ПРЕСЛЕДОВАНИЕ ПРАВЕДНОГО ГРЕШНИКА - Элизабет Джордж

— Потому что в этом не было ничего мучительного, — сказала Хлоя. — По крайней мере, для меня.

— Дорогая, может быть, ты покажешь им камеру? — спросил сэр Адриан жену. — А я пока спущусь к детям и скажу, что мы вскоре присоединимся к ним.

— Конечно, — ответила она. — Инспектор, констебль, прощу следовать за мной.

С неизменной грациозностью она поднялась с дивана, вышла из кабинета и поднялась по лестнице на два пролета вверх, ведя за собой полицейских, а сэр Адриан спустился к гостям сказать пару слов своим отпрыскам. Над общим гулом веселья раздавались ироничные голоса, поющие: «Мне не удается забалдеть от шампанского».[72]

Леди Битти привела детективов на верхний этаж особняка. Из недр стоявшего в коридоре старого платяного шкафа она извлекла ключ и открыла одну из дверей. В сопровождении полицейских она вошла в комнату и включила тусклый светильник.

— Поначалу он действительно хотел лишь болезненных наказаний, — пояснила она, — и хотя я, честно говоря, считала это несколько странным, но согласилась помочь ему. Била его линейками по ладоням, тростью по ягодицам, ремнем по ногам. Но через несколько лет ему захотелось большего, и дело кончилось тем, что мне не хватило сил… В общем, он уже все объяснил. Во всяком случае, их сеансы проходили именно здесь — там же, где мы с ним занимались этим же, пока я еще могла.

Так называемая камера была устроена из нескольких комнат, первоначально служивших спальнями для слуг. Внутренние перегородки комнат были сняты, стены обиты войлоком; была установлена система вентиляции, заменившая окна, которые пришлось закрыть глухими ставнями для защиты от любопытных взоров. В итоге супруги Битти создали некий фантастический мир, сочетавший в себе черты директорского кабинета, операционной, темницы и средневековой пыточной камеры. Ряд шкафов поднимался вдоль стен к самому потолку, и леди Битти открыла их, чтобы показать разнообразные костюмы и «средства наказания», применяемые по отношению к сэру Адриану.

Теперь становилось понятно, почему дочери Мейдена ничего не нужно было приносить с собой в дом, кроме желания оказать некоторые услуги сэру Адриану и получить за них хорошую оплату. Ассортимент костюмов в шкафах включал как грубые шерстяные монашеские облачения, так и формы тюремщиц, укомплектованные дубинками. Там имелись, разумеется, и более традиционные наряды, ассоциирующиеся с садомазохистскими играми: красные и черные обтягивающие одежды из эластичной ткани, кожаные костюмы и маски, разнообразные туфли на шпильках. А пыточные приспособления, то есть «средства наказания», были разложены так же аккуратно, как антикварные хирургические инструменты в кабинете сэра Адриана. Вся коллекция для выполнения болезненных и унизительных процедур была собрана в одном месте, так что Николь могла приходить на сеансы налегке.

За годы службы в полиции Линли, конечно, повидал много подобных мест. Но всякий раз, когда он думал, что его уже ничем не удивишь, жизнь опять преподносила ему сюрпризы. И в данном случае его выбило из колеи не само по себе наличие подобной пыточной камеры в особняке Битти, а то, как относились ко всему этому супруги Битти, и особенно жена. Она могла бы с тем же спокойствием показывать им современную кухню, напичканную всякими приборами и устройствами бытовой техники.

Хлоя, видимо, почувствовала их удивление. Глядя со своего места у двери на Линли, с изумлением взиравшего на содержимое шкафов, и наблюдая за Нкатой, который бродил по комнате с совершенно обалдевшим видом, вероятно живо представляя себе варианты применения этих нарядов и принадлежностей, она тихо сказала:

— Я не стала бы участвовать во всем этом, если бы у меня был выбор. Меня вполне устраивала традиционная семейная жизнь. Но порой любовь заставляет нас идти на компромисс. И когда мой муж объяснил, почему это так важно для него… — Она обвела комнату рукой, суставы которой распухли от болезни, сделавшей неизбежным вхождение Николь Мейден в тайный мир семьи Битти. — Потребность есть потребность, от нее никуда не деться. Но пока такая потребность ограничена рамками семьи, она не может повредить нам в глазах общества.

— А вас не расстраивало, что эту потребность удовлетворяет посторонняя женщина?

— Мой муж любит меня, в этом я никогда не сомневалась.

Линли с трудом поверил ее словам.

Сэр Адриан присоединился к ним, сказав жене:

— Милая, тебя ждут внизу. Молли не выдержит и пяти минут, если не позволить ей открыть подарки.

— Но может быть, ты тоже…

Они понимали друг друга почти без слов, как давно живущая вместе супружеская пара.

— Как только закончу здесь. Я скоро подойду.

Когда она ушла, сэр Адриан помедлил немного и тихо сказал:

— Есть один момент, о котором мне не хотелось говорить при Хлое. Не стоило лишний раз огорчать ее.

Нката вновь приготовил свою записную книжку, а Линли, обдумав последние слова хирурга, сказал:

— В течение лета вы часто звонили Николь на пейджер. Но поскольку она не могла оказывать вам обычные услуги, так как находилась в Дербишире, то я подозреваю, что ваше «соглашение» было чем-то большим, чем вы готовы были рассказать при жене.

— Вы очень проницательны, инспектор. — Битти закрыл дверь камеры. — Я влюбился в нее. Не сразу, разумеется. Мы же почти не знали друг друга. Но через месяц или два до меня дошло, какие сильные чувства она во мне пробудила. Поначалу я убеждал себя, что это всего лишь связано с моими склонностями: новая женщина исполняет экзекуции, усиливающие мое возбуждение, и мне хочется все чаще испытывать это возбуждение. Но увлечение переросло в нечто большее, потому что Николь оказалась нужна мне гораздо больше, чем я полагал. Поэтому мне захотелось удержать ее. Мне захотелось этого больше всего на свете.

— Удержать ее в качестве вашей жены?

— Я люблю Хлою. Но в жизни человек испытывает разные виды любви — возможно, вы это уже знаете либо узнаете со временем, — и я эгоистично надеялся испытать их. — Он бросил взгляд на деформированные ногти на своих пальцах. — К Никки я испытывал сексуальное влечение, влечение того рода, что связано с физическим обладанием. Животную страсть. С другой стороны, моя любовь к Хлое вмещает всю историю наших с ней отношений. Когда я понял, что у меня появилась иная любовь к Никки — сексуальное влечение, которое постепенно стало моей навязчивой идеей, — то убедил себя в естественности такого чувства. Она превосходно удовлетворяла мои потребности. Охотно выполняла любые, самые изощренные мои желания. Но потом я осознал, что господство для нее далеко не главное, и мне…

— И вам стало трудно мириться с тем, что у нее есть и другие клиенты.

Битти улыбнулся.

— Интуитивная догадка. Да, вы весьма проницательны.

Николь приезжала в Болтонз как минимум пять раз в неделю, сообщил им Битти. Частоту их сеансов он объяснял Хлое напряженной обстановкой на работе, где молодые доктора и новые достижения в области медицины настолько повысили уровень его тревожности, что помочь могли только истязания. И в этом, кстати, была изрядная доля правды.

— Осознав всю силу моего увлечения, я сказал Никки, что мне хотелось бы всегда иметь ее в моем распоряжении, — признался он.

— Однако реальная жизнь оказалась, видимо, несколько сложнее?

— Реальность оказалась крайне простой. Я не смог смириться с мыслями о том, что Никки доставляет другим те же радости, которые она доставляет мне. Мысли о других ее партнерах, кем бы они ни были, быстро превратили мою жизнь в ад. Я совсем не ожидал того, что буду испытывать подобные чувства к проститутке. Но ведь, заключая с ней соглашение, я не представлял, что она может стать для меня гораздо более важным человеком, чем проститутка.

Ничего не сказав жене, сэр Адриан предложил Николь заключить особый договор. Он обещал предоставить ей такие условия, о каких она вряд ли даже мечтала: обещал оплачивать квартиру, дом, номер в отеле или загородный коттедж. Все, что угодно, лишь бы она постоянно была в его распоряжении.

— Я сказал ей, что мне больше не хочется стоять в очереди или заранее записываться на встречи, — признался Битти. — Но если мне хотелось иметь возможность общаться с ней в любое время, то я должен был обеспечить ей соответствующее положение.

Квартира в Фулеме предоставила ей такое положение. И поскольку всегда именно Николь приходила к сэру Адриану, а не наоборот, то он не придал особого значения просьбе разрешить ей жить там вместе с подругой, чтобы та скрашивала ее одиночество в то время, когда он не будет нуждаться в ее услугах.

— Меня это вполне устраивало, — сообщил он полицейским. — Я хотел лишь, чтобы она находилась в моем распоряжении, когда бы мне ни вздумалось позвонить ей. И первый месяц все шло хорошо. Я вызывал ее по пять-шесть раз в неделю. Иногда дважды в день. Я звонил ей на пейджер, и через час она уже являлась ко мне. Мы проводили вместе столько времени, сколько мне хотелось. Наше соглашение прекрасно работало.