его триумфальное возвращение с повестью «История твоей жизни» («Story of Your Life»), которая в 1999 году принесла писателю еще одну премию «Небьюла». С тех пор его произведения публикуются регулярно: 2000 год — рассказ «Семьдесят две буквы» («Seventy — Two Letters»), вошедший в число финалистов премии «Хьюго» и Всемирной премии фэнтези; 2001 год — рассказ «Ад — это отсутствие Бога» («Heils Is the Absense of God»), удостоенный премий «Хьюго» и «Небьюла»; 2002 год — повесть «Тебе нравится, что ты видишь?» («Liking What You See: A Documentary»). В том же году увидел свет первый сборник рассказов Чана «Истории твоей жизни» («Story of Your Life and Others»), получивший премию журнала «Locus» как лучший сборник года. Последняя работа автора — притча «Торговец и врата алхимика». Любопытно будет следить за творчеством этого писателя, которое может стать одним из величайших явлений в литературе нового века. Тед Чан живет в Киркленде, штат Вашингтон.

В представленном ниже рассказе, хитроумном и затейливом, автор показывает нам, что, шагнув через ворота, можно оказаться в любом месте, но не всегда там, где тебе хочется…

О всемогущественный калиф и повелитель правоверных, я недостоин лицезреть твой лучезарный облик, ни один смертный не может надеяться на большую милость, сколь он ни прожил бы. История, которую мне предстоит поведать, воистину необычна, и будь она нанесена татуировкой в уголке человеческого глаза, то и тогда это диво не затмило бы чудесных событий, описанных в ней, ибо они служат предостережением тем, кто готов слушать, и уроком тем, кто готов его усвоить.

Меня зовут Фувад ибн Аббас, и родился я здесь, в Багдаде, Городе Мира. Отец мой торговал зерном, а я почти всю жизнь поставлял тонкие ткани: шелк из Дамаска, лен из Египта и шитые золотом платки из Марокко. Дело мое процветало, но на сердце лежала печаль, и ничто не могло ее утолить — ни роскошь в доме, ни милостыни беднякам. Теперь же я стою перед тобою без единого дирхема в кошельке, но в душе моей царит покой.

Аллах — начало всех начал, но с твоего позволения, великий калиф, я начну свой рассказ с того дня, когда решил прогуляться по району кузнецов. Я искал подарок одному человеку, с которым собирался заключить сделку, и, по слухам, серебряный поднос мог бы прийтись ему по вкусу. Побродив полчаса, я обратил внимание на то, что в одной из больших лавок на рынке появился новый хозяин. Место для торговли было очень выгодное и стоило, видимо, недешево, поэтому я решил войти в лавку и посмотреть, чем там торгуют.