Генезис - Кирилл Клеванский

С этими словами он сорвал с себя защитный кулон и бросил его на землю. Капля хрусталя, сверкнув на прощание, затерялась в высокой траве.

— О, не стоит так дергать бровями, — усмехнулся вечный стражник. — Я накинул на поляну полог отрицания. И вряд ли кто-то, кроме ректора, сможет его снять. А этот старик из своего кабинета вообще не выходит.

Я стоял, сжимал сабли и не шевелился.

— И чего ждем? — вальяжно повел плечами весельчак. — Снимай эту финтифлюшку и давай схлестнемся. Не зря же я свой сурд[1] сюда тащил.

Действительно, зачем ему носить так называемый сурд, если он может мановением руки сжечь меня, сварить, обратить в лед, закопать под землю или просто вырвать сердце из груди.

— Без магии? — догадался я.

— Без нее, — кивнул он.

Возможно, кто-то мысленно воскликнул бы: «Это мой шанс!» — но я лишь спросил:

— Зачем тебе это?

Санта будто был готов к такому вопросу и даже, вероятно, ждал его много дольше, чем шел наш нехитрый диалог.

— Если победишь — расскажу, а если проиграешь — мертвым такие знания ни к чему.

Мы стояли и смотрели друг другу в глаза, а ветер собирал травинки и гнал их куда-то к линии горизонта. Наконец я сорвал с себя кулон и принял стойку.

Левая сабля в обратном хвате отведена за спину, правая же выставлена вперед, параллельно поясу и на уровне живота. Ноги согнуты, плечи опущены вниз. Салиас также закрепил свою позицию: он нацелил наконечник сурда мне в глотку, подогнул колени и замер. Говорят, битва сильных начинается с оценки соперника. Дескать, словно два альфа-самца, они кружат друг напротив друга, думая, как бы нанести смертельный удар. Но нет, это не так. Битва сильных происходит в другой реальности, в той, куда нет хода посторонним. Она творится в разуме. И сейчас я видел, как острый наконечник пронзает мне ногу, как разрывает пах, как накручивает кишки. А Тайс смотрел на то, как мои сабли сносят ему голову, отрубают руку, срезают плоть с груди и живота. И в миг, когда ветер, испугавшись двух сражавшихся, застыл в неподвижности, мы сорвались с места.

Я устремился в выпаде, широкая сабля полетела в правую, ведущую руку Салиаса. Но тот лишь дернул копьем, и я на полном ходу ушел влево, иначе сейчас мое плечо пронзила бы холодная сталь. Пока я перекатывался по земле, Тайс сделал полушаг влево и, крутанув сурд, устремил шар мне в голову. Но там меня уже не было, и поэтому оружие пронзило землю, оставив глубокую ямку. И снова мы на ногах, а оружие каждого лишь ждет момента, чтобы напиться крови врага.

В этот раз атаковал противник. Он был быстр, точен и силен. Первый удар наконечником пришелся по плоскости старшей сабли, служившей щитом. Тут же крутанувшись вокруг своей оси, Салиас направил шар мне в пах. Игнорируя все законы боя, я выполнил заднее сальто, а потом, не думая, покатился по земле. Когда тень врага оказалась в полуметре справа, я оттолкнулся от поверхности и попытался резануть по ногам противника. Маг снова прокрутил копье и отразил удар, но именно это дало мне нужную скорость. Сабля вела меня за собой. Повернувшись на пятках, я вновь устремил старшую в руку врага. Тот отбил сердцевиной сурда, но я уже нес свое тело дальше.

Левая сабля, ведомая силой ног, спины и полученным ускорением, была нацелена в шею врага. «Змеиный шаг» — мой любимый прием, который подвел меня лишь однажды. И глупо было полагать, что он не подведет меня и во второй раз. Лишь эльф был столь быстр, чтобы уйти от подобной атаки, но Тайс оказался еще быстрее. Он щитом закрутил сурд и, отбив удар, тут же выстрелил молниеносным выпадом. По щеке как факелом провели, и я буквально услышал, как по коже заструилась кровь.

В этот раз я не медлил. Первый вдох — и мышцы насыщаются кислородом, второй — и с болью приходит чувство свободы. Мои руки больше не скованы, ноги не тяжелы, а ясное сознание, как умелый кукловод, управляет телом. Закрутив вокруг себя саблями на манер остроухого, я ринулся в атаку. Но полукопье быстро разбило серебряный кокон. Новая вспышка боли — и теперь уже правый бок в огне. Но это лишь царапины, недостойные того, чтобы о них даже упоминать.

Заведя правую саблю за спину, я встал боком и обрушил в рубящем ударе младшую. Раздался звон — это в который раз сердцевина приняла на себя удар, — но я уже позволил телу вести себя дальше. Инерции было достаточно, чтобы на месте младшей сабли в воздухе оказалась старшая и следом за ней обрушилась вниз. Так, крутясь на одном месте, подобно мельнице, я нанес пять быстрых ударов. Будь на месте Тайса обычный человек или даже тот самый эльф, они бы оказались разрублены от макушки до паха. Ведь каждый последующий удар наносится быстрее и сильнее, чем предшествующий, а последний, пятый удар в приеме, который я обозвал «водяное колесо», столь быстр, точен и силен, что им можно перерезать кольчугу и даже самый безрукий кузнец, лишь сложив звенья и проведя по ним раскаленным прутом, сможет восстановить ее.

Салиас же выдержал удары. Руки его не дрожали, а колени не гнулись. И когда инерция уже заканчивалась, я бесхитростно пнул его ногой в солнечное плетение. Сосредоточенный на клинках маг не смог переориентироваться и пошатнулся. Мне этого хватило, чтобы размочить счет. Когда я отпрыгнул назад, на груди противника красовался длинный, неглубокий, но все же красный кровоточащий порез.

И мы вновь застыли, а ветер, осмелев, вернулся, чтобы посмотреть эту битву. И клянусь всеми богами, среди нас был и четвертый зритель. Уродливый, вынужденный скрывать свое лицо под капюшоном, Темный Жнец с мешком душ, что кричат и стонут, пока их не доставят в очередь перерождения, ждал свою законную добычу. Потому как ни демоны, ни судьба, ни боги — никто не сможет изменить исход поединка, когда один из нас падет и окропит кровью летний ковер из зелени. Жнец ждал. В своем бессмертии единственное, что он умел, — это ждать.

И снова мы схлестнулись в атаке. Наконечник сурда сиял, подобно лучам солнца, и редко когда не находил цель и не поглощал кусочек плоти с голодной жадностью матерого волка. Клинки сабель, подобно струям водопада, сверкали и искрились. Бывало, что и они находили свою цель. И тогда уже кровь Тайса щедро орошала поляну. Трава, некогда зеленая, теперь напоминала кожу ядовитой жабы. То тут, то там вспыхивали островки зеленого в красный горошек.

Битва была жаркой, от наших тел поднимались клубы пара. Хотя, может быть, и дыма, ведь в горячке боя мы могли вспыхнуть ничуть не хуже высушенных поленьев. Сердца стучали так быстро, что казалось, будто я слышу не только свое, но и сердце Салиаса. Тем не менее ни один из нас даже не думал сдаваться. Пусть за эти жалкие семь минут боя мы устали до такой степени, что оружие стало дрожать в руках, но пылающие души говорили совсем другое. В глазах Тайса я видел лишь радость и азарт битвы, огнем сжигающий тела, а вглядываясь глубже, видел отражение своих чувств, что были точной копией его. И будь время бесконечным, тела из стали, а оружие едино с плотью — мы бы сражались до тех пор, пока звезды не исчезли бы и сами боги не постарели. Но пришло время выяснить, кто отправится дальше в мешке Жнеца, а кто уйдет на своих двоих.