Белый Харбин: Середина 20-х - Георгий Мелихов

Отлично поставлено было в городе и пожарное дело. Начало его было положено дорогой, и на первых порах оно входило в компетенцию полиции (помните сотника Казаркина, о котором я писал в первой книге?). Пожарные команды были созданы в Старом Харбине и на Пристани. Их хозяйством были бочки, ручные насосы и лошади (работали они на конной тяге). Брандмейстером старохарбинской пожарной команды был Константин Александрович Дубровин; имя первого начальника пристанской мне пока неизвестно. В 1900 г. обе они выделились в отдельную службу дороги и именно с этого года стали исчислять свою историю.

В 1906 г. эвакуировавшиеся из Южной Маньчжурии члены Телинского и Порт-Артурского пожарных обществ решили восстановить свою профессиональную деятельность в Харбине, по-прежнему на добровольных началах (т. е. не получая какого-либо жалованья).

Инициатором дела явился Александр Сергеевич Немировский, ставший первым брандмейстером этой добровольной пожарной команды. Было организовано общество с длинным названием — "Харбинское пожарное общество, соединенные Телинское, Порт-Артурское и Харбинское пожарные общества". Общество насчитывало в то время 50 членов; первым председателем его стал заведующий гражданской частью дороги полковник Заремба, начальником команды — прибывший в это время в Харбин начальник Одесской добровольной пожарной команды (с 1898 г.) Михаил Самойлович Барский, считавшийся подлинным создателем пожарного дела в Харбине (скончался в 1935 г.).

Новое правление, собрав средства, приступило к постройке собственного депо и каменной каланчи на безвозмездно предоставленном дорогою участке по Офицерской улице, на своеобразном высоком "мысе" новогородней возвышенности. Для тушения пожаров в многоэтажных домах была приобретена усовершенствованная перевозная лестница, а позднее — автомашина. Когда в Харбин, еще до революции, приехал бывший обер-полицмейстер Варшавы, большой знаток пожарного дела, генерал П. П. Мейер, он заявил, что Харбинская добровольная дружина стоит на одном из первых мест в ряду других подобного рода организаций.

С образованием в Харбине городского самоуправления (1908 г.) КВЖД свои пожарные команды передала городу. Пристанская позднее получила название Первая городская пожарная команда и в 1935 г. отметила свое 35-летие. Брандмейстером ее с того же года стал Игнатий Киприанович Янчилин, 15-летний юбилей работы которого харбинская общественность отметила 15 февраля 1923 г. Затем его сменил Бубелов, прослуживший к 1933 г. в пожарном деле 25 лет. Команда располагалась на просторном участке в конце Китайской улицы, недалеко от угла Полицейской, в двухэтажном здании (на первом этаже конюшни и служебные помещения, на втором — комнаты для дежурного состава). Во дворе находились несколько служебных квартир. Надо отметить, что город постоянно выделял своим пожарным командам крупные ассигнования, и в 1923 г. пристанская получила выписанную для нее из Германии пожарную машину "Магирус". Машина имела шесть рукавов, и высота ее струи достигала 25 сажен. После прибытия "Магируса" городской пожарный обоз на конной тяге постепенно ликвидировался.

Харбин и особенно Фуцзядянь (который тушила тоже русская пожарная команда) горели чрезвычайно часто, и работы у пожарных было очень много. Еще надо прибавить и активное участие русских пожарных в борьбе с эпидемиями чумы в 1910, 1920, 1922 и другие годы. Как справедливо отмечает П. Д. Голубович ("Политехник", № 10, с. 206), команды состояли в большинстве из русских и "являлись гордостью города благодаря самоотверженной работе, дисциплине и знанию дела".

Цвет бочек и "Магируса" городской команды был синий, а у Добровольной пожарной команды — красный…

Красный цвет был узурпирован русской революцией, став символом красного террора, насилия, в том числе и насилия над собственным народом, прикрывал творившиеся в стране издевательства — над людьми, над их верою в Бога — как бы он ни назывался — Иисус, Иегова или Аллах — и национальными обычаями — более всего русского народа. В действительности же, в первородном своем значении "красный" — это "красивый", это цвет праздника, радости, ожидания счастья! Так было поставлено революцией все с ног на голову…

И вот теперь я возвращаюсь к вопросу из предыдущей главы.

Итак, что именно говорило о том, что скоро, очень скоро наступит этот замечательный и радостный день — красный день календаря — Праздник Пасхи?

Внешние приметы — конечно, да. Это весеннее пробуждение природы. Она все более и более оживает, жарче припекает весеннее солнышко. Набухают почки. На улице уже совсем тепло.

По-моему, настоящее ожидание праздника начинается с Вербной недели, когда в доме появляются вербы и первые живые цветы — осязаемые предвестники Пасхи. Оно, это ожидание, укрепляется с каждым следующим днем Страстной седмицы, уже наполненным все новыми и новыми предпраздничными хлопотами, становится чем-то совсем очевидным, осязаемым, после говенья и очищения от всех своих грехов, святого Причастия… И чувство это радости и счастья все более укрепляется и поддерживается торжественными церковными службами в Великий четверток и Великий пяток — четверг и пятницу на Страстной неделе, нарастающей в доме и в городе предпраздничной хозяйственной суетой.

Харбин в предпасхальные дни…

Перед большими православными праздниками харбинская пресса всегда вспоминала о старинных русских обычаях, связанных с тем или иным торжеством, отдавала дань традициям, воспоминаниям о том, как проходил праздник раньше, на Родине. В особенности это относилось к Пасхе.

В эти предпраздничные дни появлялись специальные статьи, пасхальные стихи; выходили нарядные многокрасочные номера газет, а после 1927 г. — пасхальный журнал "Рубеж". Начиная с 1929 г. Пасхальная Заутреня из Кафедрального собора в Харбине транслировалась по радио на весь Дальний Восток, в том числе и на дальневосточные регионы СССР.

Статьи и стихи эти, конечно, невозможно перечислить, но вот несколько примеров. 1936 год: "Пасха в народных обрядах", полполосы — "Пасхальный заяц" — приносящий на Пасху подарки детям — шутливая дискуссия о происхождении, появлении зайца в пасхальной символике. 1937-й год: частично цитировавшаяся выше статья "Пасха в старой Москве"; 1940-й год: большое стихотворение Арсения Несмелова "Москва пасхальная", опубликованное в "Луче Азии", в котором есть такие строки:

Чуть, чуть, чуть — и канет день вчерашний,Как секунды трепетно бегут!..И уже в Кремле, с Тайницкой башниРявкает в честь праздника салют.И взлетят ракеты. И все сорокСороков ответно загудят,И становится похожим городНа какой-то дедовский посад!…

1945-й год. Пасха — 6 мая, совпадение с днем Георгия Победоносца — моим Днем Ангела. Заголовки статей в газете "Время": "На крыльях радости", "Светлое Христово Воскресение"…