Новаторы - Ю. Кулышев
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Больше всего огорчало Луриня полное равнодушие Савельева к работе: все из-под палки. Сколько раз говорил ему:
— Сам пока не понимаешь еще, какой радости себя лишаешь. Мать кормить тебя до твоей старости не будет. А работать без любви к делу — та же каторга. Полюбишь дело — будешь на работу как на праздник ходить…
Не один месяц прошел, прежде чем Язеп Язепович смог облегченно вздохнуть: лед тронулся, и в Савельеве что-то пробудилось: стал собраннее, спокойнее. Видно: старается не отстать от других. Может быть, сильнее всяких слов подействовало общецеховое собрание, на котором много хвалили бригаду за то, что перевыполнила она задание первого года пятилетки.
С осени 1971 года, после отчетно-выборного собрания, на котором Язепа Язеповича выбрали в заводское партийное бюро, число подопечных у него увеличилось во много раз. Луриню поручили шефствовать над заводской комсомольской организацией. Теперь он участвует во всех делах заводской молодежи. Приходит на собрания и заседания бюро, чаще сидит молча, слушает, чтобы потом что-то подсказать, посоветовать Николаю Червякову. Но о чем бы они ни говорили, член партийного бюро Язеп Язепович обязательно сведет разговор к человеку, к тому, как важно помочь раскрыться в труде каждой личности. Принцип, от которого никогда не отступает сам. В этом, наверное, и кроется сила коммуниста Язепа Луриня.
ВАЛЕНТИНА ГАГАНОВА
Л. Рогачевская
13 октября 1958 года, в тот самый день, когда рабочие депо Москва-Сортировочная вырабатывали заповеди бригад коммунистического труда, в тот же день Валентина Гаганова оставила передовую бригаду и перешла в отстававший коллектив цеха.
Встретили ее настороженно. Людмила Шибалова, прежний бригадир, смотрела на пришелицу исподлобья, скривив тонкие губы. Валентина знала, что накануне мать Люси прибегала в фабком и истерично кричала, что ее дочь незаслуженно обидели и что Людмила может с горя на себя и руки наложить. Были в бригаде и такие, которые прямо говорили:
— Ишь начальница заявилась! Покрутится, да и уберется к своим показательным.
Но вот все на местах, и работа началась. Поначалу все шло хорошо. Закончили первую шпулю прядильщицы Семенова и Борисова и отошли отдыхать к окну. К машинам подошли съемщицы — сияли продукцию. Теперь они отдыхали, а прядильщицы вернулись к станкам. Неплохо на первых порах шли дела у Нины Львовой. Она, правда, закончила позже, но пока нити не рвались. А у Альбины Ивановой явно не ладилось. Девушка металась от станка к станку, едва-едва успевая завязывать обрывающиеся нити.
— Людмила, ты помогла бы Але, — сказала Гаганова. — Ведь ты же сейчас свободная.
Шибалова вызывающе посмотрела на нового бригадира:
— Это не мое дело. Моя забота пряжу снимать, вот это с меня и спрашивай!
Валентина поспешила к Ивановой: завязала одну, другую нить, опустила планку — первый съем. К станкам подошла Женя Панкова, произвела съем и, напевая, отошла к окну. А в это время что-то испортилось у Нины Львовой.
— Рая, помоги Нине, — на ходу бросила Гаганова, сама направляясь к машинам Борисовой, которая заканчивала уже вторую шпулю.
— Я съемщица, а не прядильщица, — услышала Валентина в ответ.
Больно сжалось сердце у Валентины, вспоминалась прежняя бригада, слаженная, как часовой механизм. Так и работали до перерыва: одни, как свободная минута, отдыхают у окна, другие суетятся, мешая друг другу, ссорятся. Альбина Иванова плакала.
«Трудно будет», — подумала Гаганова.
В обеденный перерыв, когда девушки ушли в столовую, Гаганова внимательно осмотрела машины. Как они запущены! Механизмы загрязнены, разлажены, много веретен кривых, иные совсем не действуют. Нет хозяйского глаза. Особенно никудышними оказались станки Али Ивановой.
«Со станками-то я справлюсь, — решила Гаганова, — завтра же поговорю с помощником мастера, а вот девчата?»
После перерыва работа протекала в том же темпе. Правда, Валентина теперь старалась работать за троих: и как прядильщица, и как съемщица, и как бригадир-планочница. Это сразу же заметили девушки и уже не так враждебно смотрели на нее. Аля же, не стесняясь, звала:
— Валентина, помоги, пожалуйста, опять нить оборвалась.
«Справлюсь, обязательно справлюсь», — решила Гаганова.
После смены состоялось заседание цехового комитета. Первый вопрос — «Сообщение бригадира-планочницы 1-го прядильного цеха тов. Гагановой В. И. о новом пути повышения производительности оборудования на отстающих участках». Валентина рассказывала о первом дне работы новой бригады:
— Сейчас нужно обеспечить бригаду сырьем и отрегулировать оборудование, и я думаю, что тогда бригада подтянется.
— Почин Гагановой, — сказал заведующий прядильной фабрикой Илья Георгиевич Трабер, — новый, хороший почин. Его следует широко распространять.
Легче стало на сердце у Валентины, но сомнения все же не покидали.
На следующий день в обеденный перерыв она разыскала помощника мастера и начала без вступлений:
— Если бригада отстающая, так к ней и торопиться не надо? Это же не машины, а гробы.
— Я же не отказываюсь, — ответил тот. — Девчата Шибаловой не следили за станками, запустили их.
— Давай вместе поправлять, — сказала Гаганова.
После смены Валентина предложила девчатам остаться. Без охоты откликнулись они на это предложение.
— Живем далеко, когда еще домой приедем.
— В магазин сходить надо.
— А я в кино собралась.
Но новый бригадир был непреклонен. Всем так всем оставаться.
— Работаем мы вместе уже два дня, — начала, волнуясь, Гаганова, — и теперь точно можно сказать, почему бригада отстает. Нет слаженности и взаимопомощи. Нельзя сказать, что вы не умеете правильно выполнять рабочие приемы или что вы бездельничаете. Как будто бы все трудятся так, как надо. Но делается все медленно, недружно, вроде бы каждый за себя.
Валентина остановилась, посмотрела на притихших девчат и продолжала:
— Отсюда и результаты: Борисова и Семенова меняют катушку с ровницей за 8–9 секунд, а Львова и
